Если это так, то крылья Мика вовсе отвалятся ко всем чертям!

Всерьез перепугавшись за собственную шкуру, он подскочил к однокласснице, упал на колени рядом с ней и схватил за плечо. Фисифа осталась безразлична к нему, даже веки не дрогнули.

– Фисифа! Ты слышишь меня? Вставай! – закричал на нее Мик, цепенея от ужаса. – Мы все исправим! Мы все исправим, обещаю! Фисифа, что мне сделать? Скажи хоть слово. Нужно вернуть крыльям белый цвет!

Ее глаза медленно открылись, и Мик замолчал. Фисифа смотрела на него с упреком, но без ненависти или злости. Скорее всего, она уже потеряла надежду на что-либо, но знала, что в этом виновен Мик и только Мик.

– Подумай сам, – негромко ответила она, не поменяв положения тела и смотря на него снизу вверх. – Что тебе сделать, чтобы исправить это? На что ты способен? Что тебе еще осталось сделать?

Мик заколебался, не понимая, к чему она клонит. Как он мог помочь Эрин – она не его человек. И что он мог сделать для Фисифы? Он почувствовал себя самым что ни на есть бесполезным. Ну зачем только он потащился сюда? Нужно было уходить домой вместе с Джеком.

– Ты безнадежен, – прошептала Фисифа, снова закрывая глаза и прижимаясь щекой к Эрин. – Уходи, от тебя никакого толка.

Но Мик уже вскочил на ноги, его глаза разгорелись от волнения.

– Фисифа, я знаю, что делать! Я приведу сюда Джека. Он что-нибудь придумает и все исправит.

Не теряя времени, он бросился бежать обратно и на ходу прокричал ей:

– Никуда не уходите! Я найду вас!

Сказать это было куда проще, чем сделать.

Мик потерялся, едва отбежав от Фисифы. Лес обступил его кольцом, точно зеркальный лабиринт. Все деревья казались совершенно одинаковыми, словно у него множилось в глазах. Мик крутился на одном месте, оглядывался и не мог даже предположить, куда ему стоит идти. Обычно ангелы ориентируются на свою связь с человеком, используя ее как компас, нить Ариадны, Путеводную звезду. Но сейчас у него не было даже этого, и он ощутил себя беспомощным слепцом.

Все, что он еще мог попытаться сделать, так это подняться в небо.

Посмотрев наверх, на серый просвет между черными ветками деревьев, Мик, недолго думая, взлетел вверх. Если удастся вылететь из Леса, то он за пару секунд доберется до парка.

Но это оказалось не так просто.

Стоило Мику взлететь вверх, как крылья зацепились за ветки, которые подхватили его точно хищные когти. Он забился, стараясь освободиться или поломать ветви. Серое небо, бледное и как будто мертвое, было так близко. Всего пара взмахов, и он вырвется к нему. Но тонкие, корявые веточки протыкали его, удерживая на одном месте и не давая ни на дюйм приблизиться к цели. Когда Мик сделал еще одну попытку вырваться, ветки-штыки почти пронзили сущность насквозь. Ангел на несколько секунд исчез полностью, но этого хватило, чтобы он успел упасть вниз.

Тяжелый удар о землю был хорошо слышен в пронзительной тишине. В воздух взвилось несколько серых перьев и, насмешливо кружась, полетели в стороны. Мик застонал от боли, пытаясь открыть глаза. Ну почему что бы он ни сделал, все оборачивалось против него? Он хотел помочь Фисифе и Эрин, он не эгоист. Почему даже сейчас ничего не получалось?

– Черта с два ты, а не эгоист, – прошептал Мик сам себе, не открывая глаз. – Ты просто хочешь вернуть перышкам белый цвет. А на девчонок тебе плевать.

Он снова повторил эти слова у себя в голове. Затем еще раз. Он не мог придраться к ним, не мог найти ни одного опровержения. Это правда. Он волновался о себе – даже не о Джеке. Только о себе.

– Ну и что? – внезапно разозлился Мик и рывком поднялся с земли. С его крыльев слетело несколько черных, сухих листиков. – У меня хранителя нет, и я сам должен заботиться о себе. Так что в этом плохого? И кто еще поможет мне, если не я сам?

