Теневал находился в половине версты от Эстифала — из деревни город видно не было, его скрывала тёмная вуаль, но по мере приближения тьма нехотя открывала очертания его стен, крыш домов и храмов. Чёрными контурами они, как и другие цинмарские города, в смирении застыли в ожидании беспощадного молота времени, когда, покинутые, они разрушатся окончательно. Перед стенами раскинулись мёртвые пустоши, когда-то бывшие плодоносными полями: вся Нижняя Норзрина была усеяна обширными фермерскими угодьями — благодатный край под сенью священных рощ Маредорийского леса. Ныне все плоды здешней земли мертворождённые, а просторы ввергают в неописуемое уныние и вызывают у путника лишь одно желание — поскорее сбежать отсюда подальше.

Во мраке Ринельгер увидел очертания ворот — заставленные баррикадными линиями, они покосились, треугольная крыша обрушилась, похоронив смотровую площадку. Чародея окружила вуаль, он выбросил с руки чары, знание от которой передал ему Орин, пусть даже не догадываясь об этом. Город погружён в тишину. Повсюду, у покосившихся и кое-как заделанных домов, в хаотичном порядке натыканы бесполезные обереги, не несущие в себе ни крупицы Мощи, дороги, утопающие в грязи, много мусора — и всё равно Теневал казался пустыней, ибо от горожан не осталось даже трупов, даже пятен крови. Ринельгер не знал, как они погибли, но был не готов к тому, что борьба, если она, конечно, была не оставит никаких следов.

Но как же сильно архитектурно отличался Теневал от других городов! Расположенный у отвесной скалы, приграничной к Дегановым Рубцам, город, словно пирамидка, поднимался вверх тремя ярусами, разделявшимися высокой стеной и двумя воротами. На пике располагались, наверняка заброшенные, грифоньи загоны, о чём свидетельствовала чудом сохранившаяся статуя летучего кавалериста. Несмотря на трещины и разрушения, на башнях стен виднелись статуи легионеров четырёх коренных ригальтерийских рас: с запада на восток — оствар, держащий щит и длинный меч; маредориец с посохом в руках; высоко закинувший штандарт рунариец и вооружённый массивной секирой гном. Ринельгер мог представить, какими красками блистал Теневал до того, как к нему пришла война, а потом погибель.

Ринельгер направился по главной улице к центру, подозревая, что дракон наверняка, пусть и раненный, занял пик города, его самую высокую точку. Тёмная завеса пульсировала вокруг него, а через неё пустыми окнами смотрели на чародея покинутые жителями хижины. Улица перерастала в лестницу, что сотнями ступенек вела ко вторым воротам.

Завеса с каждым шагом становилась прозрачнее, словно специально расступаясь перед Ринельгером. Энергия пульсировала вокруг, проявляя аномальную активность. Чародей не знал, с чем встретится и что ожидало его впереди: ни трактаты, ни наставники не упоминали ничего о совершенно незнакомом для Цинмара явлении. Странно, что никто даже не позаботился о том, чтобы предположить, что будет, если наступила бы гегемония Хаоса или Порядка, какие трудности и странности возникали бы.

В завесе стали проявляться призрачные очертания горожан — они, словно застывшие во времени воспоминания, повторяли то, чем обычно занимались простые люди днём: спешили на рынок, ругались, стирали у дверей собственных домов и развешивали бельё. Будто бы с Теневалом ничего не произошло и никогда не происходило. От этого у Ринельгера мурашки пробежали по коже — много всякой жути он увидел за четыре года Тёмного Века, но эта имитация жизни смертных первозданной энергией…

Наконец Ринельгер прошёл под аркой третьих ворот, что начинали последний ярус Теневала, самый высокий. В темноте чародей разглядел золотистую чешую огромного зверя. Дракон, словно спящая кошка, свернулся в калачик, укрывшись крыльями. Он тяжело дышал, из его чуть приоткрытой пасти с каждым выдохом испускалось слабое пламя. Распахнутые глаза переливались во тьме яркой синевой.

