— Ладно, — протягивает Джулиан и нехотя поднимается с дивана. Лукас встает за ним, и все вместе мы направляемся на кухню. Мальчики усаживаются за стол, а я разогреваю макароны с сыром. Часы на микроволновой печи показывают без пяти восемь, а это значит, что дежурство Карен почти закончилось и скоро она придет домой. У Ричарда какие-то дела на работе, так что сегодня мне пришлось забирать мальчишек из детского сада. Но они особо и не расстроились. Мы с ними нашли общий язык и меня это радует. Благодаря им, я набираюсь опыта в общении с детьми. Мой живот еще плоский, но с каждым днем я свыкаюсь с мыслью, что внутри меня растет человечек. Иногда, лежа подолгу перед сном, я представляю, как будет выглядеть мой ребенок. Мне все чаще представляется, что у него будут такие же ледяные глаза, как у его отца, и я никак не могу стереть этот образ. Надеюсь, что малыш больше возьмет от меня, чем от Бена. Он не достоин, иметь детей. Такие как он вообще не должны размножаться. Бен Пэриш — монстр, которому место в клетке. И я никогда не позволю ему увидеть моего ребенка. А если он и приблизится, то я перегрызу ему глотку. Я чувствую это. Ощущаю, как во мне оживает и крепнет материнский первобытный инстинкт. Я превращаюсь в тигрицу, в попытках защитить свое потомство. Это есть в каждой матери, в этом мы все одинаковые.

— Кто есть дома? — кричит Карен из прихожей и мальчики тут же срываются со своих мест, бегом направляясь к матери. Их громкий топот раздается по всему дому.

— Софи нас обыграла, а Джулиан думал, что это он выиграет, — слышу я, как говорит Лукас.

— В следующий раз вы обязательно выиграете, — ободряет их Карен.

— Софи так же сказала, — их голоса становятся громче и вот уже они втроем заходят в кухню. Я раскладываю макароны по тарелкам, пока Лукас с Джулианом занимают свои места.

— Как дела? — спрашивает она, доставая из холодильника кувшин с апельсиновым соком и разливая их в два стакана.

— Нормально. Мы немного поиграли, они рассказали обо всем, что произошло сегодня в саду, и я уговорила их поесть.

— А как у тебя дела? — Карен смотрит на меня, кивнув в сторону моего живота.

— А, ты об этом. Все хорошо, тошнота была только с утра. Теперь мне страстно хочется что-нибудь съесть. Чем ближе к ночи, тем прожорливее становится ребенок, — с улыбкой произношу я, устраиваясь за столом с тарелкой в руках.

— Фигура теперь не должна тебя тревожить. Ешь столько, сколько тебе хочется, все это для твоего малыша.

— Боюсь, тогда я превращусь в слона, — шучу я, на что Карен отмахивается.

— Да брось, я во время беременности прибавила больше двадцати килограмм. А сейчас ни в одном месте их нет. Конечно, все это индивидуально. Но если хочется кушать, лучше себя не мучить и нормально поесть, — она заговорщически улыбается.

— Я дома, — кричит Ричард и уже в следующий момент появляется на кухне. — Привет, семья.

— Мы и не слышали, как ты пришел, — нежно улыбаясь ему, произносит Карен. Ричард по очереди целует сыновей в макушку, пока они оба уплетают макароны за обе щеки. А потом обнимает Карен и осторожно целует в губы.

— Привет, Софи, — здоровается он со мной в последнюю очередь.

— Привет, Рик.

Он выглядит уставшим, поэтому тут же садится за стол. А Карен встает со своего места, принимаясь накрывать стол для мужа, и вот уже перед Ричардом появляется чашка с горячими макаронами. Ужин как всегда проходит шумно. Мальчишки наперебой рассказывают о своем насыщенном дне и Ричард с Карен внимательно их слушают. По ним видно, что они интересуются жизнью своих детей, а не просто кивают головой. Даже когда они оба приходят уставшими, то все равно выделяют время, чтобы поиграть с сыновьями. И это мне в них нравится. Они действительно хорошие родители, любящие своих детей.

