— Ты похожа на дочь мою Настасью! Такие же золотые блестящие на солнце волосы и голубые глаза, круглое румяное лицо и длинные коричневые ресницы. — Вздохнул старик печально. — Восемнадцать весен было, когда ее забрала болезнь осенняя.

Посочувствовала мужчине и поняла, что любую просьбу мою выполнит, коли искренне попрошу. Но не позволила совесть толкнуть наемника на преступление против своих собратьев по ремеслу. Промолчала. На душе горечь и боль чужая снова поселились.

Михай вернулся с плохими вестями. Дорогу деревьями перегородило, которые после ночной бури повалило. А он силы истратил на глупость и злость, оттого привал до завтрашнего утра приказал делать. Наемники спешились, и лагерь стали разбивать, словно позабыв о двух пленниках.

В животе громко заурчало. Влади давно поглаживал несостоявшийся живот, тонко намекая похитителям о голоде.

— Лис, — обратилась к Михаю по тому имени, которое он использовал в компании оборотня, — не мешало бы накормить пленников!

Мужчина поднял голову, округляя карие глаза и изгибая вверх рыжую бровь, и снова промолчал. В досаде аж топнула ногой. Он специально изводил, не обращая внимания.

Михай подошел к Прохоровичу и шепнул несколько слов, после которых нас угостили пресным обедом. Вода да хлеб — вот скудная подачка от рыжего мага.

Я заскрежетала зубами, негодуя. Хотя, чего сердиться, если на расправу Верховной ведьме везут. Не посмотрит, что тетка, оторвет голову или того хуже, на костер отправит.

Запахло жареным мясом, которое наемники готовили на разведенном одним щелчком мага костре. Пламя плясало, изгибалось волнами то синего, то красного цвета. Магический огонь прожорлив, как бы не утащил в нутро освежеванного кабанчика.

Стоило мужикам рассесться, как я попросилась в туалет. Глупая, но вполне приятная месть, отвлечь настроенные животы от аппетитного жареного мяса. Сопровождать отправился предводитель лиходеев, а остальные без него не отваживались первыми вкусить ароматный кусок.

— Что же ты, Михай, к знакомой ведьме лечить меня отправил? — Спросила мага, раздвигая перед собой ветки и совершенно не заботясь о идущем сзади. Поначалу деревья, хлестка, вознаграждали Лиса за непотребное отношение к девушке, а потом он приноровился к моему шагу и движению рук.

— Ты, Катерина, не по делу словоохотлива стала, — бесцветным голосом ответил маг, присутствие за спиной которого, вызывало дрожь по спине. Недобрая сила в теле его протекает. К беде приведет рано или поздно.

— Так я всегда такою была. Тебе ли не знать. Всю душу испил с воспоминаниями, — упрек мага обидел. Потянул за рукав, к себе спиной прижимая, да шепнул в ухо полушепотом:

— Воспоминаний не касался, речь твою слушал. Правда то или нет, Марьяне доказывать будешь!

И отпустил, слегка вперед толкая. Я не удержалась и рухнула на землю, руки испачкав и злостью душу наполняя. А магу смех да веселье.

Кинулась на мужчину с кулаками, словно он во всех бедах моих виноват. Остановилась, когда кровь из губ разбитых хлынула. Ни от одного удара Лис не закрылся, будто винился за ошибки прошлые.

Но то показалось, взгляд налился красным пламенем, которое пожирает на пути своем все живое, обхватил стан девичий и в самые губы выдохнул:

— Будь ты проклята, Катерина!

А потом в губы впился поцелуем, руки заламывая и не позволяя сопротивляться. Трепыхалась в сильных руках, как птица, но тщетно. Во рту почувствовала вкус крови.

Из жадного болезненного прикосновения Михай делал нежное и страстное. В какой-то момент я замерла бессильно, закрыла глаза и позволила в черный омут себя затянуть. Очнулась, а руки мага за шею обнимают. Его одна ладонь на талии лежит, другая в волосы зарылась. А глаза смотрят с насмешкой, как Ростислав когда-то смотрел.

Отстранилась, рот рукою прикрыла и бросилась наутек, позабыв о том, что от колдуна не убежать. А уж коли поцелуй подарила, пиши, пропало! Ох, неспроста он так щедр на ласки был.

