Длинная земляная дамба, поросшая плотным травяным ковром, внутри была укреплена широким бетонным поясом. Точнее, этот пояс был практически каменным и уже много лет успешно сдерживал напор воды во время весенних, а порой и осенних паводков. Уровень воды в озере регулировался шлюзом, и в этом месте небольшой водопад – удивительно шумный и быстрый, – прорываясь сквозь заслон, внизу поднимался шапкой пены, накрывал ею воду ниже по течению, которое закручивалось бурунами, рыскало в поисках широкого, свободного и вольного русла.
Именно в этом месте, возле самой дамбы, били из-под земли холодные родники, а в ямах жили налимы. Их ловили по ночам, на донные удочки-закидушки, и самым лучшим специалистом в этой увлекательной рыбалке был дядя Юра Девятков.
Но все это я узнал позже, а в этот вечер мы быстро обошли, обежали озеро, и остановились в том месте, где в него впадала совсем небольшая речушка Старая. Она спокойно петляла по полям, окруженная болотами, кое-где поросшая по берегам ивняком. Караси, лини, вьюны были жителями тихих заводей с омутами, прогретых песчаных отмелей. Чуть коричневатая от торфа, теплая в солнечную погоду, достаточно прозрачная вода надежно скрывала своих обитателей. Бесчисленное множество летающих над рекой, в траве, стрекоз и бабочек делали ее удивительно красивой и живописной. Мы торопливо размотали леску, аккуратно наживили на крючки червей, расселись недалеко друг от друга и забросили удочки.
Легкий туман начал появляться по низинам, стрижи летали высоко в небе и опускались к воде, стремительно расчерчивая воздух верткими стрелами крыльев. Сашка, Сережка и я, присев на корточки, замерли в ожидании поклевки. Ветра не было, и на спокойной поверхности воды, в небольшой заводи, перьевые поплавки наших удочек застыли вертикально-неподвижно, потихоньку перемещаясь по слабому течению. Мы не успели сделать даже несколько перезабросов, как поплавок на Сашкиной удочке слегка подпрыгнул и лег на воду.
Вся рыбацкая наука, гласящая, что нужно аккуратно подсечь и выудить, была тотчас забыта, и Сашка с каменным, напряженным лицом, взявшись двумя руками, дернул что есть силы удилище…
Удочка мгновенно согнулась-разогнулась, из воды со свистом вылетела небольшая рыбешка желтовато-зеленого цвета и улетела далеко в траву, за наши спины. Мы с Сережкой бросили удочки и рванули за первой пойманной нашим другом рыбиной. Это был необыкновенной красоты линь!.. Рассматривать его долго не пришлось.
«Клюет!» – закричал Сашка, побежал к берегу, уже к моей удочке, а так как я стоял спиной к реке, у меня не было не малейшего шанса его опередить. Единственное, что я успел прокричать, это: «Не дергай! Не дергай!!!»
Но бесполезно: рывок – и большой, желтовато-медного цвета карась на уже оторванной леске вылетел из воды и, трепеща, упал в траву недалеко от воды. Мы бросились втроем к нему, но он ударил хвостом, изогнулся и ушел в темноватую глубину реки. Все произошло мгновенно. Обижаться на Сашку не было времени, я посмотрел на валяющуюся на берегу леску с крючком и грузилом, нашел под берегом поплавок, быстро все перевязал и продолжил ловить.
Времени до темноты оставалось немного, мы больше не дергали удочку, старались аккуратно выводить пойманную рыбу, чтобы она не попадала в водоросли, не путалась и не сходила с крючка.
Эта первая рыбалка запомнилась на всю жизнь… Когда в окнах ближайших домов начал загораться свет, а на воде на фоне темного неба уже не был виден поплавок, мы быстро собрали наш улов и, радостные, побежали домой. Восхищение и азарт переполняли наши мальчишечьи души.
К концу лета, постоянно рыбача, мы уже знали всех заядлых рыболовов в городе, самые интересные места для ужения и что за рыбу где и как можно поймать. Мы прочли все доступные книги о рыбалке, и, конечно, это радовало родителей (все же чтение!). Книга Леонида Павловича Сабанеева «Жизнь и ловля пресноводных рыб» была зачитана до корки и цитировалась нами в подходящих случаях. В этой книге я впервые и прочитал о налимах. Но сначала был опыт самостоятельного познания: как, когда и на что их ловить.
