Я болен. Произошло то, чего я ожидал и чего больше всего опасался. Первое недомогание я почувствовал вчера, когда вернулся на корабль после того, как последний раз видел Кора. У меня чуть заметно ломило суставы ног, но сразу я не обратил на это внимания. После долгой ходьбы и лазанья по горам неудивительно, что болят ноги. Я сел писать этот дневник, а потом отправился спать. Во сне меня мучали кошмары. Кто-то бил меня, Юрингу, нас вместе сбросили с вершины горы, на которой я побывал вчера, и мы долго, бесконечно долго летели в глубочайшую пропасть. На дне ее копошились ужасные монстры Арбинады…

Я проснулся совершенно разбитым. Ломило все тело, и суставы скрипели, словно ржавые шарниры забытой людьми машины. Боли не были сильными, и не они мешали, а ощущение трущихся костей в коленях, локтях, пальцах, позвонках пугало и сковывало движения. Я заставил себя подняться, без всякого желания проглотил завтрак, попробовал соединиться с Дасаром, но не нашел его. До меня все еще не доходило, что я заболел, заболел той болезнью, которая не щадит. Я пошел в лабораторию, как привык ходить туда ежедневно, зная, что там всегда найдется работа, даже если биолога нет на месте.

В лаборатории было пусто, приборы выключены, химическая посуда блестела чистотой. Даже микроскоп стоял покрытый футляром. Аккуратный Дасар во всем навел идеальный порядок. Почему он не работал? Где он? Я опустился на стул и почувствовал, как от этого движения шевельнулась каждая кость. Такого ощущения я уже не испытывал давно, с тех пор, как мы взлетели с Арбинады.

Несколько минут я просидел неподвижно, не зная чем заняться, бездумно переводя взгляд с одного предмета на другой, пока в поле зрения не попал фотоанализатор. Клавиатура его настройки была сбита с нулевых индексов, и каретка сдвинута в первое положение. Машинально я поднял руку, чтобы настроить прибор, рукав соскользнул до локтя, обнажив кожу, и я увидел пятно. Маленькое коричневое пятнышко темнело с внутренней стороны руки почти у самого ее сгиба. Я оцепенел.

Сейчас я уже успокоился, вернее смирился, исчез страх, который парализовал меня в первое мгновенье, прошла паника самоспасения, заставившая метаться по кораблю в поисках Дасара и глотать без разбора сильнейшие на Церексе, но, увы, бесполезные здесь препараты. Ничего этого уже нет, осталась только тоска, и я один на один с нею.

Я пишу на этих листах, потому что уже привык писать. Рука, на которой под тканью одежды притаилось зловещее пятно, спокойно выводит ровные строчки. Мозг, уже сейчас безжалостно терзаемый миллионами полукристаллических клеток слепой, чужеродной жизни, еще мыслит. Я знаю, осталось недолго. Через два дня, так было с Торном, начнется бред, прерываемый лишь короткими прояснениями сознания. В моем распоряжении только два дня, когда я еще буду принадлежать самому себе. Потом я потеряю власть над собой. И не с кем посоветоваться, что делать дальше. Исписанные листы вмещают лишь мои собственные мысли, ни на что не давая ответа. Дасар ушел с корабля — его скафандра нет на месте. Куда? Неизвестно. Может быть, мне тоже покинуть корабль? Уйти, как это сделал Кор? «Все мы идем туда, — сказал он в последний раз, — и все непременно придем». Я знаю, Кор ушел с корабля не потому, что боялся мучительной агонии, он просто выполнил свой собственный приказ. Только зачем он принял яд? Достаточно было открыть в скафандре клапан… Где же Дасар? Я должен знать, возможно ли еще выздоровление, здоров ли он сам. Если надежды нет, то действительно все лучше кончить сразу…

И подумать только! Завтра вылетает корабль с Церекса!

…Час назад я связался с «Эльприсом». Со мной разговаривал Мэрс, там все здоровы. Хорошо, что там пока все благополучно. На мой вопрос, нужно ли им что-нибудь, Мэрс ответил, что они ни в чем не нуждаются. Я сообщил, что корабль с Церекса вылетает завтра. Не знаю, почему я скрыл смерть Кора и свое заболевание. Просто язык не поворачивался сказать правду.

