«[У Хемингуэя] имелась миссионерская жилка, побуждавшая его приобщать друзей к той мании, которую он поощрял в то время», – вспоминал Дос Пассос[344]. Как и предыдущим летом, Памплона выглядела обособленной и чистой, не тронутой потоком американских и прочих туристов. «Памплона была нашей, – рассказывал Стюарт. – Пока никто не открыл ее… Это был „винтаж Хемингуэя“. Счастливое было время… мужское время»[345].
Испанцы в синих беретах танцевали на городских площадях, маленькие городские оркестры ручейками растекались по городу, били в барабаны и играли на дудках. Сотни крестьян с ближайших гор заполнили улицы, вешали на шеи связки чеснока, лили вино в рот из бурдюков. Пятнадцатифутовые гиганты из папье-маше участвовали в шествиях по городу. По ночам в небе взрывались фейерверки, гуляки танцевали на улицах до рассвета. «Из каждого переулка доносились ритмы баскской флейты и барабана, или блеяние галицийских волынок, или треск кастаньет, – писал Джон Дос Пассос. – Как зрелище Сан-Фермин великолепен. Оркестры. Шествия. Cohetes [петарды]»[346]. Жара была почти свирепой; «пóтом истекали плоть и кости», как вспоминал Роберт Макэлмон[347]. Едва начавшись, фиеста превратилась в сюрреалистический, бессонный, движимый адреналином и алкоголем марафон. Компания Хемингуэя начинала каждый день, потягивая черный кофе и вскоре переходя на перно. Они теряли друг друга в толпе гуляющих и снова находили, правда, иногда лишь на следующий день. Любого и в любой момент могли увлечь блуждающие музыканты, танцоры и крестьяне. Каждую ночь попойки продолжались до тех пор, пока не вставало солнце или участники не валились с ног. Экспаты не могли угнаться даже за своими товарищами: Хемингуэй утверждал, что Дональд Стюарт облевал всю Памплону[348]. Но когда Стюарта не рвало, он глубоко проникался духом фиесты. Однажды ночью Стюарт плясал на главной площади города вместе с двумястами танцующих под песню «Риау-риау», которые затем унесли его на плечах. До самого окончания фиесты он стал любимцем местных крестьян. Кульминация праздника началась 7 июля с бега от быков – энсьерро (encierro), эффектного обычая, в ходе которого быков, участвующих в корриде этого дня, выпускают из загонов на окраине города, где часть улиц перекрывают, направляя животных в центр Памплоны, к арене для корриды. На рассвете небольшие группы музыкантов двинулись в обход по городу, играя на старинных тростниковых гобоях и барабанах. Эти звуки будили сотни человек, спавших прямо на улицах: ими были заполнены городские площади, скамейки, тротуары. К шести часам утра тысячи людей выстроились вдоль улиц, по которым должны были бежать быки, и заняли балконы ближайших домов, чтобы полюбоваться зрелищем. Вдруг в семь часов утра в небо взвилась ракета, возвещая о том, что выпустили быков. Затем в воздух взлетела вторая: животные приближались. По узкому коридору от них удирала толпа людей[349]. За ними с топотом неслись быки, поднимая клубы пыли. Когда никто не спотыкался и не падал, этот рывок протяженностью полмили занимал несколько минут, но заторы были обычным явлением[350]. Быки добегали до арены, и тогда в небо запускали еще несколько ракет. Начинался час непрофессионалов: каждый имеющий cojones[351] мог выскочить на арену к быкам и поиграть в тореадора. Хемингуэй был готов присоединиться к ним. Если год назад во время своего испанского вояжа он занимался закалкой, то в этом году наступило время новой вариации на ту же тему. «Он постоянно рассуждал о смелости, о том, что мужчина должен испытать себя и доказать самому себе, что он на это способен», – вспоминал Макэлмон[352]. Естественно, на сей раз под испытанием подразумевалась готовность раздразнить животное весом 2000 фунтов (около 1000 кг), чтобы оно ринулось в атаку на виду у тысяч зрителей. За неделю в Памплоне Хемингуэй выскакивал на арену много раз[353]. Во время одной из подобных вылазок он пытался привлечь внимание холощеного бычка, размахивая перед ним своей курткой. Растерянное животное не замечало его, и тогда Хемингуэй схватил бычка за рога и попытался повалить его. Толпа разразилась одобрительными криками. Бычок «убежал, озадаченно мыча», вспоминал Макэлмон[354]. Макэлмон вовсе не собирался выходить за Хемингуэем на арену – в отличие от Дональда Стюарта[355]. Позднее Стюарт признавался: хотя обычно он «праздновал труса», ему пришлось выйти на арену, потому что «Хемингуэй пристыдил меня». А он вовсе не хотел терять расположение Хемингуэя, которое слишком ценил[356]. «С Эрнестом