Всю ночь я проворочалась в кровати без сна. Задремать удалось лишь на рассвете, а еще через полтора часа меня разбудил телефонный звонок. Душитель вновь вышел на охоту, и очередной его жертвой стала не безвестная певичка из ночного клуба или работница дома терпимости, а девушка, принадлежавшая к высшим кругам графства. Ванесса.

— Срочно приезжай, Донн, — отрывисто велел Лоренс. — У нас крупные неприятности. Это убийство замолчать не выйдет.

Из трубки понеслись короткие гудки, а я застыла, словно оцепеневшая.

Он совершил ошибку. Он, который мнил себя безупречным, не смог сдержаться, когда представился удобный случай, и избавил мир от очередной грязной твари. Понимал, что дочь брандмейстера — не безымянная уличная девка, что ее папаша поднимет на уши все графство и даже дойдет до короля, но все равно не удержался. "В конце концов, — хмуро думал он, покачивая в руке бокал с красным вином, — им все равно на меня не выйти. А до ушей короля какие-то слухи давно уже достигли — не зря ведь здесь околачивается сам герцог"

При всей уверенности в собственной значимости он сомневался, что королевский кузен явился только лишь по его душу. Нет, его светлость явно привели в графство иные дела, и он даже не хотел думать, какие именно. "Да, ваше сиятельство, скоро всем станет жарко, несмотря на приближение зимы", — подумал он и расхохотался, но тут же вспомнил остановившийся взгляд Ванессы, устремленный в беззвездное небо, и снова нахмурился.

Проклятая девка сама виновата. Он не тронул бы ее, если бы она не вела себя столь вызывающе. Да еще и принялась похваляться, что ей почти удалось обольстить королевского кузена. Мол, заезжий герцог так смотрел на нее, так смотрел, прямо не отводил взгляда от ее прелестей. Кто бы тут выдержал? Думала, его светлость женится на ней и увезет в столицу? Хотела стать герцогиней? Ха. Могильные черви — самая подходящая компания для двуличной развратной особы, притворявшейся благовоспитанной девицей.

Он отхлебнул из бокала и скривился. Сколько раз повторять тугодуму-слуге, что он предпочитает крепленые вина и терпеть не может кислятину? Но нет же, в графине всякий раз оказывалось полусухое. "Выгоню, — решил он. — Еще одна промашка — и выставлю на улицу, не посмотрю, что мерзавец — сын покойной няни. В конце концов, я не обязан вечно терпеть остолопа ради покойной старушки, пусть она и любила меня. А Ванесса все-таки заслужила свою участь…"

Я никогда не думала, что однажды испытаю подобное. Шок. Боль. Отвращение, от которого к горлу поднималась тошнота. И панический ужас, заставляющий бешено колотиться сердце.

Все прочие жертвы, пусть даже я и проживала зачастую с ними их последние — страшные — мгновения, все равно оставались для меня посторонними. Не безликими незнакомцами, конечно, но все равно чужими. А Ванесса… Только вчера она смеялась, шутила, флиртовала с Логаном, танцевала, с аппетитом уплетала мороженное, а сегодня на ее бледных восковых щеках лежат первые невесомые снежинки и не собираются таять.

Я перевела взгляд на Логана. Он с бесстрастным видом застыл рядом с Лоренсом, засунул руки в карманы теплого плаща. Холодный, собранный, с непокрытой головой, со сжатыми в тонкую линию губами. Шеф, напротив, надвинул шляпу на лоб, опустил голову. В углу рта привычно торчала сигара — незажженная.

— Ну, Донн?

Я зажмурилась. Страшно подходить к Ванессе — нет, к телу. Жутко пытаться прочесть ее последние воспоминания. И я сама бы не могла сказать, чего боюсь больше: того, что опять ничего не почувствую, или того, что смогу что-то увидеть. Больше всего хотелось трусливо отступить в сторону, доверить ментальный осмотр Логану, но такое поведение подвело бы не только меня, а и все Управление. И я, превозмогая тошноту, опустилась на корточки рядом с трупом. Провела ладонью над застывшим лицом, над шеей, грудью…

Ничего. Темнота. Пустота. А потом вспышкой — фонарь у ограды. Луна, выглядывающая сквозь рваные тучи и снова прячущаяся в черной дымке. Иней, серебрящийся на примерзшей траве. Лукавый смех.

— Я тебе кое-что расскажу. Кое-что важное.

