Я смеюсь над его фальшивыми, пассивно-агрессивными извинениями, но пожимаю ему руку, так сильно, как только могу. Да-да, веду себя, как ребенок. Джон изо всех сил пытается скрыть боль, а я надеюсь, что он будет чувствовать её весь день.

— Пошли обратно, — говорит он ей, когда я наконец отпускаю его.

Она смотрит на меня.

— Прости.

— За что именно?

— За все, — она понижает голос. — За все, что случилось, и все, что может случиться.

— Не представляю, что это значит.

— Пошли, детка, — подталкивает Джон, пятясь и притягивая ее за руку.

— Сожалеешь о вчера? — я шепчу так, чтобы только она меня слышала. Ее глаза наполняются печалью. — Полагаю, это означает, что ты все решила.

Она оглядывается на Джона, проверяя, не услышит ли он ее, и отвечает:

— Это означает, что я сама ничего не понимаю.

Мое сердце растет и разрывается, когда она возвращается с ним в ресторан.

Когда выходит моя мама, я все еще таращусь на дверь.

— Привет, сынок, — она кладет голову мне на плечо. — Ты в порядке?

— Не совсем.

— Конечно, нет. Почему ты не сказал мне, что она с кем-то встречается?

— Я узнал об этом всего пару дней назад.

— Ну, я здесь ради тебя. Что ты хотел?

— Мне нужна Лори, — мама вздыхает и начинает теребить свое ожерелье. — Как она? — спрашиваю я. — Ты говорила с ней?

Она кивает.

— Ей нелегко, сынок.

— Нелегко?

— Угу.

— А как, по её мнению, я себя чувствую?

— Я уверена, что у неё и без тебя забот хватает. Ты проводишь ночи в одиночестве, а она все это время ведет борьбу между умом и сердцем. Ты влюблён в девушку, которая сейчас тебе недоступна, а она влюблена в двух людей.

— Она тебе так сказала?

— Ей не нужно говорить. Это чувствуется, дорогой. Всем, кто в этом замешан, непросто. Для нее сейчас поворотный момент. Она не просто решает, с кем хочет быть. Она выясняет, кто она такая, и пытается принять решение, которое, как она знает, вероятно, повлияет на нее на следующие пятьдесят лет. Так что да, ей сейчас нелегко.

Я вздыхаю.

— Мам, я не смогу жить, если она выйдет за него замуж.

— Но, возможно, тебе придется, — от правды мне становится плохо. Почему вдруг стало так трудно дышать? — Если вам суждено быть вместе, значит, вы будете вместе. Все очень просто. Вы должны быть на одной волне. Если ты ждешь, что она будет терпелива с тобой и твоими взглядами на брак и обязательства, то и тебе стоит учиться терпению. Если замужество с Джоном — часть ее истории, то ты должен позволить ей написать ее. Это по-настоящему сложно. Но никто не может предсказать будущее. Просто храни любовь в сердце и молись, чтобы у вас с Лори все же был хэппи-энд, — она толкает меня локтем в ребра. — Жизнь чертовски прекрасна. Все можно исправить, если постараться. Но если что-то не нравится, то не получиться вырвать страницу или целую главу. Джон — часть истории Лори, но не вся книга.

— Может, перейдем к моменту, где мы с Лори снова вместе?

Мама улыбается.

— Жаль, но так нельзя.

Я обнимаю ее за плечи.

— Нам лучше вернуться внутрь. Не хочу, чтобы Джули подумала, что мы грубияны.

— Я уже позаботилась об этом. Пойдем, купим тебе мороженого.

Я смеюсь.

— Я уже не ребенок, мам. Тебе не обязательно вести меня объедаться сладким.

— Но оно всегда поднимает тебе настроение. Кроме того, не я веду тебя. Ты угощаешь.

Глава 16

Мейсон звонит как раз в тот момент, когда я доедаю мороженое. Мама была права. Хоть мое сердце жаждет Лори, моя душа мечтала о мяте с шоколадной крошкой. Мне стало немного лучше, или, по крайней мере, жизнь стала казаться не такой плохой. Думаю, что это больше связано с речью, чем с мороженым.

— Да вы только посмотрите, кто наконец-то продрал глаза, — вместо приветствия заявляю я.

— Наконец-то продрал глаза? Я проснулся в шесть тридцать благодаря тебе, — отвечает он.