надо было или соглашаться, или пенять на себя», – добавлял он[357]. Стюарт был навеселе и на арене упал. Вскоре бык бросился на него и «наподдал почем зря»[358]. Стюарт погнался за быком, на сей раз подкинувшим его в воздух. Когда он поднялся, Хемингуэй подошел и похлопал его по спине. «И я почувствовал себя так, словно забил решающий гол», – позднее писал Стюарт[359]. Однако его достижением стали лишь несколько сломанных ребер. Воодушевленные испанцы вновь взвалили Стюарта на плечи и унесли с арены. Выходки спутников Хемингуэя на арене запечатлели местные фотографы и увековечили на сувенирных открытках[360]. Известие о подвигах Хемингуэя и Стюарта быстро распространилось по Парижу и даже долетело до Штатов. Хемингуэй вновь показал, что способен на многое. Газета «Chicago Tribune» опубликовала статью под заголовком «Бык забодал двоих янки, изображающих тореадоров». В статье пострадавших называли «Макдональдом Огденом Стюартом» и «Эрнестом Хемингуэем, героем мировой войны». По уверениям «Tribune», бык бодал Стюарта, который якобы «вскочил быку на спину, пустил ему дым в глаза, а потом повалил на землю». Когда Хемингуэй попытался прийти на помощь товарищу, бык принялся бодать и его. В газете писали, что страшной кончины он избежал лишь благодаря тому, что у животного были перевязаны рога[361]. Стюарт отрицал, что исходное сообщение в газету отправил либо он, либо Хемингуэй – «наверное, они узнали обо всем от Берда, Макэлмона или Дос Пассоса»[362], – впрочем, Хемингуэй написал письмо в «Toronto Star», чтобы прояснить факты, которые газета исказила по своему усмотрению. Он также похвастался бывшим коллегам, что у них со Стюартом появились поклонники, они ежедневно приходили посмотреть на них[363]. Хемингуэй явно имел четкое представление о том, каким хотел предстать в прессе. И кроме того, стало ясно, что экзотический и опасный мир корриды – и повествования о выходках экспатов в этом мире (статья в «Tribune» подчеркивала, что компанию Хемингуэя составляли исключительно американские писатели, живущие в Париже) – вызывают живой интерес редакции на родине так же, как рассказы о парижской колонии пленяют читателей.
Через неделю после начала фиесты, 14 июля, она завершилась громом фейерверков и петард на главной площади города. Компания Хемингуэя мучалась с похмелья и была совершенно обессилена. К концу праздника энтузиазм Джона Дос Пассоса полностью иссяк. По его мнению, все вели себя слишком напоказ. Вдобавок «вид толпы молодых мужчин, которые силились доказать, насколько они мужественны, действовал мне на нервы», как писал он позднее. Он был не прочь изредка посмотреть корриду, но не каждый день в течение целой недели[364]. А для Хемингуэя дело обстояло иначе. вернуться«У Хемингуэя…»: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 160–161. вернуться«Памплона была нашей…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 191. вернуться«Из каждого переулка…»: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 173. Хотя в своих последующих воспоминаниях Джон Дос Пассос прекрасно передает атмосферу Памплоны, его рассказы об этой конкретной поездке изобилуют неточностями. Он ошибается, указывая в мемуарах 1966 г., что в 1924 г. Памплону посетили леди Дафф Твисден, Паулина и Вирджиния Пфайфер, и, «возможно», Гарольд Леб. Твисден и Леб приехали туда в следующем году, а Паулина Пфайфер побывала вместе с Хемингуэем первый раз в 1926 г. Кроме того, Дос Пассос утверждает, что фиеста проходила в августе, однако праздник Сан-Фермин ежегодно проводится с 6 по 14 июля. вернуться«Пóтом истекали…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 243. вернуться«Облевал всю…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Джону Дос Пассосу, 22 апреля 1925 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 323. Сын Стюарта утверждает, что в присутствии Хемингуэя его отец становился «более агрессивным» и пил больше, чем обычно. (Источник: Дональд Огден Стюарт-младший, в интервью с Лесли М. М. Блум, 26 января 2015 г.). вернутьсяСпециалист по культуре Испании Джеймс Миченер вспоминал, что в XIX в. бежать впереди быков разрешалось только «мясникам и тем, кто работал со скотом», но с тех пор правила смягчились. Джеймс Миченер, «Иберия Миченера: испанские поездки и размышления» (James Michener, Michener's Iberia: Spanish Travels and Reflections, Volume 2, New York: Corgi Books, 1983), стр. 506. вернутьсяДжеймс Миченер сообщал, что видел, как «невероятное скопление из нескольких дюжин мужчин