Бедный Андрэ сидел в золотой клетке и скучал. Когда он увидел меня, глаза его расширились от удивления.

— Ты? — воскликнул он, делая движение вперед.

— Андрэ, любимый! — крикнула я, бросаясь к нему навстречу.

Мы обнялись сквозь толстые желтые прутья.

— Как ты смогла сюда проникнуть? — спросил Андрэ.

— Разрешение организовали папан и Якаки, через Великого инку. Ах, Андрэ, когда тебя освободят?

— Полагаю, что скоро. Не волнуйся за меня, дорогая. Если меня не освободят, вселенная будет демонтирована. Тогда все погибнут, одновременно.

— Я знаю, знаю! — твердила я, плача от счастья.

— Я люблю тебя! — прошептал Андрэ.

Храмовый служитель, находящийся за моей спиной, крикнул, что свидание закончено.

— Андрэ, мне нужно тебе кое-что сказать, — прошептала я в ответ.

— Что ты тоже любишь меня. Я знаю.

— Нет, другое, — прошептала я.

— Что тогда?

— Я беременна.

Сильные руки мужа просунулись сквозь прутья решетки и крепко меня обняли. Храмовый служитель уже тянул меня за плечо.

— Люси! — донеслось до меня, увлекаемой к выходу настырным служителем.

— Андрэ! — крикнула я в ответ.

Служитель свел меня по ступеням на храмовую площадь, где дожидался Якаки.

— Встретились с Андреем? — спросил Якаки.

Я молча кивнула. По моим зареванным щекам было видно, что я имела с мужем свидание. Наверное, Якаки спросил из вежливости.

Григорий Орловский, через три дня

Отряд графа Орловского возвратился в Теночтитлан с печальными известиями.

Сейчас же по возвращении Орловский был принят у себя во дворце Великим инкой Атауальпой. Как ни странно, на этой встрече присутствовал также Озерецкий, стоявший по левую руку от правителя империи. Вероятно, Ивану Платоновичу удалось втереться в доверие Атауальпы — ничем другим это невозможно было объяснить.

— Пришельцы уже бежали? — спросил Великий инка у графа.

После этого Великий инка уткнулся в настольную игру и глубоко задумался.

— Боюсь, что нет, — с поклоном отвечал Орловский. — Они понесли некоторый урон, но остаются еще многочисленны и преисполнены самых дурных намерений. Никаких сомнений, вскоре они высадятся на берег и пойдут на Теночтитлан пешим строем. Положение представляется весьма серьезным.

Атауальпа надул губы.

— О чем мы разговариваем?.. Ах, да! Почему пришельцы не бегут?

— Они рассчитывают захватить Теночтитлан.

— Но это же невозможно!

Граф Орловский дипломатично промолчал.

— Если они настолько безмозглы, — продолжал Атауальпа, — я продемонстрирую им свое могущество. Надеюсь, тогда они поймут.

— Поднимайте армию в штыки, — посоветовал граф Орловский.

— В этом нет необходимости. Моя армия слишком многочисленна, чтобы воевать с какими-то немногочисленными пришельцами. Я могу выйти к пришельцам с одними своими слугами. Это произведет на пришельцев такое сильное впечатление, что они побросают оружие к моим ногам и сдадутся на милость победителя.

— Писарро не производит впечатление пугливого человека, — заметил Орловский.

— Пустое. На данный момент у меня имеются более важные дела, — величественно произнес Атауальпа, раздумывая над очередным ходом.

Иван Платонович по его левую руку пошевелился.

— В Теночтитлане назревает заговор, — сообщил Озерецкий. — Во главе заговора находится Верховный жрец храма солнечного божества. Он арестовал Андрея, по надуманному обвинению в беседах с говорящим животным.

— Что??? — воскликнул граф Орловский. — Андрей арестован?

— Вы правильно поняли, — подтвердил Озерецкий, знаками показывая, что беседовать слишком откровенно в присутствии Великого инки не стоит. — Вместе с Андреем арестовано неизвестное говорящее животное. И все это сделано для того, чтобы пошатнуть власть Великого инки. Но в данный момент справедливость восстанавливается. Войска окружают храм, чтобы потребовать выдачи Андрея. Когда это будет выполнено, Верховного жреца арестуют за похищение человека, приказ об аресте уже выписан.