Теплым июльским вечером я ползал у реки по камням вдоль водопада и собирал ручейников. Уже было поздно, солнце село, на озере никого не было. Это был тот замечательный час, когда сумерки только начинают растворять в темноте деревья, дома, их очертания становятся расплывчатыми и пропадают вместе с возникающими на небе в хорошую погоду яркими звездами. Выпала обильная роса, трава и камни, и без того влажные и гладкие, стали еще больше скользить под босыми ногами.
У меня уже была набрана почти полная баночка ручейников, и я присел рядом с водопадом, засмотревшись на спадающую воду, оглушенный ее шумом, прохладным дыханием, которое волнами, низом доходило до разогретого за день берега.
– Ну что, любуешься? Красиво?!
Слова, произнесенные неожиданно сзади, испугали и заставили резко подскочить и повернуться. Я чуть не растянулся на камнях, но с трудом устоял и увидел дядю Юру Девяткова. Он стоял рядом, одетый в серый костюм, светлую рубашку, выделявшуюся в темноте, и короткие резиновые сапоги. В его руках была брезентовая сумка от противогаза и больше ничего. Эти сумки в те времена были очень востребованны и популярны у рыболовов и грибников. Он положил ее на траву.
– Что, испугался?! – спросил дядя Юра, задумчиво оглядывая реку, дамбу, водопад.
– Да! – откровенно ответил я и добавил: – Скорее от неожиданности, не думал, что кто-то придет в это время…
Он достал папиросы «Север», открыл пачку, и со словами: «А ты всегда думай…» – достал папиросу и протянул пачку в мою сторону, но, вовремя одумавшись, сконфузился и быстро спрятал ее в карман. – Забыл, с кем дело имею, ты ж еще мальчишка, – уже степенно и задумчиво произнес дядя Юра и продолжил: – Вот вырастешь, запомни: настоящие рыбаки курят только папиросы. – Он крутанул колесико бензиновой зажигалки, прикурил, затянулся, неторопливо, с наслаждением выпустил дым.
Эти запахи реки, травы, воды, воздуха, наполненного июльскими ароматами и сдобренного папиросным дымом, даже бензина от зажигалки запомнились на всю жизнь…
– Так вот, запомни, почему надо курить папиросы, а не сигареты, – строго сказал дядя Юра. – Сигареты у рыбаков от мокрых рук распадаются… Всякие там «Примы», «Шипки»… – Он произнес это с пренебрежением. – А вот «Север» – он и в Африке «Север»! – мечтательно-уважительно добавил дядя Юра.
Я молчал, не зная, как реагировать на такое заявление. К этому времени мы с друзьями уже успели купить за шесть копеек пачку махорки и попросить соседа, танкиста дядю Леню, чтобы он показал, как на фронте скручивали «козью ножку». Тот расслабился. Вообще, как и многие фронтовики, сосед не любил рассказывать про войну, а тут скомандовал: «Тащите газету, щас я вам покажу». Мы быстренько притащили, прошли теоретический курс, а через тридцать минут за сараем уже вовсю дымили, пыхтели и, конечно, попали на глаза соседке-старушке Вере Васильевне, которой уже два раза успели разбить мячом стекло в окне, именно ее любимом – кухонном.
Вера Васильевна кричала на весь двор:
– Кто научил их курить?!! Они сожгут нам сарай!!!
Мы молчали, дядя Леня тоже «не слышал»… Правда, в тот же вечер собрал нас троих и сказал… просто сказал, но так проникновенно, что нам, мальчишкам, запомнилось на всю жизнь:
– Вы меня, мужики, не подводите! Я вам как солдатам говорю, промашка у меня вышла, не подумал… Так что вы за меня теперь подумайте. Курить вы еще малы, но уже взрослые… Не подведите!..
Этих вроде простых слов – «мужики», «солдаты», «не подведите» – было достаточно для нашего понимания. Пройдет много лет, и, разумеется, мы вернемся к табаку, но тогда с куревом было покончено.
…Между тем дядя Юра Девятков выкурил папиросу, и за это время стало уже почти совсем темно. Он открыл противогазную сумку, вынул оттуда рыбацкие снасти. Такие я видел в первый раз: это были так называемые «донки» – леска, грузило, несколько поводков и крючки.
