Один из тралов, поднятых на палубу «Витязя» во время его первого рейса в 1949 году, принес с четырехкилометровой глубины Охотского моря пеструю груду трепещущей рыбы, шевелящих лучами морских звезд и других животных. Зоолога Артемия Иванова заинтересовали существа самые невзрачные: роговые трубки, длина которых измерялась подчас несколькими сантиметрами. Внутри трубок находилось нитевидное животное, наделенное специальными присосками, которые позволяют ему достаточно быстро двигаться по своему роговому домику и даже высовывать наружу венчик-щупальце, напоминающий бороду. За этот венчик их и окрестили погонофорами, что значит «носящими бороду».
Находка Иванова не была новостью. Еще в 1889 году знаменитый французский зоолог Морис Коллери, плавая на голландском исследовательском судне «Зибога» в морях Малайского архипелага, обнаружил этих «бородачей». Большой специалист по кольчатым червям, Коллери понял, что перед ним нечто новое, но что именно, ученый сказать не мог.
Обработав данные своих экспедиционных исследований, он опубликовал статью, в которой описал загадочное животное и дал ему название зибоглинум. Много лет спустя советский зоолог Павел Ушаков во время одной из экспедиций на Охотском море вновь столкнулся с роговыми трубками зибоглинума. Ушаков предположил, что перед ним один из представителей так называемых многощетинковых червей, но на всякий случай решил проконсультироваться по этому вопросу с известным шведским зоологом Йогансоном. Два экземпляра пойманных Ушаковым животных были высланы в Швецию. Изучив их, Йогансон пришел к выводу, что существа в трубках не входят ни в один из известных ему классов. Шведский зоолог и дал им имя погонофор.
Советский ученый Иванов впервые взялся за обстоятельное изучение этого вида животных. Снова и снова менял он свой кабинет в Ленинградском университете на экспедиционную каюту. В его руках уже было около семидесяти видов погонофор. Их внутреннее строение принципиально отличается от строения всех других животных. Имея мозг и сердце, они лишены рта и кишечника. Органами дыхания и пищеварения служат… щупальца.
Но кто же они такие, наконец? К какому типу живых существ принадлежат?
После десяти лет упорных исследований Иванов пришел к выводу, что существует не тринадцать, а четырнадцать типов животных. Погонофоры образуют отдельный тип!
Пожалуй, только зоолог может в полной мере оценить важность этого открытия. Известный советский океанограф, член-корреспондент АН СССР Лев Зенкевич сказал тогда, что открытие, сделанное Артемием Ивановым в зоологии, можно сравнить с открытием нового континента в географии. Гром аплодисментов раздался в лондонском зале, где проходил в 1958 году Международный зоологический конгресс, когда Артемий Иванов кончил свой доклад о погонофорах. Через три года труд ученого был удостоен Ленинской премии.
Почему эта история представляется мне принципиально важной в нашем разговоре? Ковер из трубок погонофор был однажды обнаружен учеными «Витязя» на глубине всего в 150 метров. Какие же «невидимки» прячутся от человеческих глаз в тысячеметровых толщах воды, мире огромных давлений, неизвестных низких температур и вечного мрака!
Французский физиолог Фонтен помещал простейшие организмы в барокамеру и создавал в ней давление в 650 атмосфер. Погибали даже бактерии. В 1948 году шведский океанолог Ганс Петтерсон, глава экспедиции на судне «Альбатрос», познакомившись с опытами Фонтена, выпустил книгу, в которой утверждал, что на глубине более шести с половиной километров жизнь отсутствует.
Действительность опровергла все эти гипотезы. Уже в 1949–1952 годах ученые «Витязя» и датской экспедиции на «Галатее» показали, что в океане нет мертвых зон. Погружения батискафа Пиккара подтвердили этот вывод.
Да, животный мир бездны беден, но он существует. По подсчетам специалистов, из 140 тысяч известных науке морских животных на глубине 5–6 километров можно найти лишь 600–700, а в океанских впадинах — только 120 видов. Трал, опущенный на глубину 10189 метров, принес 108 животных, принадлежащих четырем различным группам. Ученые советских ихтиологических экспедиций, исследовав уловы с различных глубин, установили, что губки встречаются до глубины 7 тысяч метров, морские звезды — до 7230, креветки — до 9 тысяч, морские анемоны, брюхоногие и двустворчатые моллюски — до 9300 метров. На дне океанских впадин обитают многощетинковые черви, офиуры и голотурии.
