Ушаков криво усмехнулся и развел руками.

— Попробуем кругом обойти… — невесело предложил он.

Они пошли вдоль преграды, которая здесь по прямой пересекала поляну. Ушаков то и дело останавливался, ощупывал воздух снизу доверху; преграда поднималась от самой земли и уходила куда-то вверх. Прохода к дому нигде не было.

Потом невидимая преграда круто повернула, и они снова увидели распластанные в воздухе крохотные стены и крышу дома, — будто развернутый игрушечный домик из картона.

Чем ближе они подходили к фасаду, тем выше поднималась над землей стена, постепенно распрямляясь, пока не стала прежней, самой обыкновенной кирпичной стеной. И дом с фасада выглядел вполне мирно и обычно — занавесочки в окнах, велосипед у крыльца, тишина, спокойствие… Если б только не этот странный лес вокруг…

— Как это получается, что сзади ничего не видно? — спросил Володя, остановившись у крыльца.

Ушаков опять потер пальцем кончик носа.

— Что-то с преломлением света… — задумчиво сказал он. — Эта преграда — она вроде световода получается, лучи идут вдоль нее и огибают дом, а там уж выходят… Хотя нет, вру… Ведь спереди никакого слоя нет, — так куда же лучи выходят? М-да… Главное: откуда она взялась, эта преграда? Убей, не понимаю… И почему именно сзади и с боков?.. Черт, и выглянуть изнутри невозможно: задняя-то стена у нас глухая… Надо, правда, из кухни глянуть — может, там что-нибудь…

Дверь в квартиру Ушаковых так и оставалась распахнутой настежь.

А у двери в кухню, запрокинув голову, привалилась к стене Лена Ушакова. Костя метнулся к ней, — она повисла у него в руках, судорожно жмурясь и вздыхая.

— Ой, все плывет перед глазами… — шептала она. — Костя… только ты осторожно… там, в кухне…

Костя легко подхватил ее на руки, ногой приоткрыл дверь кухни. Секунду он стоял неподвижно, потом резко отвернулся и тряхнул головой.

— Володя, глянь-ка, что делается! — сказал он через плечо, унося Лену в комнату. — Только не стой там! Глянь — и отойди, понял?

Володя распахнул дверь кухни — и попятился.

Сначала ему показалось, что кухня тоже исчезла. Потом с большим усилием он разглядел плиту, холодильник, столик. Но все это виделось смутно и призрачно, потому что весь воздух, все свободное пространство в кухне было заполнено сверканием, слепящим блеском.

Это было одинаково непохоже и на земную действительность, и на коричневую поляну с бело-розовым лесом. Казалось, весь воздух здесь превратился в граненые глыбы застывшего света, в хаотическое нагромождение кристаллов, сверкающих, взаимно пересекающихся граней и плоскостей. Сияющие призрачные призмы, кубы, пирамиды пронизывали друг друга, причудливо изломанные грани сталкивались и пересекались во всех направлениях, словно ходы сказочного лабиринта, ослепляли миллионами мельчайших вспышек, и все вокруг словно мерцало и двигалось из-за этих бесчисленных слепящих сверканий. И весь этот причудливый мир, рассеченный сверкающими гранями, заполняли странные искаженные образы, повсюду возникали изломанные контуры, вспыхивали и гасли немыслимо яркие цветовые пятна, мелькали, рябили…

Володя почувствовал резь в глазах. Он невольно прижмурился — и тут же уцепился за дверь, чтобы не упасть: так стремительно завертелся в мозгу безжалостно сверкающий кристаллический вихрь, проникая сквозь тонкую красноватую пленку закрытых век.

Володя с трудом повернулся — и почти вывалился в переднюю, прямо на Костю.

— Говорил я тебе: сразу отойди! — наставительно заметил тот, поддерживая его своими могучими лапищами. — Позеленел весь, не хуже Ленки! Вот полюбуйся на себя!

Володя рискнул открыть глаза. Стало чуть легче, и он увидел в большом зеркале у вешалки свою вытянутую бледную физиономию.

— Что ж это такое? — трагическим шепотом осведомился он.

Костя опять осторожно глянул в кухню, отшатнулся и прикрыл дверь.

— Об этом мы еще подумаем, — сказал он. — А пока так: ты иди Анну Лазаревну проинформируй осторожненько. Главное, насчет кухни предупреди! И спускайся к Кудрявцевым, я там буду. Отошел малость? Ну, давай! — Он обернулся и крикнул: — Ленок, мы пошли! Если ты через четверть часа не явишься, я сюда поднимусь. Ладно?

