— Вы плохо меня слышите?

— Что? — вскинулась Алиса.

— Я спросил о том, как в вашем плече оказался чужой чип и почему не произошло отторжения?

…Произошло, — подумала Алиса, — иначе с чего бы мне так плохо. Просто все то, чем меня пичкали, да плюс стимулятор, да адреналин — все это отсрочило неизбежное. На сутки. Черт возьми, всего на сутки. Хотя бы неделя — отца увидеть!

— Я не знаю, — она глубоко вздохнула, стараясь контролировать лицо, и спокойно добавила, — я не получала медицинского образования. Но слышала, что, в некоторых случаях, отторжения не происходит.

— Хорошо, — кивнул следователь, — пока оставим этот вопрос. Потом мы к нему вернемся. Скажите, группа сложилась давно? Такое мероприятие, как угон «Гейши» нельзя было провести без подготовки. Когда и как вы познакомились?

— Очень давно. Целую жизнь назад, — Алиса посмотрела на молодого мужчину и мечтательно улыбнулась, — Позавчера.

— Я вам советую говорить правду, — тот вздохнул.

— Я так и делаю, — Алиса пожала плечами. Улыбка сбежала с лица — трудно радоваться жизни, когда тебя мутит, крутит и ломает, — Мы познакомились позавчера.

— И сразу решили угнать лучшую яхту Империи?

— Какой смысл угонять худшую?

— На что вы рассчитывали? — в лоб спросил следователь, которому, видимо, надоело ходить кругами.

— На чудо, — девушка пожала плечами.

— Ага. Так и запишем — на чудо. Сколько вам лет?

— Вы уже спрашивали. Почти девятнадцать…

…было, — мысленно добавила Алиса, — и больше уже не будет. Финиш.

Бежевая комната стремительно завертелась перед глазами, пол полетел навстречу и неожиданно больно ударил в лицо.

— Гражданка Империи… Девушка… Дежурный, врача сюда, быстро!

Через пятнадцать минут в медицинском блоке, чертыхаясь, появился сам Артур. Почти три минуты он, не моргая, смотрел на худое тело, прикрытое белой тканью до подбородка, на синие трубки капельницы и неровно попискивающий сигнал аппарата жизнеобеспечения.

— Что с ней? — спросил он задерганного медика.

— Кома, — коротко ответил тот.

Артур еще раз смерил глазами койку. Алиса выбрала радикальный способ выполнить его просьбу.

— Прогноз?

— Невеселый. Если это отторжение… сам понимаешь. Рак по сравнению с ним — детская задачка на сложение-вычитание. Ее организм отказывается работать. Печень, почки, следом будут легкие. Потом сердце.

— Что-то можно сделать?

— Ну, гемодиализ у нас есть. Принудительное вентилирование легких — тоже не проблема. Сердце — это вообще просто насос, с ним проще всего.

— Тогда в чем сложность?

— Смысл? — врач посмотрел прямо в глаза безопасника. Он был один из немногих, для кого мрачная известность министра была пустым звуком — он знал его лет сорок, со времен дворового детства, — ну, протянет она еще пару дней. Неделю. Если очень постараемся и вбухаем чертову прорву имперских кредитов.

— Деньги — не проблема, — бросил Артур, — я подпишу смету.

— Неделя, — повторил врач, — Это максимум. Поговорить с ней ты все равно не сможешь. В сознание она не придет, и для девушки это — благо.

— Черт возьми, — разозлился Артур, — хоть что-нибудь можно сделать, чтобы она не просто протянула еще неделю, чтобы она встала, жила, летала?! Эта девочка — золотой фонд Империи, она — пилот от Создателя! Она должна жить. Она нам нужна — сейчас как никогда.

Врач пожал плечами.

— Ингибиторы… в лошадиных дозах. Но она не выдержит. Организм слишком истощен.

— Глеб, подумай. Хорошо? Я загривком чую, что решение — есть.

Врач прикрыл глаза. Глубоко вдохнул. Выдохнул. Открыл, было, рот и снова закрыл.

— Ну? — мягко подтолкнул Артур, — я же тебя знаю, старый ты инквизитор. Решение есть. Я прав?

