Столкнулись мы потом – целые поколения с клиповым мышлением. Бледные, вялые и тупые дрищи. Интересы однобокие. Воображения – ноль. Все знания – в облаках! На внешних носителях. Зачем что-то запоминать и изучать. Интернет же навсегда. Можно просто погуглить «что делать, если…». Не просите только сейчас объяснять детали, тем более, что я имею в виду другое. Нас формулы и стихи заставляли наизусть заучивать, а эти элементарных вещей не знали.

Конечно, можно предположить, что бешеный темп жизни не оставлял времени на чтение… для удовольствия. Тоже неправильно – раньше с двенадцати до часу ночи время для этого вполне себе находилось. Ложишься, берешь книжку и сразу начинаешь листать назад – это не помню, и здесь не помню… О! А вот отсюда помню! И, пока сон не одолеет, читаешь. На следующий день снова ищешь, на каком месте уснул.

А тут как-то стало, скажем… не то. Журналы, типа вот этого «За рулём», одно время он был неплохим, еще как-то шли, еженедельники всякие, периодика, техническая литература… А вот художественный вымысел уже не радовал.

И главное, думается, было в том, что пропало доверие к авторам. Пропало ощущение достоверности написанного ими. У меня уже сложились определённые представления об окружающем мире и характере отношений между его обитателями. И была хорошая память… на события, произошедшие в моей жизни, на произнесенные слова и совершенные поступки. И все это вступало в диссонанс с прочитанным. Я перестал верить персонажам, их реплики звучали фальшиво, поступки были нелогичны и надуманны.

Я уже не понимал, что такого мне может рассказать человек, – скажем так, по-автомобильному, что ли, – пробег по жизни которого был значительно меньше моего? О чём? О своих летних поездках на дачу? О тяжелых школьных годах? О встреченных им людях, мотив поступков которых он не понял и объяснил по-своему, не заметив подоплеки? О банальностях семейной жизни?

В это я еще поверю. Но он же пытается сообщить мне о материях, с которыми никогда не сталкивался! Зачем мне эти, высосанные из сопливого пальца, сведения? И возраст автора, – а точнее, продолжая говорить автомобильными терминами, дата его выпуска, – значения уже не имел. Мудрость не всегда приходит со старостью.

Большинство писателей остановились в развитии после первого успеха. И эксплуатировали свою зафиксированную вселенную, все дальше и дальше удаляясь от реальности.

Скорее всего, были где-то и стоящие, и настоящие, только где их искать? И когда? И печатались ли они вообще?

Я перешел на мемуары. Порой было даже забавно. Что? Ну да, забавно отделять зерна от плевел. Особенно интересны были подробные описания в стиле северных народов: «что вижу – о том пою». Добросовестный наблюдатель, точно описывающий случившиеся события, то, кто и что сказал или сделал (хотя бы и не понимающий со своей кочки смысла и глубины происходящего) был мне милее любого глухого телефониста или неизящного выдумщика, пытающегося обелить себя в истории, преувеличить свою роль и так далее. Детали удивляли и радовали.

Я, конечно же, понимал, что времена наступили другие, появились сонмы графоманов и масса ранее написанного шлака. Что есть и хорошие произведения. Классика, признанная и непризнанная. Но слишком уж часто попадалось что-то… совсем уж неудобоваримое.

Я не говорю о сложности восприятия, хитром умысле и особом стиле авторов. Нет! В большинстве случаев в их произведениях сквозили пренебрежение или, напротив, заискивание перед читателем, нелюбопытство к краскам жизни и узость мирка создателя.

И зачем мне все это? Вот смотри, майор, когда ты ешь… нечто и чувствуешь, что это, мягко скажем, кака? Тебе же достаточно совсем небольшого куска, чтобы понять, с чем это блюдо? Или ты предпочитаешь через силу прожевать всё, чтобы возможно найти изюминку? Как гурман, ищущий новую нотку вкуса. А вдруг это будет не изюминка? А таракан из вчерашнего анекдота?

Только ведь ты об этих странных опытах другим-то не расскажешь! Иначе они посчитают тебя калоедом. А вот сказать, что ты открыл, понюхал и… с омерзением выбросил, это да… Можно. И нужно. Так и с некоторой литературой. Осмотрел, обнюхал… и побрезговал употребить.