Ветки хлестали по лицу, тянули золотые пряди, причиняя боль. Птицы срывались с насиженных мест, испугавшись растрепанной девушки, и взлетали в небеса. Я остановилась дыхание выровнять, бешено стучащее сердце успокоить, да оглянуться, не идет ли рыжий маг по следу, но никого на расстоянии пятидесяти шагов не увидела, по кругу осмотрелась. А как повернулась Лис передо мною стоит. В глаза смотрит, пугает до дрожи. Напряжение нарастало, а с ним и тьма начала сгущаться. А может, просто вечер приближался. Сколько времени от мага по лесу бегала не считала.

— Пошли! — Хватая за руку, пробурчал Михай, словно и не было никакого поцелуя.

Я подчинилась, боясь разозлить колдуна и спровоцировать снова.

Наемники расположились вокруг костра, не попробовав мяса. За костром присматривал Прохорович. Старик подмигнул мне незаметно для Лиса и улыбнулся. Будет лиходеем наука, как девиц голодом морить.

— Здесь ложись! — Приказал рыжий маг, кривясь и указывая на небольшое ловко сооруженное укрытие из толстых палок и еловых веток. А вот внутри убранство удивило. Настоящая комната с несколькими широкими лавками, огороженными занавесями. Стены на вид из красного камня, потолок из белого, а вот пол земля родная. Посредине стол с парой свечей создавал приятный полумрак.

На дальнем ложе расположилась Влади, которая сладко посапывала, видя десятый сон. А растерялась, не зная, какую лавочку предпочесть.

— Это моя постель! — Прогнал от выбора, что расположился около сестры.

Я засопела и отправилась спать с другой стороны. Забралась с ногами и уселась, сон не шел. После происшествия в лесу в дрему не клонило. А вот на разговор тянуло.

— Зачем поцеловал? — Спросила напрямую. Несколько минут было тихо, потом Михай поднялся с кровати и к моей ширме приблизился. От того на ткани мужской силуэт нарисовался. Я тряхнула головой, себя успокаивая, от мыслей странных и неправильных избавляя. Манил Лис, как любой колдун, силой великой и тайной, как магию такую получил. А в рассказ наемников не верила. Не бывает черная сила даром природным.

— Сам не знаю, — честно поведал мужчина, — сначала хотел привязку поставить, а потом, как в воду окунулся. Водоворот ледяной, что смертельной опасностью грозит. Не велено Марьяной твоих рук касаться, а про губы ничего не сказано было. Так почему бы не насладиться девичьей прелестью.

Закрыла лицо руками и голову повесила, не зная, куда от стыда деваться. А Михай продолжал топить в “красной краске”.

— Сладки уста и стан упругий. Да честью не озабочена. Что же время…

Дальше слушать не стала, толкнула нахала, слезами заливаясь. Сердце защемило от обиды. Простыня, что разделяла нас, упала. Лис без рубашки в одних брюках стоял. А на теле письмена, как у Ростислава.

Я задохнулась, задрожала, не веря увиденному, но стоило глаза на секунду прикрыть, как исчезли надписи, словно и не бывало их. А ведь выбиты на теле иглою, рукою не смахнешь, как каплю воды.

— Тебе плохо? — Взволновано спросил мужчина, меняя и настроение, и тон свой.

— Уйди! — Качая головой, попросила Михая. А сама предалась рассуждениям.

Как только о даре темном узнала начала сравнивать рыжего мага и колдуна. Внешне не похожи. Волосы одного черные, как клюв вороний; другого, словно огонь новорожденный. И глаза у Ростислава серые пустые, а у Лиса карие живые и озорные. Телосложение, похоже, но за десять лет и позабыть можно было. Не он!

“Сердце подскажет!” — Жестами сказала Кассандра, но оно молчало.

Так до утра и просидела на лавке, глаз не сомкнув. Но судя по вздохам и тому, как часто Михай вертелся, бессонная ночь была не у меня одной.

Помятый и хмурый рыжий маг щелкал пальцами, пытаясь вызвать то ли пламя, то ли смерч, чтобы преграду для обозов убрать. Около получаса темная магия не приходила на зов. Отсутствие полноценного отдыха давало о себе знать. Темная магия Лису не подчинялась, крутилась ужами у ног, манила огненной мощью, а в разговор не вступала.