— Ты должно быть шутишь! Пожалуйста, скажи мне, что ты не рассматриваешь этот вариант! — Когда она не отвечает, все мое тело немеет. — Лори, нет. Пожалуйста, не делай этого. Дай нам хотя бы шанс.

— Успокойся. Я ничего сейчас не решаю. Мне нужно побыть одной.

Я молчу две секунды, прежде чем гнев внутри меня закипает.

— Он что, совсем рехнулся? Ты беременна моим ребенком!

— Да, мне это хорошо известно.

— Тогда почему он все еще пытается разлучить нас? Вчера, когда он думал, что это его ребенок, все было по-другому. Какой же эгоистичный придурок! Он хочет тебя любой ценой. И ему не важно, кто при этом пострадает.

— И что в этом такого ужасного?

Я беру ее руки в свои.

— Я хочу тебя. Он должен дать нам возможность стать семьей.

— И он даст нам её, если я скажу ему, что этого хочу.

— Так скажи! — она смотрит на меня, не шевеля губами. — Лори, скажи ему.

— Я уже ни в чем не уверена. Я пришла сюда, думая, что знаю, что мне нужно, но увидев Стейси... Возможно, мне стоит использовать голову вместо сердца.

— Нет. Не делай этого. В любви нет места для логики. К черту здравый смысл. К черту то, что выглядит лучше на бумаге. Прислушайся к своему сердцу.

— Я уже говорила, мне нужно время. Я должна принять важное решение.

— Окей. Думай столько, сколько нужно, но пожалуйста, не закрывайся от меня. Обещай, что подумаешь о нас, — я закусываю губу, изо всех сил стараясь не заплакать. — Пообещай.

— Конечно, я подумаю, Базз.

— Честно-честно?

— Честно-честно.

Я обнимаю ее.

— Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой и ребенком.

— Я знаю, — когда она отстраняется, из ее груди вырывается всхлип. — Мне пора.

- Ты знаешь, где я.

Она кивает и идет к машине, припаркованной на другой стороне улицы. Мне хочется кричать, когда я смотрю, как она уезжает.

И я себя не останавливаю.

Мне плевать, что я без рубашки. Мне плевать, что Стейси таращится. Мне плевать, что мой сосед достает продукты из машины.

Я падаю на колени и громко кричу. От страха. От беспомощности. От боли.

Сегодняшний день должен был стать одним из счастливейших моментов в моей жизни, но я его испортил. Пусть у меня скоро появится ребенок, но я могу потерять единственную женщину, которую любил.

Когда я, наконец, поднимаюсь и направляюсь к дому, Стейси все еще стоит там, прислонившись к дверному косяку со стаканом апельсинового сока в руке. Она ухмыляется.

— Стоит отметить... Сок хорош, но спектакль еще лучше.

— Трахни себя, Стейси.

— Это уже сделал ты, помнишь? Твоя подружка вроде из-за этого так расстроилась.

— Уходи, — говорю сквозь стиснутые зубы. — Сейчас же.

— И стоит отметить, учитывая, как часто ты трахаешь женщин, я удивлена, что от тебя уже давным-давно никто не залетел.

— В смысле? Ты же залетала, помнишь? Ах нет, ты же солгала об этом. Иди устрой свою жизнь, прежде чем комментировать чужие.

Я обхожу ее, отрываю пальцы девушки от дверного косяка и захлопываю дверь у нее перед носом.

— Мне все еще нужны мои трусики, придурок, — доносится приглушенный голос через дверь.

Я подбираю их, скручиваю в маленький шарик и снова открываю дверь.

— Чтобы больше я тебя не видел, — говорю ей, запустив трусы в стакан с апельсиновым соком и утрамбовывая их на дно.

Кипя от злости, она отводит стакан подальше от себя, а затем швыряет его на землю. Я наблюдаю, как он разбивается на сотни крошечных кусочков. Прямо как и мое сердце, когда уезжала Лори.

Глава 26

Мейсон берет трубку без промедления.

— Алло?

— Ты нужен мне, брат.

Должно быть, он слышит в моем голосе отчаяние, потому что нервно спрашивает:

— Где ты?

— Дома.

— Жди, — говорит он. — Я сейчас приеду.

***

Через полчаса раздается стук в дверь.

Встречаю Мейсона с самой наигранной в мире улыбкой, затем бросаю взгляд на двор, где только недавно Лори перевернула мой мир с ног на голову всего тремя словами.