Глубоководные рыбы, поднятые со дна Зондской впадины (7130 метров), поражают своим обликом даже видавших виды зоологов. Вот «плавающая пасть». Трудно назвать ее рыбой: к огромному рту природа приделала маленькое тело. Пещерные рисунки наших далеких предков рассказали нам о страшном саблезубом тигре. Но мало кто знает, что и сейчас у Филиппинских островов встречается саблезубая рыба. Зубы ее так длинны, что высовываются наружу даже при закрытом рте.
Те немногие люди, которым посчастливилось совершать путешествия в пучины океана, рассказывают, что вечная ночь глубин иллюминирована живыми огнями. «Несколько раз неизвестные организмы так ярко светились, что свет их на несколько секунд слепил мне глаза, — пишет в своих воспоминаниях о погружении в батискафе у Бермудских островов Вильям Биб. — Часто количество светящихся точек было так велико, что напоминало звезды в ясную безлунную ночь; непрерывное движение мешало сосредоточить взгляд, но, сделав усилие, мне удавалось проследить перемещение созвездий, что позволяло определить очертания рыб».
У некоторых рыб светится вся поверхность тела, у других отдельные участки на голове и кончике хвоста. Они могут зажигать и гасить свои огни. Есть рыбы, светящиеся красным, синим, зеленым светом. Отдельные вспышки света по своей силе превышают общую освещенность в двести, а подчас в тысячу раз. Только некоторые из этих рыб известны ученым. Но уверенно можно сказать, что в этом мире вечного мрака и живых огней они составляют ничтожное меньшинство.
Впрочем, чтобы доказать, насколько ограничены наши знания о животном мире океана, вовсе не обязательно опускаться на многокилометровые глубины или долгие годы исследовать ни на кого не похожих погонофор.
В апреле 1957 года в Северной Атлантике трал советского траулера поднял на палубу диковинное существо. Плоское полуметровое тело, непропорционально большая пасть с рядом длинных острых зубов, торчащие из спины тонкие нити с утолщениями на концах. Рыбаки доставили редкую добычу в Мурманский полярный институт. Ученые распознали в ней редкий экземпляр так называемой рыбы-удильщика, впервые описанной в середине прошлого века норвежским ихтиологом Гольбелом. Свое название рыба оправдывает повадками опытного рыбака. Длинный отросток — это живая удочка, на конце которой в виде приманки светится маленький шарик. Наиболее любопытные рыбы, привлеченные этим светом, становятся добычей коварного хищника. «Если вообразить себе человека с подобным отростком, — писал в книге „Тайны морских глубин“ немецкий исследователь Ганс Бауэр, — то из его головы должен был бы торчать слегка изогнутый прут длиной 1,5–2 метра». Сам же удильщик искусно избегает рыболовных снастей. Примерно за сто лет удалось поймать лишь около двадцати экземпляров.
Необыкновенно редким уловом в свое время мог похвастать капитан маленькой яхты «Самба» Чарлз Томпсон. Это случилось в феврале 1913 года у островов Флорида-Кис, на одном из самых шумных и оживленных морских перекрестков, под боком у флоридских курортников. С яхты он заметил огромное животное, тихо плывущее у самой поверхности. Капитан приказал опустить шлюпку и, вооружившись гарпуном, подплыл к нему вместе с одним из пассажиров яхты. Каково же было его удивление, когда он увидел, что это не кит и не акула, — существо, на которое он собирался охотиться, вообще не было похоже ни на кого из известных ему морских великанов. Секунду спустя гарпун вонзился в бок загадочного животного.
Чудовище «впряглось» в шлюпку и с огромной скоростью понеслось вперед. Могучие плавники и удары гигантского хвоста вздымали океанские волны. Томпсон мог перерубить канат, привязанный к гарпуну, но ему было жаль расставаться с удивительной добычей. Он держал наготове топор, решив применить его только в том случае, если животное попытается нырнуть в глубину. Но оно не могло или не хотело нырять.
