Сцена готова.

То есть моя сцена. Чтобы сбить Шейвера с ног.

Как мы знаем, Шейверу нравятся постановки, и это поразило меня сильнее всего. Мы еще не доказали этого, но если моя теория верна относительно сцен преступления, то у каждой жертвы Шейвера была карта.

У меня есть карта. Что делает меня его жертвой. Так где же будет происходить моя постановочная сцена?

Моя основная теория – Шейвер использует весь округ Колумбия в качестве плацдарма.

Я раскатываю карту на стеклянном столе для переговоров.

– Где ты вообще ее нашел? – спрашивает Миа. – Не думаю, что когда-либо видела такую гигантскую карту.

Миллениалы. Технически, я могу быть одним из них, но я верю, что это можно перерасти. Словно есть право на переход в поколение X, и это самостоятельность.

– В магазине подарков. – Я обвожу центр города. – Мы сосредоточимся здесь.

Чарли подходит ближе.

– Почему ты думаешь, что он держит Портер так близко? Для меня это не кажется разумным.

– Потому что Шейверу нужно держать меня в узде. А это значит держать ее достаточно близко, чтобы его некто снаружи мог предоставить мне доказательство, что она жива. Он не может полагаться на технологии, поскольку его связь контролируется, и он не может полагаться на своего адвоката. – Смигел не доказал, что он настоящий тролль. Пока нет.

– Значит, он полагается на физические, осязаемые послания. Это требует, чтобы тот, кто похитил Портер, находился в непосредственной близости.

Такая логика кажется обоснованной. Честно говоря, и я не скажу им об этом, я понятия не имею, как это проверить. Это предположение. Двух с половиной дней просто недостаточно, чтобы расширить радиус поиска, и мне нужно где-то сосредоточить свои усилия.

– Чарли, выведи карту Таро на экран.

Я попросил Мию максимально увеличить ее, чтобы мы могли видеть каждую деталь. Пока это наша единственная зацепка. Более того, это наша карта.

Я подхожу ближе к экрану.

Колода Таро Шейвера должно быть старая. Я не историк, но думаю, что этой карте, по меньшей мере, полвека. Детали на изображении замысловаты. Расписаны вручную. И вот тут-то я и теряюсь в деталях.

– Это что, замок на заднем плане? – спрашиваю Мию.

– Судя по тому, что я нашла, да. На всех Пятерках Кубков во всех колодах присутствует замок. Очевидно, это и есть цель мужчины в плаще, его благополучное будущее. Если он сможет отпустить свое прошлое.

Я провожу рукой по лицу.

– Ага. Знаю. Но где это здесь? – Указываю на карту. – Шейвер патологичен. С Тиллман его сцена копировала ее карту – вплоть до восьми колотых ран, отображающих восемь мечей. Если замок – это место назначения, значит, именно там и держат Портер. Но в Вашингтоне нет гребаных замков. – Уныло смеюсь, я сейчас сломаюсь.

Миа выглядит неуверенной.

– Откуда вам знать? Может, вы слишком буквальны. Она может быть где угодно. Все, что нужно Шейверу – это назвать это замком.

Она права. Черт.

– Мы ходим по кругу. – Портер сказала правду, когда говорила, что я недостаточно долго оценивал Шейвера, чтобы проникнуть в его голову.

Но он был чертовски уверен, что пролез в мою голову.

Он упомянул о несчастном случае с Мелани. Он спросил о моей истории с Портер. Он либо собирал информацию, либо злорадствовал по поводу того, что уже знал. Сколько информации он почерпнул у Портер? Они потратили месяцы на подготовку к его делу. Тошнотворная пустота скручивает мой живот.

– Нам нужен кто-то, кто знает его. Знает, как он думает. – Я киваю Чарли, сидящему за компьютером. – Где этот мудак, приятель Лайл Фишер?

– Мы не смогли разговорить его, – отвечает Миа, беспокойно щуря свои подведенные карандашом веки. – Он мог бы рассказать Шейверу обо всем, что мы делаем.

– И? – Я поворачиваюсь к ней. – Думаешь, Шейвер не знает, чем я сейчас занимаюсь? – Я проверяю время на телефоне. Мы уже потратили впустую день. – У меня осталось два дня до того, как мне придется давать показания. Фишер – единственный человек, который знает этого ублюдка, который может знать, где... черт возьми.