Одиночество стало невыносимым. Я решил искать Дасара по следам, которые хорошо видны на поверхности Хриса. Правда, следов очень много, и старые здесь выглядят точно так же, как свежие, но лучше отвлечь себя каким-то занятием, чем метаться в пустых помещениях корабля. Я уже начал надевать скафандр, когда отворился люк и вошел биолог.

— Куда вы, Антор? — спросил он. — Вы мне нужны.

— Я собрался искать вас. Я болен, литам Дасар.

Биолог схватил меня за рукав и потащил за собой:

— Идем в лабораторию и сделаем анализы.

Я упирался:

— Анализы не нужны, литам. Смотрите!

Я обнажил руку до локтя и показал пятно:

— Видите?! Вот вам лучший анализ, его сделала сама природа. И отпустите меня, мне и без того больно.

Биолог повернул мою руку к свету и осторожно ощупал пятно.

— Других пятен нет?

— Не знаю, по-моему, нет.

— Когда почувствовали боли?

— Вчера, когда возвратился после встречи с Кором.

— Кор! Мазор Кор как всегда оказался слишком самостоятельным. Смотрите, вы не вздумайте поступать так же! Я, кажется, нашел, нашел средство!

Мне вспомнились трупы в анабиозных камерах.

— Вы не обманываете, Дасар? Я должен знать точно.

Биолог отпустил мою руку и, повернувшись к выходу в коридор, глухо произнес:

— Если я обманываю, то обманываю самого себя. Идите в свою кабину и ложитесь. Ничего не ешьте, постарайтесь уснуть. Я скоро приду к вам.

Что же, последую его совету и попробую уснуть, если это возможно.

Коридору, кажется, не будет конца. Он суживается и поворачивает, закручивается в спираль. Стены дышат жаром. Я иду по этому коридору, не зная куда, не зная зачем. Плечи касаются раскаленных стен, от одежды валит пар. Пар идет изо рта, из глаз, внутри все кипит, я чувствую, как извиваются внутренности в бурлящих потоках крови. Жар становится все сильнее, я оборачиваюсь и вижу поток огненной лавы, настигающей меня, Она движется все быстрее и быстрее, гораздо быстрее, чем могу идти я. Я бросаюсь вперед и, зажатый в теснине коридора, не могу двинуться дальше с места. Сзади раздаются хлюпающие звуки, и ноги погружаются в раскаленную грязь. Нечеловеческий, душераздирающий вопль вырывается из моей груди.

…Дасар сидит рядом со мной. У него усталое лицо, на полу лежит брошенный биологический скафандр, видимо, он мешал Дасару. Рядом с койкой столик, пододвинутый сюда из дальнего угла кабины. На столике стоит колба, наполовину заполненная темно-красной жидкостью, от которой исходит резкий запах. Рядом с колбой громоздятся приборы. Я с удивлением рассматриваю их, словно вижу первый раз, и не сразу узнаю стоящий прямо передо мной диагносцирующий сумматор. Биолог замечает, что я открыл глаза, и улыбается мне вымученной улыбкой:

— Как вы чувствуете себя, Антор?

— Ни-че-го, — выдавливаю я из себя и мало-помалу отделываюсь от кошмара надвигающейся лавы. Ноги продолжает жечь, словно они обуты в раскаленные ботинки. — Я бредил?

— Вы кричали, — отвечает Дасар и встает. — Лежите спокойно, я сейчас вернусь.

Он выходит, и я остаюсь один. За дверью слышны его шаги, постепенно замирающие в глубине корабля. Тишина. Время остановилось. Я лежу неподвижно, глаза устремлены в одну точку. Так, наверное, чувствуют себя умирающие. Но я еще жив, потому что снова услышал шаги. Теперь они приближались. В открытую дверь входит биолог. В руках у него посуда, он ставит ее на стол.

— Ешьте.

Голос его звучит повелительно, но я не могу шевельнуться, мне все безразлично.

— Ешьте, — настойчиво повторяет он. — Вы должны есть.

Какая-то сила, исходящая от Дасара, поднимает меня на койке, и я сажусь, чтобы приняться за еду. Руки обнажаются, и я с ужасом замечаю на них уже не одно, а несколько коричневых пятен. Глаза мои расширяются.

— Литам Дасар! Видите?

— Вижу, не волнуйтесь, Антор, так должно быть. Ешьте. Они уже пошли на убыль, вы выздоравливаете.