Зверь упал на крышу грифоньих загонов, окончательно обвалив здание. На залитой драконьей кровью площадке были разбросаны куски древесных балок и расколотого камня. Когда величественное существо приземлилось, оно долго утрамбовывало лежанку, достаточно ослабев и потеряв много крови. Её было особенно много; Ринельгер, боясь наступить на неё, осторожно приближался, высматривая рану, что смогла заставить зверя приземлиться в таком ужасном месте, но всё туловище укрылось огромными нетопыриными крыльями.

Ринельгер оступился, хватаясь за серп, и вертикальный зрачок дракона неожиданно дёрнулся, уставившись на пришельца. Чародей выругался про себя, приготовившись отскочить — даже раненый дракон может представлять серьёзную опасность для любого, достаточно лишь пустить пламенное дыхание. Но зверь не пошевелился, не моргнул — его синий глаз застыл в ожидании будущего.

Ринельгер протянул дрожащую руку, и ничего. Дракон не шелохнулся.

— Ты парализован? — чародей чувствовал, как зверь пульсировал энергией. — Словно жертва на алтаре…

Жила находилась в хряще, соединяющем нижнюю челюсть с головой. Ринельгер погладил по крепкой золотистой чешуе на носу дракона, убрал руку и, ступая по засохшей, но всё ещё тёплой крови, направился к шее. Одного крепкого магического удара будет достаточно, чтобы быстро покончить с мучениями зверя.

Но что-то было не так. Ринельгер размял руку, которой собирался убить дракона, и осмотрелся. Краем глаза он уловил еле заметное движение на длинной золотистой шее и перехватил рукоять серпа. Тёмная материя, словно ошейник, сжималась, придавливая чешуйки до такой степени, что чародей увидел красные дорожки между ними.

— Какой же ты великолепный, — одними губами сказал Ринельгер. — Жертва на алтаре… не станешь ты пищей для духов, дружище… нет, — он погладил крепкие, словно стальные пластники, чешуйки. — Но мне нужна твоя жила… чтобы спасти друга.

Чародей повернулся к дракону спиной и присел на корточки, проводя свободной рукой по лицу:

— Проклятие, — Ринельгер зажмурился. — Какой же я идиот… интересно, боги сопутствуют благородным идиотам?

Чародей поднял серп над головой. Перед глазами снова предстал спирит, пикирующий с верхнего этажа башни некроманта, снова его длинная игла вонзалась в Ардиру, что телом, словно щитом, прикрывал застывший в ужасе отряд. Вот до чего довела дружба с духом…

Серп загорелся призрачно-белым светом, сталь запела в воздухе, и Ринельгер перерубил тёмный ошейник. Энергия легко поддалась и разорвалась, пульсируя. Чародей поспешил отойти, и в тот же миг дракон, почувствовав свободу, резко взметнул треугольную голову, расправив гребешки на затылке. Он раскинул нетопыриные крылья, плюнул синим огнём, поджигая остатки загонов и взмыл в воздух.

Посылая магическое пламя, зверь пролетел над городом, повергая его в яростный пожар и, спикировав, хвостом обрушил арки всех трёх ворот. Ринельгер с восхищением наблюдал величественный, полный гнева, полёт. Быть может, Некрос сжигал легионы Ригальтерии и войска Ордена Драконьей Погибели с такой же страстной ненавистью. Когда дракон скрылся за тёмным куполом, растворившись в алой ночи, восхищение спало с лица чародея: снова он так же далёк от спасительного для Сенетры эликсира.

Ринельгер ощутил возмущение энергии — вокруг него концентрировалась тёмная вуаль, опасно раскидывая теневые щупальца. Чародей пустил защитные чары, побежал к лестнице и вниз по ней, разгоняя тьму. Со всех сторон слышались демонические крики и чудовищный рёв. Пространство давило на виски, ужасно разболелась голова — новому хозяину Теневала не понравилось, что жертва не была принесена, и потому он решил забрать наглого пришельца.

Мощь, пущенная против Ринельгера усиливалась, и, пока он перебегал по улице через средний ярус, у него перехватило дыхание, и чародей, громко кашляя и сморщившись от резкой боли в груди, рухнул на четвереньки, а серп со звоном прокатился дальше на пару сажень, всё так же испуская светлый огонёк. Ринельгер собрался с силами, прополз совсем немного и упал. Тьма, словно голодный падальщик, наскочила на него и накрыла с головой.