— Сам не верю, что я это говорю, — врач покрутил головой, убедился, что в коридоре больше никого нет и очень тихо заговорил, — Примерно за пару столетий до конца Географии появилась болезнь. Ее назвали новой чумой. От нее не было лекарства, люди умирали медленно — и ничего невозможно было сделать. Они умирали от самых обычных, не страшных инфекций. Болезнь лишала их иммунитета.

— Постой, — Артур схватил его за руку, — нет иммунитета — нет отторжения, я прав?

— Штамм вируса сохранился. И он даже недалеко. В Столице. В музее Катастроф.

— Глеб… Мне нужно полчаса. Продержишься? Она — продержится?

Врач взглянул на показатели монитора, прикусил нижнюю губу.

— Тебе лучше поторопиться, Артур. У девочки почти не осталось времени.

Я не уступлю ничего

— Боишься?

— Нет, — ответила Оля. Немного подумала, удивилась. И повторила, — Нет. Почему-то совсем не боюсь.

— Это Белая Стерва. Чем-то она накачивает, — Карина снова сидела на перилах, на этот раз, свесив ноги в сад, и болтала ими, словно не было в этом ничего странного.

— Я ее просила…

— А она тебя послушала, — в тон протянула Карина и смерила Олю своим фирменным взглядом. Про себя Оля называла его: «Бедняжки, как с вами природа-то была жестока…»

— Мне показалось, мы с ней поняли друг друга.

— Когда кажется — креститься надо, — фыркнула Карина и, перекинув ногу, уселась на перилах верхом, — Эта коза березовая всем сочувствует, всем укольчики успокоительные, обезболивающие… Будь уверена, если ей прикажут, она тебе вкатит что-нибудь вроде строфантина в вену, весь кубик и разом, с такой же улыбочкой.

Она опять умудрилась удрать из своих апартаментов так, что сигналки промолчали. Как девушка это делала, Оля не знала и даже не догадывалась, и о том, как далеко простирается ее «свобода», не спрашивала. Надо думать, за ворота Карина выйти не могла, а хотя бы и вышла — смотри предыдущий пункт.

— Тебе не вредно? — Карина удивленно сморгнула, — Я имею в виду, вдруг упадешь?

— Четыре метра, — девушка опасно свесилась с перил, держась одной рукой за столбик, — насмерть не убьюсь.

— Поломаешься.

— Соберут, — равнодушно пожала плечами она.

Они подружились с какой-то пугающей скоростью. Оля, не смотря на общительность, с людьми сходилась трудно и, дожив до своего возраста, близких друзей так и не нашла. Даже Аленку считала хорошей, важной, дорогой — но приятельницей. Которую охотно бросилась выручать… но доверить ей спину никогда бы не смогла.

Разве что Олег… Но Швец сделал все, что мог. Большего она не просила, понимая, что, в случае провала, потянет за собой. Допрос под «порошком истины» ей не грозил, но безопасники и так много чего умели, а следов они с Олегом оставили достаточно, чтобы связать их в «преступное сообщество, именуемое шайкой». Чего стоил один флаттер. Не успела она его утопить, а с крыши скинуть побоялась. Хороший программер сумел бы «допросить» даже обломки. Интересно, его нашли? Если искали — ответ однозначный, но…

Вот тут она почти смутилась, и глянула на Карину исподлобья, словно та умела читать мысли.

…Был еще один человек, которого она хотела бы назвать другом. Хотела бы. Но даже в мыслях не решалась. Уж больно репутация у него была неподходящая. Всесильный министр безопасности Артур Маркович. Если он руководил поисками, то Оля могла тихонько надеяться, что не найдут. Ни флаттер, ни Олега.

Потому что искать не будут.

Оля чуть прикрыла глаза, вспоминая… Дорогой, на заказ сшитый костюм. Большое, грузное тело. Жесткий, отстраненный взгляд человека, привыкшего ко всеобщей ненависти, как бегемот к мутной болотной воде. Такие же равнодушные, техничные, «по легенде» — поцелуи… которые отчего-то волновали сильнее, чем все, что случилось в ее короткой жизни до него. До… Артура.

Она мысленно назвала его вот так, по имени, пугаясь собственной смелости, как не пугалась медблока, хвостатого и своего невеселого будущего. Не было никаких разговоров, да и быть не могло. Но Оля почему-то была совершенно уверена, что имеет право на эту вольность. Что он сам дал ей это право — своей шальной улыбкой, своим первым и последним настоящим поцелуем, от которого и сейчас кружилась голова.