Он был уже в самом конце своей речи, когда почувствовал холод, пронизывающий комнату и заставивший людей неуверенно вздрогнуть. Сердце Одина бешено заколотилось. Он уже чувствовал этот холод раньше, на Йотунхейме. Асгард вел долгую и жестокую войну с ледяным царством. Но перемирие было заключено много лет назад. У Одина не было причин думать, что Йотуны будут в Асгарде. Снова…
Локи наслаждался этим моментом, он сидел и потирал руки. Стряхнув с себя чувство страха, Один продолжил.
– Тогда сегодня я, Один Всеотец, венчаю тебя…
Он как раз собирался произнести последние слова, которые сделают Тора царем, когда свисающие с потолка знамена внезапно покрылись льдом. Этого нельзя было отрицать.
– Ледяные великаны, – прошептал Один.
Холодные отношения
И ПОКА ОДИН и все остальные были потрясены происходящим, Тор вскочил и выбежал из зала. Трое воинов и леди Сиф последовали за ними. Вздохнув, Один последовал за ними. Локи повернулся и посмотрел на мать.
– Что происходит? – спросил он.
– Понятия не имею, – ответила Фригга. – Но полагаю тебе нужно пойти и все выяснить.
Один приказал стражникам быть настороже, а сам последовал за холодом, исходящим из комнаты. Тор был впереди него, направляясь вниз к подземелью, глубокому лабиринту, где хранились величайшие сокровища Асгарда и самые страшные угрозы... под охраной Разрушителя. Он хорошо понимал, что понадобилось ледяным великанам в Асгарде. Они пришли за ледяным ларцом. Ларец позволял любому, кто держал ее в руках, создать бесконечную зиму. Лафей, царь Йотунов, хотел использовать ларец, чтобы превратить все царства в замороженные ледяные земли, которыми он мог бы править. Много лет назад Один забрал ларец, чтобы быть уверенным, что им никогда не смогут воспользоваться. Для безопасности всех Девяти Миров он поместил его в своем хранилище. Несмотря на то, что оно находится под круглосуточной охраной, кто-то сумел подобраться к нему.
Когда Один прибыл в хранилище, его предположения подтвердились. Он нашел там Тора, леди Сиф и трех воинов, которые смотрели на остатки великой битвы. Два Асгардских часовых лежали на полу, застыв на месте. Над ними возвышался Разрушитель, самое смертоносное оружие Одина. Это были доспехи, в три раза больше человеческого роста, оживленные мистической силой Одина. Когда чувствовалась угроза Одину или Асгарду, Разрушитель просыпался и с силой Одина уничтожал все, что попадалось ему на пути. Йотуны, которые нашли вход в хранилище, не смогли из него выйти. Теперь Разрушитель держал в руках ледяной ларец.
Тор повернулся, и его глаза встретились с глазами его отца. В то время как глаза Одина были обеспокоенными и смиренными, глаза Тора пылали безудержной яростью. Это был акт войны! В то время как наверху, в зале, полном важных жителей Девяти Миров, праздновали, хранилище было взломано и двое часовых убиты. Весь Асгард может оказаться в опасности. Надо было что-то делать.
Один наблюдал, как на лице его сына играли различные эмоции. Он знал, что Тор был зол и хотел отомстить. Часть его тоже хотела этого. Если Лафей послал ледяных великанов, это означало, что он больше не дорожит перемирием. С другой стороны, если Лафей не посылал их, и Йотуны-негодяи действовали самостоятельно, тогда Один своей местью развязал бы ненужную войну. Для Одина более важным был вопрос, как Йотуны попали в Асгард. Со всевидящим Хеймдаллем, хранителем Радужного моста (Биврёста), соединяющим Девять Миров, никто не смог бы пройти незамеченным.
– Йотуны должны заплатить за содеянное! – крикнул Тор, прерывая мысли отца.
– Они заплатили, – тихо сказал Один. – Своими жизнями.
Тору было все равно. Он горел желанием отомстить за оскорбление, нанесенное Асгарду.