Впрочем, о вкусах не спорят. У каждого своя физиология, персональные пищеварительные процессы и прочее. Кому-то понравится это, кому-то – то. Кроме явного… дерьма, простите за мой молдавский!

Будем говорить за статистическое большинство, за классические восемьдесят процентов. Образно говоря, задача отучить их от… вот такого радио, – Бонда махнул головой на абонентский громкоговоритель радиоточки, – я имею в виду качество звука. Можно слушать симфонический концерт через ямаху, а можно и из вот этого ящичка… А то и вообще… в исполнении Мойши, которому кто-то напел… Разница есть?

Людям должно претить от низкопробной музыки, фильмов, книг и того подобного. Государство должно ставить фильтры. Фильтры на потребляемые его гражданами продукты, привозные или доморощенные. Будь это ливерная колбаса, песня, киношка, или книжка. Не ограничивать в выборе, а защищать от потребления явного мусора. Иначе – деградация! Человек опускается ужасающе быстро. Я, знаете ли, наблюдал такое… Даже когда стояли вполне себе вегетарианские времена.

Кстати, уже скоро все существующие фильтры целенаправленно снимут. И в поднявшейся мути рыбу станете ловить… не только вы. А первое время… вообще не вы. И монолита у вас нет! Лебедь, рак и щука, и все пока тянут в болото. А потом… Потом здесь таких членистоногих подключат, что от воза только щепки полетят!

Весной уже понесется, я говорил, верьте – не верьте. Железная тётка одобрила, сказала – наш человек. А вы и рады. Клюнули! У нас, мол, своя игра. Да ладно, не вы конкретно, а ваше начальство. Думаете пролезти аккуратненько, отреформироваться, перезапустится, а не получится. Они тоже там все понимают. Все просчитано. А, главное – человеческий фактор. Который вы почти не берете в таких играх в расчет. У папуасов, у латиносов просчитываете, а у нас ведь – та же песня. Люди не дошли до той симпатичной стадии, которую вы себе рисуете. И планомерное разложение элит идет по-полной. На кого вам опираться? На это избалованное стабильностью поколение, надрачивающее на югославскую стенку? На бардов? Пововоевавшие-то уже большинством в маразме. Возраст. А раньше они опасность за версту чуяли.

И учтите – все гниет с головы. Вы думаете, поставили на товарища, так он навсегда таким и останется? У семи нянек дите с подпалом. Двойной агент может быть тройным. А, главное, себе на уме. А коли ума немного, то и мысли не государственного масштаба.

Разложение идет. В магазинах-то, по сути, голый Вася, я в детстве этого не понимал! Воспринимал как данность.

Если собрались строить общество потребителей, так хоть как-то соответствуйте! Ведь можно и грамотно все сделать… Социализм у нас что? Учет и контроль! Сейчас с этим реально сложно, согласен. Но ведь НТР ваша любимая на месте не стоит, она идёт, несётся! Совсем немного осталось, день продержаться и ночь простоять! И всё – ЭВМ мощнейшие, сети, снижение затрат. У товарища в отделе стоял один графопостроитель, до этого там сидело двенадцать человек за кульманами! Не говоря о программах, которые высвобождали столько людей! Только проекты уже делались… несерьезные. Исчезли серьезные… надолго.

Все течет, все меняется. В идеале жить становится веселее. Но нам сменили вектор развития, и все…

Своя игра быстро закончилась. Застой сменился разрывом. А надо было аккуратно разминать, растирать, постепенно увеличивая нагрузки и радуясь оздоровлению организма!

Не можешь найти решения, экстраполируй на уровень ниже. Сиреневая книга, вторая часть.

Несколько мотивированных козлов заведут стадо баранов куда угодно. Особенно если там вкусно пахнет. В нашем случае всё было настолько притягательным, что рядом с козлами бежали и пастухи, и овчарки.

– Была у меня одна медсестра. Соседка по новому термитнику. Страшненькая, но с хорошей фигурой. Ноги у нее были красивые… правда, короткие. Хотя, в некоторых случаях, это только в плюс.