Подошла к нам, в пальцах вертится короткий меч, клинок со свистом рассеивает блики, будто крыло страхозы. Бриллиантовые пальцы играют мечом ловко, не верится, что под перчатками – кисти, далекие от человеческих.

Мы пошли туда, куда убежал оконь. Воздух нагретый, стены, если коснуться, теплые. Кое-где догорают вьюны яростков и моховые шапки.

В воздухе витают редкие, но яркие оранжевые светлячки.

– Это споры, – объясняет дух. – Оконь мечет из гривы, хвоста и копыт.

Оседая, звездочки теряют яркость, а когда ложатся на пол, разглядеть почти невозможно.

– Странно, что-то не помню, – говорю, – чтобы такие споры были у торговцев. Должны же быть ходовым товаром.

– Споры, когда гаснут, становятся невидимыми. А гаснут быстро, сам видишь. Если надумаешь ими торговать, придется впаривать пустые флаконы. Попробуй найди того, кто поверит, что в пустой таре действительно есть споры. Купить их и не лохонуться можно разве что у адептов Золотого Арха.

Принц читает лекцию, а я уже бегаю, как дурак, по всему коридору с пустой склянкой, подставляя горлышко под падающие споры, но непослушная искра либо пролетает мимо, либо уже слишком близко к полу.

В итоге удалось поймать одну. Успел увидеть, как в стеклянной ловушке мерцает слабый оранжевый свет, а затем спора погасла.

С виду склянка пустая.

Осторожно, как сапер, закупорил пробкой.

Через несколько туннелей слух донес до меня голоса. Сознание нащупало в окрестностях смышей, и я приказываю им телепортироваться с места на место в поисках источников голосов…

Мозг освоился с контролем над смышами настолько, что головная боль почти не чувствуется, могу позволить себе быть занятым чем-то еще, пока часть мозга зондирует через смышей лабиринт вокруг нас.

– Ксара, что ты знаешь про культ Небесного Арха? – спросил я.

Молчание.

– Спроси хвостатого. Он у вас умник.

– Он-то знает. А ты?

– Про психов Небесного Арха знаю мало, – сказала Ксара. – Слышала, но кто такие и с чем их едят, не в курсе.

– Что слышала? – спросил я.

– Всегда идут вверх.

Я пожал плечами.

– Ну, больше знать и не нужно. Только вверх. Причем отклониться от вертикального маршрута для них акт столь болезненный, что проще сделать дыру в потолке, чем искать лестницу. А еще свято верят, что у Руин есть последний верхний этаж, там райские земли, а над головой небо и солнце. Собственно, туда и держат путь.

Ксара фыркнула.

– Бред.

– Зато ребята хорошие.

– Судишь по себе? Тогда поголовно мрази…

Я слабо усмехнулся, но промолчал.

– А что ты вдруг о них заговорил? – спросила Ксара.

– Да мы, кажись, набрели на их стоянку.

Я вывел нас на караван.

Его действительно возглавляют члены культа Небесного Арха. В караване человек пятьдесят, но членов культа гораздо меньше. Цепочка людей растянулась на семь ярусов живой башенкой. Между звеньями каравана – дыры в потолках, большую их часть сделали сами путники. Хотя каким-то звеньям повезло, рядом оказалась лестница.

Нам позволили пролезть на седьмой этаж, по пути мы увидели всех паломников, а на седьмом нас уже ждали предводители.

– Лестниц! – поприветствовали нас.

Я ответил легким поклоном.

– Лестниц.

Культисты предложили отдых у костра и пищу, а также разделить с ними дорогу.

Отказываться я не стал.

Раньше людей сторонился, но при этом испытывал к ним потаенную симпатию, старался помогать, не показываясь на глаза.

А после того, как не стало Бориса, во мне что-то перегорело.

Потянуло к людям, но симпатию больше не испытываю. Они – лишь обезбол. Их болтовня и суета отвлекает, не дает мне уйти в себя слишком глубоко. И нет особой разницы, что делаю с человеком – беседую или режу. Помогает все.

Мы присоединились к каравану.

Я и Ксара.

