Боялись ли вы быть откровенными с незнакомым человеком? Говорили ли о напавшей тоске за барной стойкой или в объятиях близкого? Когда-нибудь вы винили себя за то, что чувствуете грусть?

Эта книга не учебник по психологии, в ней нет советов, как и с кем делиться своими переживаниями, и как вообще что-либо переживать. Она о препятствиях говорить эмоционально и чувственно, о семье, в которой каждый отправился навстречу в разном возрасте, о людях, готовых на многое, чтобы быть честными. Эта книга о любви в каждом из нас, кто хоть раз в жизни закрывал глаза, чтобы окунуться в мечты.

Их фамилия Соло, и все действия книги происходят в Городе без названия, потому что важно совсем другое. Вы познакомитесь с ними в тот самый период жизни, когда им потребуются ваши крепкие дружеские объятия. Герои книги будут пронизаны одиночеством, тоской, надеждами, и я очень хочу, чтобы вы были рядом, когда они обернутся в поисках того, кто искренне разделит их чувства. Они будут старательно делать вид, что сильные, что и хотят быть одни, но вы всё равно будьте рядом. Нет ничего важнее. Поверьте.

Звуки для них всегда были первопричиной.

Шум моря, шорох гальки под ногами и неприступная тишина ночи с ароматом хвои. Стук колёс с железным оттенком, болезненное урчание в животе и грубый смех совсем рядом. Забытый плейлист о чём-то важном и голоса прошлого наперекор убеждениям настоящего. Храп, известный скрип за окном и наперебой всем звукам запах дешёвого алкоголя. Глубокая тишина. Нежный сон.

Каждый их день как ритуал. Новый день как начало конца, а уходящий как запрещённая тема. Сегодня – это всегда ностальгия по прошлому или страх перед будущим. Если честно, у них есть шанс всё исправить. Всегда есть этот шанс, «пока не закончились титры».

В тот вечер звёздное небо было одинаково прекрасно над каждым из семьи Соло. Даже закрытое неплотными облаками оно выглядело как волшебное покрывало, усыпанное светящимися угольками тёплой ночи.

Над серым поездом, который спешил из окружного города, парили чайки, и их перья отливали звёздным светом. В тишине леса, окружающего железнодорожные пути, громкий звук паровоза вызывал волнение, которое и то было велико в сравнении с тем, что ощущал молодой пассажир.

Лео сидел на холодном полу вагона и смотрел в маленькое окошко, закрытое решёткой. Металлический холод не мешал ему сосредоточиться на ощущениях, и он точно знал, что то, что он видит, – самое прекрасное за последнее время.

Впервые покачивания вагона не усыпляли его и не навевали романтические мысли о смысле жизни. Он просто смотрел в темноту неба и медленно моргал. Лео, наконец, знал и понимал то, что было важнее, чем вечерняя перебранка в подворотне или начинка следующего коктейля. Он принял настоящее, и оно его нисколько не волновало.

– До чего же красиво, – еле слышно вымолвил он. Его голос был слегка осипшим, продолжая ломаться, как в раннем подростковом возрасте.

За стеной без умолку курили те трое в форме, кому передали Лео на перроне. Они конвоем вели его к поезду и шутливо общались между собой. Самого младшего звали Алекс, и, что было понятно из разговора, он совсем недавно выпустился из Академии. Худощавый парень в очках вечно переспрашивал пункты протокола у напарников и слабо держал наручники вспотевшими ладонями, но благодаря ему Лео узнал всё, что ожидает его по приезде. Старшие по званию не упускали возможности поддеть новичка, и даже сейчас было слышно, как за стеной два грубых голоса хохотали над очередной шуткой.

– В свои 18 лет я интересовался девчонками и дешёвым алкоголем, – смеялся один из конвоиров, – а ты занууда, – он протянул звук «у» и закашлялся. За стеной послышался громкий смех, и Лео сочувственно покачал головой.

Недавно ему тоже исполнилось 18 лет. Он прекрасно помнил тот день, когда в баре к нему подсел незнакомец и предложил угостить выпивкой.