После ужина все разбредаются по своим спальням. Карен идет укладывать мальчиков, по пути обещая им прочитать новую главу про Питера Пена. Ричард целует их на прощание и скрывается в своем кабинете. А я захожу в свою спальню, где тут же валюсь на кровать. Ноги жутко устали и гудят. Закрываю глаза, чувствуя как усталость, и тревоги этого дня буквально утекают из меня. Оставляя после себя лишь тихое блаженство. Невольно прислушиваюсь к своему телу, представляя, как мой малыш мирно живет и растет в своем тихом мирке. В последнее время я все чаще так делаю, в надежде, почувствовать его. Сейчас я напоминаю себе шкатулку, в которой хранится самая дорогая ценность для любой женщины. Я надеюсь, что этот ребенок дополнит, наконец, мою жизнь. Благодаря ему, я уже никогда не буду одинока. Он уже делает это для меня, и с каждой секундой я люблю его все больше. С каждым новым днем ребенок исцеляет все мои раны, заставляя идти вперед, бороться за лучшую жизнь и наслаждаться каждым лучом солнца, каждой каплей дождя. Дети сами того не понимая делают нас лучше, добрее. Сейчас я это понимаю.

Следующим утром дом Чапманов просыпается раньше, чем прежде. Всюду звучит настоящая какофония звуков. Лукас с Джулианом бегают по дому, спускаются по лестничным перилам, громко хохоча и размахивая деревянными мечами. Ричард занимается газоном, и через открытое окно доносится жужжание газонокосилки. Карен на кухне готовит завтрак, подпевая неизвестной мне песне, звучащей из старенького радиоприемника. В воздухе витают ароматы бекона, свежих овощей и только что сваренного кофе. На Карен надет бежевый шелковый халат с яркими райскими птицами. А волосы, влажные после душа собраны наверху в хвост. Девушка, слегка пританцовывая, порхает по кухне от плиты к столу, потом к холодильнику и так по кругу. Когда она замечает меня, застывшую в дверях, то приветливо мне улыбается и машет рукой, чтобы я заходила.

— Привет, хорошо спала? — спрашивает она, мельком взглянув на меня и снова возвращаясь к своим занятиям.

— Привет, лучше, чем это возможно, — отвечаю я, проходя в кухню, — тебе помочь?

— Давай, вот нарежь фрукты.

Я принимаюсь за работу. А Карен накрывает на стол. Вскоре звук газонокосилки стихает и в кухню, через заднюю дверь входит Ричард. На голове бейсболка, надетая козырьком назад, коричневая футболка и рабочие джинсы со следами грязи и машинного масла. Он тут же направляется к холодильнику и достает из него бутылку холодной минеральной воды.

— Тебе не мешает принять душ, дорогой.

— На улице неимоверно жарко, а еще только семь утра, — жалуется он, целуя жену в висок, — пойду и правда помоюсь.

— Когда вернешься, тебя уже будет ждать завтрак, — Карен лучезарно ему улыбается, и он уходит наверх.

— Итак, после завтрака мы все вместе отправимся в библиотеку. Я позвала всех к девяти часам, — без предисловий начинает Карен, усаживаясь напротив меня за стол.

— Ты думаешь, кто-то придет поработать в девять часов утра в субботу?

— Конечно, придут, — она отмахивается и немного наклоняется вперед, — всем интересно познакомиться с тобой поближе. Если честно, то это не город, а настоящее болото. Если сюда приехал, то уже вряд ли уедешь. Здесь никогда ничего не меняется. А тут появляешься ты, словно глоток свежего воздуха. Так что тебе стоит набраться терпения. Для них ты вроде новой игрушки для младенца.

— Ну, спасибо, успокоила, — бормочу я и беру кусочек груши в рот. Сладкий сок попадает на язык и в горло. Вкус потрясающий, поэтому я тут же беру еще один кусочек.

— Я говорю правду, тебе стоит знать чего от них ожидать. Давай завтракай и набирайся сил. День будет длинным, — она тихонько сжимает мою ладонь в ободряющем жесте.

— Мама, Джулиан сказал, что я останусь один дома, — кричит Лукас, вбегая в кухню, за ним с недовольной мордашкой следует Джулиан. Каштановые волосы стоят торчком, щеки у обоих красные после игры. На Лукасе футболка с человеком пауком, а у Джулиана с суперменом. На обоих мальчишках коричневые шорты и белые носки, подошвы у которых превратились в серые.

— Потому что ты ударил меня мечом, — возмущается Джулиан

— Ты тоже, — не унимается Лукас.

— Хватит, мальчики, — строгим тоном произносит Карен, что тут же заставляет мальчиков успокоиться. — Убирайте мечи, мойте руки и за стол. После завтрака мы все вместе поедем помогать Софи на ее новой работе. Там будут ваши любимые бургеры и много ваших друзей. Никто не останется дома один, не выдумываете чепуху.