Я повернул голову.

Ксара стоит спиной к нам, загораживает проход, будто намерена не пустить кого-то в нашу сторону.

– Не знаю, о чем треплетесь, но у нас тут голодный червяк.

В конце коридора из-за поворота выползает длинное и огромное, щиты чешуй лязгают, протирая стены и потолок. Раскрылся капкан жвал, из его глубины вылезла пара кинжалов, щедро смазанных зеленой слизью.

– Многоножка, – прошептал я.

Девочка закричала, но мое внимание захватила ползущая к нам гигантская гусеница.

Многоножка взревела, два зеленых жала вырвались из пасти, полетели в Ксару. У той быстро возникли в руках короткие мечи, со звоном отбили ядовитую посылку. Кинжалы разлетелись, крутясь и брызгая слизью. Я едва увернулся от зеленого комка, кинжал пролетел сквозь Принца.

– Эй! – сыграл дух обиду. – На мое здоровье, значит, всем начхать!

Бегу на спину Ксары, словно хочу протаранить.

– В сторону!

Ксара послушалась, фиолетовый плащ мигом сменился мордой громадного червя, тот несется навстречу, из пасти вылезала новая пара склизких лезвий.

Кулак уже вынул из торбы что хотел, в нос ударил запах специй, я швырнул в многоножку рулет сырого мяса, от души сдобренный приправами.

Жвала поймали, затолкали в пасть, хлюпая, тварь даже скорость не сбавила. Наоборот, взревела, рванула на нас как ракета.

Лязг!

Я зажал уши, сдавая назад. Звон металла был такой, будто две лавины мечников схлестнулись в битве.

Многоножка замерла.

Ревет, дергается, но ей не дают сдвинуться тысячи клинков, вылезли из-под чешуй и воткнулись в стены, потолок и пол. Крепко застряла голова – клинки воротника самые длинные, широкие, вспороли плиты насквозь.

– Что ты ей скормил? – крикнула Ксара.

– Мясо волкоршуна. Натер смесью трав. Она вызывает у многоножки рефлекс выброса подкожных ножей.

Я отошел с траектории ядовитых клинков. Тварь уже почти нарастила новые, и плен не лишил ее способности их плевать. Однако вертеть головой не может, и вектор полета ножей теперь единственный, предсказуемый.

– Стой! – крикнул я.

Мулатка убегает в другой конец туннеля. И все бы ничего, только бежит по пути ножей, которые червь вот-вот плюнет.

Что он и сделал.

Ксара успела раньше – плюнула из духовой трубки. Дротик попал беглянке в бедро, та упала ничком, и зеленые клинки пролетели над ее спиной.

Надеюсь.

Многоножка воет, рывки у нее как у ожившего в метро поезда, мечи хотят втянуться назад, под кожу, но половина застряла, особенно те, что в воротнике. Однако с каждой попыткой плиты, держащие острую сталь, хрустят, камень взбухает от трещин.

– Бежим, – говорю, – она вырвется скоро.

У парализованной лежащей мулатки мы задержались, я потрогал оранжевую футболку на спине в поисках порезов.

Кажись, чисто.

Ядовитые жала торчат, роняя зеленую слизь, из стены поворота.

Выдернул из ее бедра дротик, задравшийся край футболки мои пальцы вернули на место, прикрыв ягодицы. Я уложил девчонку себе на плечо, она согнулась пополам как рулон ковра.

– Не заставишь тащить меня? – поинтересовалась Ксара.

– Как можно не полапать молодое девичье тело под благородным поводом? Я же подонок, каких поискать! Без пяти минут мерза.

Ксара хмыкнула.

Принц, тем временем, снизошел до того, что вселился в потолок и обрушил кусок туннеля, путь преследования для многоножки отрезан. Та, конечно, все равно пробурится или поползет в обход, но это ее задержит.

В какой-то момент страшно загрохотало, взревело, и по мере того, как мы бежим, эхо рева становится дальше.

Я рискнул сделать остановку, сознание ушло на прогулку по смышиным мозгам…

Есть!

Одна из смышей рядом с многоножкой, смотрит на нее.

Оказывается, многоножка провалилась на несколько этажей. Ничего странного, ветхие коридоры тут не редкость.

Гигантский червь застрял в каньоне, который сам же и проломил, его присыпало обломками. Конечно, выжил, даже не пострадал, но теперь ему не до нас.

Привал.