Это твой ребенок.

— Я не знаю, что делать, — выпаливаю я, не в силах больше держать все в себе.

— Мы справимся, — он это так уверенно заявляет, что невозможно не поверить ему.

— Что тебе известно?

— Все, — он смотрит на землю, когда под ногами что-то хрустит. Поднимает ботинок и смотрит на разбитое стекло. — У тебя есть совок? — спрашивает он, понимая, что лучше не допытывать о том, что здесь произошло. — Я все уберу.

— Нет. Это мой беспорядок, так что я... — я замолкаю на полуслове, когда он отодвигается в сторону и протягивает руку Софии, чтобы помочь ей пройти.

Вот так зона комфорта превращается в высокоопасную.

— Если ты пришла, чтобы устроить мне взбучку, то не беспокойся. Я сам себя наказал, — поворачиваюсь и иду обратно к дивану. — Я все утро думал о совершенных мною ошибках.

София садится рядом со мной, а Мейсон сворачивает на кухню.

— Совок?

— Оставь это, уберу позже, — я вздыхаю, когда он начинает открывать все подряд шкафы. — Под раковиной.

София наклоняется и обнимает меня.

— Я здесь, чтобы поддержать тебя. Мы любим тебя и нам жаль, что ты проходишь через это. Не могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Вы с Лори мои лучшие друзья. Я просто хочу, чтобы вы оба были счастливы, а если вместе, то еще лучше.

Я сглатываю комок в горле.

— Спасибо, Соф.

Она отстраняется.

— Хочу сказать, что злюсь, что ты был со Стейси, и огорчена, что из-за этого страдает Лори. Но, Боже, ты думал, что ребенок от Джона.

Я киваю.

— Я был сам не свой.

— Поверить не могу, что она не сообщила тебе в больнице, — говорит Софи, а Мейсон выходит из кухни и показывает совок. — Я хочу, чтобы ты был в курсе: то, что ребенок твой, я узнала после тебя. Лори позвонила мне, когда вернулась домой. Иначе я бы рассказала тебе. Хватит с меня секретов. Видит Бог, я хранила их столько, что мне хватит на всю жизнь. Поэтому я и позвонила тебе сообщить, что она в больнице.

— Спасибо за поддержку. Знаю, что мы с Лори не облегчали тебе жизнь последние пару недель.

— Вы словно взяли что-то хорошее и чистое и испачкали это без какой-либо необходимости. Вы оба выше этого.

Она права. Мне жаль, что я поставил Лори в такое положение. Мне следовало подождать, когда она поймет, чего хочет, а не вызывать у нее еще большее смущение и чувство вины.

— Так что мне теперь делать? — спрашиваю после минуты молчания.

— Что ты хочешь?

— Хочу быть с Лори. Я хочу семью. Хочу вернуть доверие Лори и доказать ей, что я больше не испугаюсь и не сбегу.

— Тогда сделай это. Докажи.

— Как это сделать, если Джон никак от нее не отвалит?

Она хватает меня за руку и переворачивает ее, указывая на татуировку на запястье.

— Ты забыл об этом?

— В смысле?

— Прочти, — говорит она. — Вслух.

Я хмурюсь.

— «Я — властелин своей судьбы, я — капитан своей души».

— Ты притворяешься, будто не веришь в судьбу или что-то такое, потому что это разрушит репутацию крутого парня, но у тебя была причина сделать эту татуировку, — она отпускает меня. — Я думаю, что ты не просто так набил ее много лет назад. Мне кажется, что ты волею судьбы сделал ее на месте, где постоянно ее видишь, — я растираю мурашки, побежавшие по моим рукам. — Полагаю, тебе известно, из какого стихотворения взята цитата?

— «Непокоренный», — отвечаю я.

Софи кивает.

— Да. Если это не идеальное слово, чтобы описать тебя, тогда я не знаю какое. Пора действовать, Базз. Пришло время показать Лори, каким человеком ты можешь быть. Что ты за человек. Никто, кроме тебя, не в силах определить твое будущее. Это может занять некоторое время и тебе, возможно, придется побыть в стороне, но если тебе нужна Лори, то иди и добейся ее. Верни нашу девочку.

— Ты права.

— Она всегда права, — заявляет Мейсон, возвращаясь в дом. — Что ж, думаю, что собрал все осколки, но все равно поаккуратнее там.