– Не стоит, – тем утром Лео решил, что пора бы завязывать с алкоголем. – Я не пью.

– Брось ты, – молодой мужчина выразительно приподнял бровь и рассмеялся. – Не выпить в своё восемнадцатилетие – признак занудства, – он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. – Помню мне в мои 18 отец сам предложил бокал шампанского.

От упоминаний об отце Лео изменился в лице.

– Отлично, рад за вас, – он уткнулся в тарелку и принялся накручивать спагетти на вилку.

– А ты почему один?

Лео точно помнил, что не собирался продолжать этот разговор и долго игнорировал расспросы назойливого незнакомца. Он отодвинул блюдо с остатками обеда и уже собирался уйти, когда мужчина вдруг сделался максимально серьёзным.

– Если ты уйдешь, то не сможешь выговориться. А я сам нашёл тебя.

«Ну что ж», – промелькнуло тогда в уставшем разуме.

– Хотите поговорить? Пожалуйста…

Могучее тело поезда, который отправлялся один раз в три недели с окраины страны в центр, делилось на две части. В первой горел яркий свет, велись беспричинные беседы и пахло железнодорожным обедом, а второй был отведён для тишины и подмигивания тусклых лампочек под потолком. Они гасли и загорались в ритме поезда, и Лео от безделья выстукивал мелодию в такт с его движениями.

Время от времени в этом вагоне перевозили почту или небольшие партии товаров для жителей Большого города, а в купе ехали преступники на слушание в Центральный суд, прослывший самым справедливым в стране. Сегодня соседями Лео были несколько мешков рисовой муки и маленькая коробка с приглашениями на свадьбу, но лишь небольшое окно под самым потолком вагона приковывало взгляд пассажира. Он в очередной раз посмотрел на клочок ночного неба и понял, что поезд приближается к океану, как только в маленьком квадратике в стене появились чайки.

Рассматривая звёздно-белокрылых птиц, то взлетающих, то падающих в панораме окна, Лео думал о том, что всегда нужно стараться, чтобы увидеть прекрасное. Напрячь зрение или приподняться на носках, подтянуться за раму и, наконец, увидеть предрассветное небо, но для начала хорошо постараться.

Он осознал этот факт в свои 14 лет, когда ушёл из дома на поиски приключений, которые, он надеялся, не предназначены для подростка «с безупречной наследственностью». Когда смотрел на небо, сидя на холодном асфальте после драк из-за обострённого чувства справедливости; когда убирал оставленные посетителями бокалы в баре и находил забытую мелочь; когда падал в кресло автомобиля хозяина аптеки и разъезжал по ночному городу. Каждый раз он давал себе обещание, что будет стараться находить прекрасное.

Но всего этого было недостаточно. «Не так стараешься», – звучало в его голове без остановки. Он выбирал места и события, которые пугали, выходил из зоны комфорта, как только мог, жил впроголодь, обманывал, нарушал границы, но всего этого было недостаточно, чтобы перебороть свой социальный статус. Это было клеймо, и больше он не мог его нести.

Конечно, он знал, что не нужно было говорить с тем незнакомцем в баре. Ох, как же хорошо, он это знал! И именно поэтому заговорил.

К совершеннолетию Лео так и не смог найти своё место, понять предназначение и заслужить имя. Родители говорили, что каждый должен ставить галочки возле этих пунктов: занять нишу, вырасти, добиться и так много всего успеть. А он не смог. И сейчас в этом вагоне с известным направлением у него на душе не было ничего, кроме неадекватного чувства удовлетворения, ведь, может быть, это и есть та самая закалка, о которой говорил отец.

– Я делал это недавно, – мужчина с поседевшими волосами взглянул поверх горлышка бутылки.

Женщина стояла у окна и держалась за раму.

– Но почему тогда… – она не закончила и снова указала ему во двор.

В сумерках придомовая территория представляла собой довольно грустную картину. Детский городок, для которого Надин специально выбрала место под окнами кабинета, уже давно был похож на забытые декорации, состоящие из песочницы, качели и небольшой горки. Женщина так отчетливо помнила, как они с мужем красили её в жёлтый цвет.