— Тогда почему не пошел выпить кофе?

— Потому что я хотел поваляться в постели со своей прекрасной невестой, — присвистываю. — Эй! Только вот не делай вид. Словно не делал так же. Когда ты встречался с Лори, то я никогда по выходным не получал от тебя вестей. Ты вообще забывал о существовании остального мира. Где ты? — спрашивает он. — Там плачет ребенок?

Я смотрю на маленького мальчика, у которого словно вот-вот рухнет весь мир. Добро пожаловать в клуб, парень.

— Да, он только что уронил мороженое.

— Мороженое? Где ты?

— В «Баскин-Робинс»

— Почему ты там?

— А почему бы и нет? Не у всех аллергия на мороженое, как у тебя.

— Ах да, я и забыл, что большинство людей могут есть его и при этом не умирать. Что делаешь?

— Подбадриваю себя.

— Из-за твоих расплывчатых ответов мне приходится казаться дотошным. Зачем тебе нужно подбадривать себя?

Я театрально вздыхаю.

— Потому что мой лучший друг не захотел выпить со мной кофе.

— Вау, ты действительно хочешь, чтобы я почувствовал себя козлом из-за этого, да? Не тяни. С кем ты там?

— С мамой.

— О. Передай ей спасибо за вчерашнюю ночь.

— Не придется, ты на громкой связи.

Он ахает, а потом шепчет:

— Ты серьезно?

— Нет, — хихикаю. — Я шучу.

— Фуф, спасибо, Господи.

— Но не волнуйся, я ей все расскажу.

— Базз…

— Мам, — я кричу, но не громко, поэтому она не услышит. — Мейсон благодарит за хорошо проведенную ночь, — он матерится на другом конце провода. — Что такое? — невинно спрашиваю я. — Ты же сам попросил.

— Ты уволен.

— А ты врун! Я уже слышал это раз пятьсот. Придумай новую угрозу.

Он вздыхает.

— Дай мне поговорить с твоей мамой.

— Она занята. Развлекает плачущего малыша. Она обожает детей.

— Погоди. Так она не рядом?

— Нет.

— Сукин ты сын! Я собирался пригласить тебя вечером поиграть в бильярд, но теперь можешь забыть об этом.

— Во сколько? Сегодня?

— Да. София уходит в ресторан. Мы можем заказать еду.

— Звучит неплохо. Я буду около семи.

— Тогда до встречи. Попроси маму набрать мне.

— Мам, — снова кричу я, но на этот раз она оборачивается. — Мейсон хочет, чтобы ты ему позвонила.

— Хорошо, дорогой, — отвечает она.

Мейсон стонет.

— Ненавижу тебя.

— Я тоже тебя люблю, брат.

Глава 17

— Ты мерзкий мухлежник!

— И как же я смухлевал? — интересуется Мейсон.

— Ты сдвинул шар, когда я отвернулся.

— Вот и нет. Просто ты неудачник.

Он прав, но я никогда в этом не признаюсь.

— Реванш?

— Это и был матч-реванш.

— Тогда до трех побед?

Мейсон смеется.

— Только если ты снова не разрыдаешься от поражения, плакса. Уверен, что где-то здесь завалялись салфетки.

— Пачка у тебя в кармане, забыл? Чтобы вытереться после того, как подрочишь.

Он снова ржет.

— У меня есть невеста, забыл? А вот тебе они нужны, — я никогда не мог сохранять бесстрастное выражение на лице, и сегодняшний день ничем не отличился. Мейсон наклоняет голову набок. — О, ну конечно, они тебе не нужны. С кем переспал на этот раз?

Я просто пожимаю плечами. Хочу довериться ему, но сегодня у меня нет настроения для лекции. И так известно, что он скажет. Тяжеловато быть лучшим другом Мистера Правильный Парень. По сравнению с ним я всегда буду казаться придурком.

— Неважно.

— Хочешь сказать, что не помнишь ее имени? Или ты даже не потрудился спросить?

— Нет. Хочу сказать, что это не важно, — собираю шары и начинаю их раскладывать. Тут раздается звук открывающейся входной двери, а затем голоса. Бросаю взгляд на свой мобильник. — Что-то София рано вернулась, — говорю Мейсону, меняя тему. — Ты вроде сказал, что она ушла прямо перед моим приходом?

— Так и было. Странно... — хмурится он