образовало кучу-малу перед мчащимися животными», которые растоптали эту живую баррикаду. (Источник: там же, стр. 505.) вернутьсяЯйца (исп.). В переносном значении – храбрость, крутизна. – Примеч. пер. вернуться«Он постоянно…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 244–245. вернутьсяВ декабре 1924 г. Хемингуэй сообщил в письме редактору Vanity Fair Фрэнку Крауниншилду, что вместе с друзьями он выходил на арену пять раз, перед двадцатитысячной толпой. Но своей матери он писал, что состоялось шесть выходов на арену (письмо Эрнеста Хемингуэя Грейс Холл Хемингуэй, 18 июля 1924 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 133. вернуться«Озадаченно мыча…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 245. вернуться«Бычок атаковал…»: там же, стр. 245. вернуться«Праздновал труса…» и «Хемингуэй пристыдил…»: Дональд Сент-Джон, «Интервью с Дональдом Огденом Стюартом», «Хемингуэй и закат», под ред. Бертрама Д. Сарасона (ed. Bertram D. Sarason, Hemingway and the Sun Set, Washington, D.C.: NCR/Microcard Editions, 1972), стр. 193. вернуться«С Эрнестом надо было…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 131. вернуться«Наподдал…»: Дональд Сент-Джон, «Интервью с Дональдом Огденом Стюартом», «Хемингуэй и закат», под ред. Бертрама Д. Сарасона (ed. Bertram D. Sarason, Hemingway and the Sun Set, Washington, D.C.: NCR/Microcard Editions, 1972), стр. 194. вернуться«И я почувствовал…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 133. вернутьсяХемингуэй послал одну такую открытку Стайн и Токлас, указав на ней своих спутников; Хэдли отправила открытку Сильвии Бич, написав на обороте: «Команда Хемингуэя Стюарт и Макэлмон тоже на арене… доблестного Стюарта унесли поклонники» (Источник: открытка от Хэдли Хемингуэй Сильвии Бич, коробка 22, папка 7, бумаги Сильвии Бич, библиотека Принстонского университета). Возможно, компания Хемингуэя была снята на пленку, также удалось запечатлеть прыжок Стюарта и пребывание Хемингуэя на арене, хотя пленка эта, очевидно, утеряна. В 1926 г. Хемингуэй написал своему редактору Максвеллу Перкинсу письмо со следующими словами: «Я (зачеркнуто) Мы сняли на арене фильм немецкой портативной камерой – из тех, которые снимают полноценные фильмы, надо только зарядить пленку и нажать кнопку, чтобы снимать, никакого завода, и сняли, как люди вбегают на арену, бегут все быстрее и быстрее и наконец падают друг на друга, громоздятся, а быки врезаются в них и бегут прямо на камеру. Получилось здорово, но слишком коротко, поэтому коммерческой ценности не имеет. Есть еще одна, с Доном Стюартом, подброшенным во время корриды непрофессионалов, и одна со мной и быком. Когда приеду в Штаты, привезу, и мы их как-нибудь посмотрим». (Источник: письмо Эрнеста Хемингуэя Максвеллу Перкинсу, 6 декабря 1926 г., архивы издательства Charles Scribner's Sons, библиотека Принстонского университета). Он также писал своей матери 18 июля о том, что еще один участник их компании, Джордж О'Нил, отснял 23 катушки пленки на корриде и различных празднествах фиесты. (Источник: письмо Эрнеста Хемингуэя Грейс Холл Хемингуэй, 18 июля 1924 г., «Письма Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 133). Эти фильмы не значатся в собрании Эрнеста Хемингуэя в библиотеке и Музее президента Джона Ф. Кеннеди. Сын Хемингуэя Патрик заявил в интервью Лесли М. М. Блум, что если фильмы и находились у Хемингуэя, то, скорее всего, они потеряны в ходе многочисленных переездов. вернуться«Бык забодал двух…»: «Бык забодал двоих янки, изображающих тореадоров», The Chicago Tribune, 29 июля 1924 г. вернуться«Наверное, они узнали…»: Дональд Сент-Джон, «Интервью с Дональдом Огденом Стюартом», в «Хемингуэй и закат», под ред. Бертрама Д. Сарасона (ed. Bertram D. Sarason, Hemingway and the Sun Set, Washington, D.C.: NCR/Microcard Editions, 1972), стр. 194. вернутьсяБывший редактор из Star сообщил интервьюеру Стюарта Дональду Сент-Джону, что «это письмо выкинули давным-давно – никто не подозревал, что репортеру Хемми суждено прославиться». Однако биограф Карлос Бейкер делает выводы о его содержании, называя письмо «хвастливым» и добавляя, что «Эрнест нескромно сообщил, что они с Доном выступали каждый день перед 20 тысячами поклонников. Все прошло прекрасно…» (Источник: Карлос Бейкер, «Эрнест Хемингуэй: история жизни» (Carlos Baker, Ernest Hemingway: A Life Story, New York: Charles Scribner's Sons, 1969), стр. 129). вернуться«Вид толпы…»: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 174. |