Принц перед этим залег на дно. В смысле, сгрузил рубиновую пыль во внутренний карман моего плаща, а сам плащ использует как вместилище для своей потусторонней сущности. Прочую одежду и обувь на мне постигла та же участь. Я будто внутри ожившего экзоскелета. Рубиновая пыль осталась летать только в ушах – пара крохотных клубочков, через них Принц держит со мной речевую связь.

Члены каравана о нем даже не догадываются.

Их только удивляет, что моя одежда и обувь светятся голубоватым светом. Пришлось соврать, что выторговал этот комплект одежды у бродячего торговца за большие деньги. Мол, такая одежда помогает видеть в кромешной тьме.

А почему светится, понятия не имею. Руины, однако. Никто же не знает, почему здесь светятся стены и воздух.

– Не отсвечивай, – шепнул я Принцу, когда рядом никого не оказалось.

– Гасить собственное излучение, – отвечает дух, – процесс весьма затратный.

– Не помрешь. Зато народ перестанет пялиться. И приставать с расспросами.

– Людское внимание тебе полезно, без социума деградируешь. Да и поздно, все уже увидели твой крутой шмот. Если потухну, начнут домогаться, куда это твой волшебный свет пропал.

– Блин, почему никто не достает Ксару? Красная кожа, огонь в глазах, фигура… Мужчины вот как на ее сиськи и задницу смотрят. Но обходят стороной.

– А ты глянь на ее доброе лицо. Дружелюбные глаза, улыбка до ушей. Если подойти к ней и заговорить, уверен, она скажет в ответ что-то теплое, погладит по головке и даст пирожок. Учитывая, что у Ксары мечи, пирожок будет с мясом.

Вскоре я вызвался помочь ведущему звену. Люди хотят сделать в потолке брешь, и тогда звенья смогут сдвинуться на этаж выше.

– Можете, если хотите, – говорит Юрген, лидер каравана, – войти в поисковый отряд. Искать лестницу или готовую дыру в потолке.

Отвечать приходится, задрав голову. Рост у Юргена такой, что мог бы участвовать в конкурсах типа «Самый высокий человек мира». Кости длинные, зато мяса почти нет, скелет в коже. Но лицо красивое, волевое. За таким вождем и впрямь можно пойти.

– А потолок пробить помощь не нужна? – спросил я.

– Слуги Небесного Арха справятся, у них есть инструменты. Ни к чему обременять первых встречных работой, с которой сам справишься лучше. А вот найти готовый путь наверх вам по плечу.

Я потер лоб пальцами.

– Пожалуй, так и сделаем. Поищем с Ксарой обходной путь.

На самом деле, мозгу срочно требуется тайм-аут. Я не рассчитал силы – столько людей, говорящих на разных языках, мозг трещит по швам от потока, который приходится переводить. Не хватает еще брякнуться от банального инсульта.

– У вас превосходный английский, – похвалил Юрген.

Мои брови подпрыгнули.

Английский, значит…

– У вас многие на нем говорят? – спросил я.

Юрген кивнул.

– Как и большинство в Руинах. Хотя, когда долго путешествуешь интернациональной толпой, в привычку входит говорить на смеси языков и объясняться жестами. Язык жестов универсален. Если хотите, брат Амин даст урок.

Я улыбнулся.

– Как-нибудь обязательно.

Массирую виски.

Еще один язык – это, конечно, то, чего сейчас не хватает.

– Если решили идти на поиски, брат Мартин выдаст веревку.

– Веревку?

От избытка перевода соображаю неважно, поэтому, когда вспомнил, зачем веревка, Юрген уже пустился в объяснения, и я не стал перебивать.

– Самый простой и надежный способ не заблудиться, – говорит он. – Вы же знаете, Руины меняются. Коридоры, где был только что, можно не узнать. Это могут оказаться совсем другие коридоры, на другом конце Руин. Пространство тут завязано в клубок, с ума сойти можно. А обвязавшись веревкой и примотав ее конец к лагерю, почти с гарантией вернешься туда, откуда начал.

– Надеюсь, длины хватит.

– Не отвязывайтесь ни в коем случае. Даже если впереди лестница и до нее не хватает совсем чуть-чуть. Просто перевяжите конец с себя на держатель для факела, к примеру, и возвращайтесь по веревке в лагерь.

– Хорошо.

– Какой ваш родной язык?

– Русский.

– Тогда с вами пойдет сестра Мирослава.