Слыша свой собственный голос в этом пустом и мрачном месте, Мик поневоле воспрянул духом. Как и все остальное в себе – своем человеке, – ему не нравился свой – Джека – голос. Негромкий, скрипучий, режущий слух. Но сейчас он старался говорить громче обычного, и этим самым побеждал тишину Леса. Да, он был здесь сейчас один, но он мог позаботиться о себе и все исправить. Ему не нужен Джек или Фисифа – он, Микки, справится сам.

Или сделает все возможное для этого.

Он побежал вперед, между деревьев, стараясь не отклониться в сторону. Даже проклятый Лес не бесконечен, и он рано или поздно выйдет в город. Нужно только меньше смотреть по сторонам и не сбиваться с пути. И тогда все должно получиться. Даже у такого, как он.

Мик зациклился на неясном, сером просвете перед собой, который все равно то и дело прятался за ветками и стволами, словно убегая от него. Он старался не думать о страхе, хотя стискивало грудь. Как будто он стоял в плотной толпе, которая давила со всех сторон, не оставляла места, воздуха, старалась поглотить, раздавить, сплющить. Когда он цеплялся крыльями, спотыкался или ударялся о стволы, страх подступал ближе, грозя перелиться через край и накрыть его с головой. Мик смотрел только вперед и не допускал даже мысли о том, что он сейчас находился в сердце темного, густого, неправильного леса.

Только один раз он остановился, чтобы внимательнее разглядеть неожиданную находку. Белое перо, наколотое на острый сучок. Он и Фисифа были здесь. Он на верном пути.

Маленькая победа опустила волну страха, и Мик с новыми силами рванул вперед, перескакивая через корни и камни.

Еще одно белое перо! Осталось совсем немного, и он будет в городе. Даже у Джека это получилось, а ведь он слабее и глупее его. Люди не замечали и не знали о многих важных вещах и совершали непоправимые ошибки постоянно. И все равно Джеку удалось выбраться отсюда. Чем Мик хуже?

– Я тебя не боюсь, Лес! – выкрикнул он на ходу, но тут же ему под ноги предательски попался толстый корень.

Мик споткнулся и растянулся на земле, даже крылья по инерции упали вперед, ударив его. Ледяная, твердая земля усилила боль. Но открыв глаза, он увидел перед своим носом следующее перо. Белое.

Еще немного, и он будет дома.

Все было как-то странно и неправильно.

Когда ему наконец-то выпал шанс поквитаться с Эрин, когда обстоятельства сложились как нельзя лучше, Джек не почувствовал радости. Вернувшись домой, он привычно прошел в свою комнату, но остановился у порога. Должен ли он был вернуться? Он растерялся и почти смутился, что очутился дома, а не остался в парке.

Когда он выбрался из Леса, к нему подошли одноклассники. Они впервые смотрели на него и видели его, а не пустое место, как это бывало обычно. Они заглядывали ему в глаза, и у всех на лице читался только один вопрос.

Где Эрин?

Джек не стал разговаривать с ними. Но он оглядел их всех – на каждого посмотрел – и прошел мимо. За его спиной тут же начал сплетаться клубок из шепота и шипения, а фигура уходящего Джека становилась все более зловещей и мрачной в глазах подростков. Может они остались стоять там и ждать Гэмфрил, может, разошлись по домам, а может организовали спасательный отряд в Лес. Ронтеру какое до этого дело? Он сделал что хотел – сбил с Эрин спесь, напугал, показал ее истинное лицо. То, что она так глупа, что не способна повернуть назад и выйти из Леса, не его проблема. Пусть ее спасает всесильный Дейв в таком случае.

Но что-то не так. Джек медленно прошел через комнату, опустил школьную сумку мимо стула и посмотрел в окно. Прислушался к себе.

Ничего. Больше не было той радости, удовлетворения и гордости за себя, как там, в школе и в Лесу. Вместо этого он ощутил лишь постоянную усталость, злость и почему-то вину. Ему вспоминалось, как Гэмфрил звала его, как она слепо шла вперед, а он, обманув ее, бросил и ушел.

Она хотела сначала найти его, а потом вернуться назад. Не оставлять его одного.

Эта сцена никак не исчезала из мыслей, проматываясь снова и снова. Если бы только она не пошла за ним, а сразу бы вернулась обратно, то ничего этого не случилось бы. Эрин испугалась бы, но с ней совершенно точно все было бы в порядке. А сейчас только черт знает, где она. Нашла выход или нет. Или до сих пор пыталась найти его.