Я напряглась, затаила дыхание. Сейчас я узнаю, узнаю то, что поможет выйти на Душителя, ухвачу, наконец-то, кончик ускользающей все время нити. Сейчас, сейчас…

Меня обожгло болью, невыносимой, оглушающей, ослепляющей. Я повалилась на землю ничком, уткнулась лицом в ладони, сотрясалась всем телом. По ушам резануло криком, и до меня не сразу дошло, что это кричу я.

— Николь. Николь.

— Мистрис Донн.

— Офицер Донн.

— Воды.

— Лекаря. Срочно. Немедленно.

— Да что вы стоите истуканами, быстрее, делайте что-нибудь.

Я не разбирала, кто суетится вокруг меня, зовет по имени, просит сделать хоть глоток. Голоса слились в сплошной гул, из которого я улавливала уже лишь отдельные слова, пока не услышала властное:

— Николь. Николь, слушайте меня.

Логан.

— Николь, откройте глаза и посмотрите на меня.

Неяркий свет пасмурного дня причинял нестерпимую боль, так что я снова зажмурилась.

— Плохо, — озадаченно произнес Логан. — Отступите все на три шага. Николь, сейчас будет больно, постарайтесь потерпеть.

Мне на лоб легла прохладная рука. Сначала ничего не происходило, но потом меня начало крючить и корежить. Я взвыла, но боль отступила так же, как и пришла, — внезапно.

— Все, уже все закончилось, — успокаивающе шептал Логан и баюкал меня в объятиях. — Все хорошо. Сейчас попьешь, и я отвезу тебя домой.

— Что это было? — резко спросил Лоренс.

Я с трудом разлепила веки. Глаза больше не резало, но все вокруг виделось словно подернутым туманной дымкой, очертания предметов и силуэты столпившихся вокруг сотрудников размывались, смазывались в темные пятна.

— Что случилось? — губы пересохли и едва шевелились. — Прежде никогда… никогда…

Да мне не то, что чувствовать, и читать-то о таком в учебниках не приходилось.

— Ты получила заряд ненависти, оставшийся от убийцы, — тоном, от которого могло замерзнуть пламя, произнес Логан. — И эта ненависть едва не убила тебя.

— Впервые слышу о подобном, — вклинился Гудвин. — Получается, Душитель — тоже менталист? Раз сумел оставить проклятие?

— Это — не — проклятие, — медленно, с расстановкой, ответил Логан. — Просто в момент убийства ненависть переполнила его душу и выплеснулась на жертву. Они были знакомы, причем близко. Я в этом уверен.

— И еще вот, — добавил Лоренс.

— Что "вот"? — заинтересовалась я.

Тошнота и головокружение все еще не покинули меня, но боль не возвращалась. Зато проснулось любопытство. Ванесса отличалась от прочих жертв маньяка, и мне казалась важной любая деталь, даже самая незначительная.

— Роза, — пояснил шеф. — Ублюдок просто скрутил ее подобие из носового платка.

— Из своего? — встрепенулась я.

Лоренс невесело хмыкнул.

— Если бы. Нет, он позаимствовал, судя по монограмме в уголке, платок самой Ванессы. Разве что их инициалы совпадают — но на такую удачу я бы надеяться не стал.

Несмотря на то, что мне стало лучше, Логан и не подумал выпустить меня из объятий. Он сидел прямо на земле и все еще нежно прижимал меня к себе. От него шло ровное тепло, и мне не хотелось вырываться. И даже не волновало, что подумают остальные сотрудники Управления. Впрочем, всех собравшихся так взволновало убийство дочери брандмейстера, а потом и мой неожиданный припадок внес свою лепту во всеобщее беспокойство, что на нашу странную парочку никто не реагировал.

— Журналюги порвут нас на части, — мрачно констатировал шеф. — Надо бы в ближайшее время предоставить хоть какие-нибудь результаты, вот только где их взять? А уж если пойдут слухи, что были еще жертвы…

Он не договорил, махнул рукой, но и так было понятно, что осталось недосказанным. Если по городу покатится волна сплетен, то туго придется и нам, и Чарли. Обезумевшие от страха жители графства способны будут учинить самосуд над любым, кого заподозрят в совершении столь жутких преступлений. А уж о том, сколько разведется мошенников, желающих поживиться, воспользовавшись всеобщей паникой, даже подумать страшно.