– Что? – Миа следует за мной к месту Чарли.

– Должно быть, это он, – говорю я. – Шейвер мог подкинуть нам Фишера, чтобы тот добыл информацию. Должно быть, он был в квартире Портер. – Он забрал ее.

Чарли поворачивается в кресле.

– Доктор Уэст, вы сами можете его спросить. Лайл Фишер здесь. Он в лобби. У него сегодня еще один допрос.

Моя голова начинает раздражающе пульсировать. Я прижимаю пальцы к вискам.

– Тащи его сюда. – Затем я хватаюсь за спинку кресла Чарли, чтобы убедиться, что он видит серьезность в моих глазах. – Насколько незаконно допрашивать кого-то?

Его темные брови сходятся вместе.

– Типа пытать?

– Если мне придется зайти так далеко…

Чарли выглядит неуверенным, словно впервые видит своего босса.

– Если он что-то знает, мы заставим его говорить.

– Хорошо, – отвечаю я, едва скрывая недоверие в голосе. Чарли – моя добродетель. Мой черно-белый мыслитель. Я никогда раньше не видел, чтобы он переступал черту, и должен признаться, я немного потрясен.

Пока мы ждем Фишера, я шагами меряю бетонный пол.

Абсолютная беспомощность ситуации ощущается так, будто земля уходит из-под ног.

– Его замок, – размышляю вслух. Смотрю на экран. Мне нужна точка фокуса. Если этот чертов замок мой образный пункт назначения, мне нужно сделать его буквальным.

– Ладно. Давайте поднимем финансы Шейвера. Я хочу знать о каждой собственности, которой он владеет.

И я обыщу каждый угол в Вашингтоне, если придется.

Когда Фишер входит в офис, что-то щелкает в моем мозгу. Знаю, с медицинской точки зрения, это невозможно, но после хлопка происходит то же самое. В глазах темнеет, звуковая волна детонирует в ушах. Рев усиливается до тех пор, пока все остальные звуки не становятся слишком далекими, чтобы их можно было услышать.

Пересекаю офис и хватаю его за горло.

– Где она? Где ты прячешь ее?

В его темных глазах нет страха. Он тянется к карману, но я перехватываю его руку.

– Я должен передать тебе сообщение, – ровным голосом произносит Фишер.

Чарли становится рядом и приказывает Фишеру медленно убрать руку. Он достает телефон и протягивает мне трубку. С бешено бьющимся сердцем я отпускаю Фишера и забираю телефон.

– Нажми кнопку воспроизведения, – говорит он.

Я долго смотрю на устройство, прежде чем перевести взгляд с Чарли на Мию. Они оба – неподвижные скульптуры, ждущие, когда я нажму на кнопку.

– Не упустите его. Свяжите, если понадобится.

Затем я делаю глубокий вдох и запускаю видео.

На дрожащем экране появляется лицо Портер. Желудок подскакивает к горлу. Ее волосы растрепаны, тушь размазана под глазами. Кадр скачет, будто кто-то поправляет угол съемки, и я мельком вижу окровавленные бинты, обматывающие ее руки.

Там, где пускали кровь.

– Уэст, прости, – говорит она, ее голос дрожит. – Я жива, но не знаю, где нахожусь. Но я в порядке. Просто сделай все правильно.

Камера падает. Конец видео.

Я сжимаю телефон так сильно, что кожа на костяшках пальцев горит.

– Где она, черт возьми? – Рычу я на Фишера.

Он отрицательно качает головой.

– Ты думаешь, он мне скажет? Он дал мне четкие инструкции, где взять трубку и куда ее отнести. Это все. Я закончил. – Он поднимает руки. – Это все, что мне нужно было сделать, а теперь я ухожу. Я не дам показания. Не стану.

Я направляюсь к нему, но Чарли перегораживает мне путь.

– Доктор Уэст, подумайте. Шейвер не стал бы посылать вам кого-то полезного.

Мне не нужна логика. Я хочу причинить боль. Хочу, чтобы это ничтожество истекало кровью. Хочу, чтобы он сказал, где Портер.

– Он никуда не уйдет, – говорю я, обходя вокруг стола и снова сосредотачиваясь на карте. – Где ты забрал телефон? Мне нужна каждая крупица информации, которую может дать твой гнилой мозг, и я хочу получить ее сейчас.