– Это объявление войны!
Царь печально покачал головой. Он надеялся, что Тор понимает последствия своего поспешного решения.
– Я заключил перемирие с Лафеем, – напомнил Один Тору.
– Он только что нарушил его первым, – сказал Тор. – Мы должны действовать!
Один повернулся к друзьям Тора.
– Оставьте нас, – приказал он. Оставшись наедине с сыном, он спросил: – И что бы ты предпринял?
Тор выпятил грудь. Он точно знал, что будет делать.
– Пошел бы на Йотунхейм, как ты когда-то сделал, и преподал бы им урок.
– Ледяной ларец принадлежал раньше Йотунам. Они верят, что это их право от рождения, – сказал тяжелым голосом Один.
– А если бы он у них был, они бы уже опустошили все Девять Миров!
– Это была военная акция. Это одиночки, обреченные на верную смерть, – сказал Один. – Мы найдем брешь в нашей обороне и закроем ее.
– Как царь Асгарда, – начал Тор, и Один потерял терпение.
– Ты еще не царь! – взревел он. Отец и сын долго смотрели друг на друга. Один знал, что Тор считает его слабым, но Один должен был заботиться о благополучии Асгарда. Тор думал только как воин. Ни при каких обстоятельствах Один не позволит Тору отправиться в Йотунхейм. Это ничего бы не решило и наверняка привело бы царства к войне. Тор не был готов к такой войне, и Один боялся, что он слишком стар, чтобы довести ее до конца. Тор выглядел так, словно собирался бросить вызов своему отцу. Его лицо было суровым, а глаза сверкали от гнева. Но ничего не сказав, он повернулся на каблуках и вышел из хранилища.
Оставшись наедине с мертвыми часовыми и телами воинов Йотунхейма, Один почувствовал, что его конечности начинают дрожать. Он был встревожен и не уверен в будущем Асгарда, как и в своем собственном здоровье, и это его пугало.
Тор вбежал в банкетном зале после спора со своим отцом. Нет, он еще не был царем, но это было его право от рождения. И он не собирался позволить нескольким словам на церемонии встать между ним и защитой Асгарда.
Тор расхаживал взад и вперед, его длинные шаги отдавались эхом от стен, как раскаты грома. Троица воинов и леди Сиф только что вошли в комнату, их лица были обеспокоены, когда внезапно Тор подошел к длинному столу, который был накрыт для его праздничного обеда, и перевернул его так, словно он весила не больше перышка. Еда и питье разлетелись в разные стороны, тарелки с грохотом упали на пол, а стаканы разбились вдребезги. В комнате воцарилась тишина.
– Сколько еды, – вздохнул Вольштагг, разглядывая остатки большого пирога. – Такой невинной. А теперь на полу. Мое сердце разбито.
Тор бросил на него такой холодный взгляд, что Вольштагг сделал шаг назад, как будто его ударили. Оглядев комнату, Вольштагг перевел взгляд на Локи. Он кивнул Локи, словно говоря: "Пожалуйста, сделай что-нибудь с гневом своего брата".
Локи сомневался, что он мог сказать или сделать что-то такое, что успокоило бы Тора. Его сила убеждения была известна всему Асгарду, но Тор знал его слишком хорошо, чтобы понять, когда Локи искренен, а когда нет. И все же он чувствовал, что должен попытаться. Он подошел и протянул руку, чтобы успокоить Тора.
– Находиться сейчас в моем обществе неразумно, брат, – огрызнулся Тор.
– А кто сказал, что я разумен? – пытался успокоить брата Локи.
– Этот день должен был стать моим триумфом, – продолжал Тор.
– Он придет, твой триумф.
Локи уже видел свет в глазах Тора. Он знал этот взгляд. Это означало, что Тор не будет удовлетворен без боя. Это было не хорошо. Совсем не хорошо. В то время как Тор, возможно, и был готов рискнуть навлечь на себя гнев царя, Локи не был столь нетерпелив.