— Ла-адно! — довольно бодро ответила Лена. — Приду-у!

Володя осторожно открыл дверь и, стоя в передней, прислушался.

— Володя, это вы? — слабым голосом спросила из комнаты Анна Лазаревна. — Зайдите, пожалуйста, ко мне.

Володя всунул голову в комнату.

Анна Лазаревна полусидела на кровати, опираясь на высокие подушки. Серебряные кудри ее были аккуратно расчесаны, и любимый свой японский халатик она уже надела, но веки у нее набрякли, а на стуле рядом с кроватью лежали пакетики и трубочки с лекарствами.

— Плохо вам? — участливо спросил Володя и покосился на окно.

Шторы были слегка раздвинуты, чтобы свет падал на кровать: Анна Лазаревна читала.

«Видела. Испугалась!» — решил он.

— Володя, я не понимаю, почему в воскресенье с утра уже должен быть такой шум! — строго сказала Анна Лазаревна. — Все время кто-то бегает по лестнице.

— Я не знал, что вы не спите… — сконфуженно пробормотал Володя.

— Разве это вы бегали? — с сомнением спросила Анна Лазаревна. — Как слон! А я уже целую вечность не сплю. Сначала Кудрявцевы у меня под окном разговаривали… Я не понимаю, о чем можно разговаривать в семь часов утра и почему непременно на улице? Потом этот ужасный туман… а у меня давление обязательно повышается, если туман…

— Какой туман? — удивился Володя.

— Что значит — какой? Самый обыкновенный туман.

— Но я встал без четверти восемь и никакого тумана не видел…

— Ну, значит, это было раньше, я же смотрела все время на часы. Сначала Кудрявцевы разговаривали, это было в семь часов, потом этот туман, а потом уже началась беготня по лестнице…

Володя переминался с ноги на ногу и вздыхал. Ну как ей это сказать? Она начнет спрашивать, что да как…

— Володя, вы от меня что-то скрываете! — заявила Анна Лазаревна, проницательно глядя на него поверх очков в круглой металлической оправе. — С вами что-то случилось, я же вижу!

— Не со мной! — поспешно заговорил Володя. — То есть и со мной, конечно! Анна Лазаревна, вы только не пугайтесь, пожалуйста! Но тут такое случилось… как бы вам сказать… Да вы сами посмотрите! Только не волнуйтесь!

Он подбежал к окну и отодвинул штору. Анна Лазаревна приподнялась на локте и уставилась в окно.

— Это ничего, — успокоительно бормотал Володя, с ужасом глядя на лес. — Мы скоро все выясним, сейчас я вот пойду… и мы вместе разберемся…

— Вы знаете, — это очень красивый лес! — вдруг сказала Анна Лазаревна, неотрывно глядя в окно. — Я в жизни не видела такого леса!

«Я тоже! — подумал Володя, ошеломленно моргая. — Однако какова старушка! Даже ни о чем не спрашивает: ей главное, что лес красивый!»

— Анна Лазаревна, я пока пойду, — сказал он. — Если что, вы постучите стулом в пол три раза, я прибегу. Не вставайте! И главное — в кухню не ходите! Я вам что-нибудь приготовлю на завтрак! Обещайте, что не будете вставать!

— Хорошо, я обещаю, — рассеянно ответила Анна Лазаревна, продолжая созерцать лес.

Виктор Павлович и Славка, оба светловолосые, синеглазые и худощавые, стояли на крыльце и до странности одинаково хмурились, глядя на лес. Рядом с ними высился плечистый Костя Ушаков и тоже смотрел на лес.

«Как же так? — вдруг подумал Володя. — Ведь Анна Лазаревна сказала, что Кудрявцевы в семь утра были на улице. Как же они ничего не заметили?»

— Вот и Володя, — сказал Ушаков, не оглядываясь. — Как там Анна Лазаревна?

— Говорит, что лес очень красивый… — машинально ответил Володя, думая о своем.

— Ты скажи! — удивился Ушаков. — А Ленка ругает его: какой-то, говорит, голый, противный. Вот — на вкус и цвет товарищей нет! — сентенциозно заключил он.

— Ладно, — сказал Кудрявцев, поворачиваясь к ним. — Лес, может, и красивый, но хотел бы я знать, откуда он, зачем он, и вообще — что, собственно, происходит? Ни с того ни с сего…