Я свалил мулатку на холмик сырых камешков, перед этим потыкав щебень штыком «Вампира» – обошлось без убьежа, нервода или иной пакости.

– А что, вполне постель, – сказал Принц. – Выдержит.

Я нахмурился. Предчувствие пошлятины.

– Выдержит что?

– Твои вопли, – ответила Ксара, – когда тебя туда закопаю.

– Не обижай мальчика, – вступился Принц.

– Я не про мальчика.

Спина моя распрямилась, гляжу на Принца победно.

– Мальчику надо башку оторвать, – добавила Ксара.

Принц хохотнул.

Комната вздрогнула, в уши хлынула волна рычания, я сморщился.

Две кочки в углу, с виду – рыхлые валуны, вдруг рассыпались, блеснули зеленые чешуйки на коже.

Впервые увидел и услышал, как зевают рычуны. Захотелось, чтобы Ксара и впрямь оторвала мне голову – вдруг голове станет легче? Два мясных капкана раскрылись, оттуда реки грома, один захлопнулся, и меня отшатнуло, по черепу как долбанули кувалдой.

Спросонья нам не рады совсем.

В пасть зевающего рычуна влетел трезубец. Рептилию пригвоздило к полу, три стальных клюва вылезли под хвостом, сплюнули кровь. Второму в висок врезался камень, кость хрустнула, рычун, отлетев, упал замертво, язык вывалился колбасой.

Древко торчащего из рычуньей глотки трезубца светится голубым. Так же сияет и убивший другого рычуна камень, который отскочил мне под ноги. Нет, не камень – жестяная банка с надписью «Кальмары».

Я повернулся к Принцу.

– Когда ты успел прихватить вещи новенькой?

– Да я вообще парень успешный, – заявил Принц гордо. – Было бы вместо хвоста кое-что, успел бы больше.

Трезубец и консервы взлетели.

Подплыли к горке, где спит мулатка, опустились рядом. Пока они гаснут, энергия голубыми змейками переползает в рубиновое облако духа.

Совсем я забыл про барахло девчонки. А ведь оно – ее по праву. Обязательные бонусы новичка. Отбирать их – последнее дело. Так делают только мерзы.

– На кровь слетится комарой, – сказала Ксара.

Принц превратился в карикатурного вампира, в мантии и с клыкастой пастью.

– Тут и без комаров любителей крови полно, ы-ы-ы!

Скорчил страшную рожу, когтистые руки вверх, будто на кого-то бросается.

Я вынул из чехла под ребрами нож.

– К примеру, я.

Минут за десять расчленил обе рычуньи туши, их части канули в бездну моей торбы. Я выпил таблетку от головной боли. К силе лорда приходится прибегать регулярно: слежу через смышей за соседними коридорами, вдруг какая тварь учуяла запах крови и подбирается к нам.

– Девчонка мерзнет, а ты трофеи собираешь, – проворчала демонша.

– Таблетку для совести пока не изобрели, – вставил Принц.

Я вытер нож, тот вернулся в чехол.

– Вот и накрыла бы девочку плащом. Торчишь без дела, могла бы и поиграть в мамашу.

– Я на посту, – сказала Ксара с издевкой. – Сам же назначил в телохранители.

– Вот и охраняй. Девчонку от холода. А я поищу безопасное место. Хотя… уже нашел.

Вернее, не я – смышь, в мозг которой прыгнуло мое «я». Она сейчас в коридоре, где оба конца – в пышных яростках. Коридор недалеко.

С девчонкой на руках я привел свой маленький отряд к туче шипастых вьюнов, стерегущих вход в туннель.

– Что-то их больно до фига, – заметил Принц. – Даже не прячутся.

– Попробуй такое спрячь, – сказала Ксара. – Тут этих растений больше, чем камня.

– Да, – согласился я. – Не все твари обременены интеллектом, но, по-моему, даже самая тупая не станет пытаться пройти сквозь такие заросли. Но как тогда эти кусты отожрали столько целлюлозы? Ништорма надо сожрать, чтобы отрастить столько.

– Ты забыл о рычунах, – сказал Принц. – Только что ведь кромсал их. Таблетку выписать еще и для памяти? Эти дурацкие ящеры кидаются на все. Даже на такое.

– И где кладбище рычуньих костей?

– Ты ищешь логику в месте, где свет льется отовсюду, а дряхлые туннели с бесконечными массой и высотой держатся фиг знает на чем.