— А как же испанцы? — спросил недоумевающий граф.

— Сначала необходимо вырезать внутренний источник инфекции, после чего предпринимать усилия по защите от внешнего. Вы согласны со мной, Орловский?

— Не смею возражать, Иван Платонович, — раскланялся Орловский. — Особенно в том случае, если Андрей будет освобожден. Однако, мне хотелось присутствовать при этом событии.

Великий инка Атауальпа закивал:

— Какие могут быть возражения, граф? Ступайте к храму Виракочи. Окружение на данный момент завершено, боевые действия сейчас начнутся.

Да, теперь граф Орловский сам слышал. Мрукси в его ухе передавал:

«Всем жителям, срочное сообщение. В эфире солнечный бог Виракочи. На мой храм готовится нападение. Если жители не защитят меня, своего солнечного бога, то после смерти останутся без верного защитника. Берите оружие и присоединяйтесь к защитникам центрального храма. Повторяю сообщение…»

Орловский выбежал из приемной залы и поспешил в направлении храма солнечного божества.

Григорий Орловский, сразу после

Храм солнечного божества Виракочи был окружен вооруженными людьми. Однако, штурм пока не начался: войска ждали команды.

С внутренней стороны храма тоже готовились. Ворота были закрыты. То тут, то там прохаживались храмовые служители с пейнтбольными маркерами — так Андрей называл эти хитрые устройства. Солнечная дуга сияла над головами напоминанием, за какие вечные ценности одни люди примутся сейчас убивать друг друга.

После сожжения испанского брига граф Орловский обрел значительную популярность в войсках, поэтому его появление у храма не осталось незамеченным. К Орловскому сейчас же подошли несколько высших военачальников, чтобы узнать, не желает ли граф принять личное участие в предстоящем штурме. Граф желал, но сначала хотел узнать, где находится вещательная станция — та, что транслирует сигналы на мрукси. Военачальникам известно не было.

— Ищите вещательную станцию, — распорядился Орловский. — В первую очередь моего арестованного товарища, во вторую очередь — вещательную станцию. Эту болтовню в ухе пора прекратить.

Военачальники кивнули и удалились.

Штурм начался через полчаса — с того, что на ламах подвезли таран, с помощью которого намеревались проломить золотую ограду. Храмовые служители с той стороны ворот заорали, угрожая пейнтбольными маркерами, и встали наизготовку. Однако приказ к штурму был уже отдан.

Солдаты взялись за таран и побежали в направлении ворот, стараясь ускориться. С той стороны последовали выстрелы. Пейнтбольные шарики взрывались и при попадании вспыхивали, тогда на людях загоралась одежда. Несколько шариков угодили в прутья и взорвались там. Видя это, храмовые служители изменили тактику. С трудом преодолев колючие кусты, служители приблизились вплотную к ограде и начали пальбу, просовывая автоматы через прутья. Теперь шарики не попадали в прутья: частота стрельбы увеличилась. Однако, это сделало уязвимыми самих храмовых служителей, вынужденных вплотную приблизиться к противнику. Солдаты принялись метать копья. Несколько служителей, пронзенные стрелами, обмякли и повисли на ограде.

Солдаты с тараном смогли добежать до ворот и ударить в них. Ворота зашатались, но выстояли. Храмовые служители били по солдатам из пейнтбольных маркером в упор. Равным образом солдаты кололи копьями храмовых служителей. Те в конце концов не выдержали и вынуждены были отступить от ворот, сквозь колючий кустарник, вглубь храмовой территории. Это дало солдатам шанс нанести по храмовым воротам еще несколько ударов. Ворота держались уже на честном слове: было видно, что им недолго осталось.

К сожалению, у графа Орловского отсутствовали привычные пистолеты. Туземное копье он принципиально не брал, хотя предлагали. В обращении с копьем требовался опыт, который у Орловского отсутствовал.

Тут граф обратил внимание на пронзенного копьем и съехавшего по ограде служителя. В мертвых руках служителя был зажат пейнтбольный маркер.