Анхельм… точнее, Хельмин, казался мне на удивление спокойным и расслабленным. Как ни в чем не бывало попивает чаек на чужой кухне, тактично не обращая на беспорядок и живописные брызги крови на моей одежде. Я же такой спокойной не была. Меня всю трясло — и фигурально, и буквально. Я не считаю себя трусихой, но авантюристкой и искательницей приключений я тоже не была. Бой с некромагами, пленение, клятва Смерти, появление прекрасной и ужасающей Госпожи… А затем эта новость о Бродягах и Ткачах.

Не люблю и не понимаю гадания. До пятнадцати лет я жила с родителями, а они не позволяли забивать мне голову подобной ерундой. Потом же, когда пропала моя мать и я переехала в усадьбу деда, я большую часть времени общалась с мальчишками, тогда как гадание на картах всегда было девчачьей забавой. Да мне и гадали то, до того злополучного предсказания в Истике, всего лишь один раз — предсказали, помнится, двое детей, шатена мужа и любовь "таинственного лорда". Ничего из этого, понятное дело, не сбылось, и вряд ли сбудется. А теперь… Нет-нет — я не выдержу еще одной встречи со Смертью. Я не удержусь — уйду за ней. Как собирался уйти мой напарник.

Анхельм, Хельмин, Хель Пустынник. Гениальный, безумный, опасны Как так получилось, что Хель Пустынник служит во благо Тайрани и подчиняется Грегору Нортону? Или, напротив, Нортон подчиняется ему? Скорее второе.

Кем бы они ни был, он уже ушел, оставив лишь пустую кружку после себя. И неясные, непонятные мне сожаления. И даже… чувство вины. Может, он и чудовище. Но все же я хотела узнать его лучше. Понять, что было в историях о нем правдой, а что нет.

— Ну что, ушел твой хахаль? — резкий голос разбил в дребезги мою задумчивость.

Обернулась — в дверной проеме стоял Эйнар. Полузвериное лицо было измождено, но, кажется, он чувствовал себя чуть получше. По крайней мере, он уже не пытается никого съесть.

— Он не мой хахаль. А ты пропустил все самое интересное.

— Да уж. От некромагии башка трещала. Пытался выползти, но этот гад поставил защиту. Спала она только сейчас.

Значит Хель позаботился и об этом. Сложно представить, что было бы, если бы в бое участвовал и неконтролирующий себя арэнаи.

— Ты голоден?

— Да. Я бы съел… чего-нибудь мясного. Не каши, — уточнил Эйнар, облизываясь.

— Анхельм оставил в морозильной камере немного мяса, сейчас разморожу. Полагаю, ты будешь есть его сырым.

— Мой желудок сейчас плохо переваривает жаренное мясо, — попытался оправдаться Эйнар. — Кстати, куда он делся?

Подавив вздох, пересказала Эйнару события последних часов. Не упомянула только о том, что видела Смерть наяву, и о том, кем она меня назвала.

— …так что Анхельму пришлось уехать, чтобы уладить дела с… неромагами.

Ненавижу врать, но выбора нет.

— И что теперь, Агнесса? Мы лишились единственного человека, знающего, как из всего этого выпутаться с наименьшими потерями.

— Не знаю, Эйнар. Я совершенно разбитая. Если я не прилягу хотя бы на парочку часиков, я совсем развалюсь. Да и тебе не мешало бы поспать. Ты еще не свыкся… с новым состоянием.

— А с этим можно свыкнуться? — с горечью спросил Эйнар. — Посмотри как я выгляжу — скособоченный, с мордой вместо лица и плешивым мехом. Да я и несколько шагов по улице не пройду незамеченным. Не говоря уж о том, чтобы путешествовать.

— Ну, шерсть мы твою сбреем, а деформированное тело скроем за тряпками, а лицо… я и пострашнее парней видела. И вообще, ты что, ноешь?

Удивление в моем голосе было неподдельным. Эйнар всегда был очень грубым и злым, невыносимо-язвительным и эгоистичным, но что у него нельзя было отнять — так это его уверенность в себе, достоинство и гордость, граничащее с гордыней. Кажется, плен повлиял на него гораздо сильнее, чем я думала.

Эйнар поймал мой жалостливый взгляд, и заносчиво вскинул голову, на секунду становясь тем самым человеком, которого я боялась в детстве, и которого, признаюсь, уважала почти так же как деда. За то, что не склонился перед чужой волей и смог пойти против своей семьи, зная что это грозит ему отлучением, за то, что ему хватило силы пойти своим путем, путем наемного убийцы, презираем всеми арэнаи.

Мы разбрелись с ним по спальням. Я уже не старалась сохранить в доме Гиваргиса все на своих местах — все равно, после того побоища, что мы устроили в гостинице, скрыть следы нашего присутствия невозможно. Если только сжечь дом, но мне не хотелось поступать так жестоко с целителем. Оставалось только радоваться, что следы колдовства были стерты присутствием Госпожи Смерти — теперь в магическом плане это место представляло собой выжженное поле.

К гостевой спальне, что мне досталась, примыкала небольшая ванная комната, с роскошными позолоченными кранами и огромным посеребренным зеркалом во всю стену. Но больше всего меня привлекала огромная, белоснежно-сияющая ванна на чугунных ножках, и огромное количество всяческих шампуней, масел и кремов, которые, я была уверена, пахли совершенно чудесно. Если Гиваргис гостевую ванну устроил так шикарно, представляю, насколько роскошно у Эйнара!

Наполнила ванну горячей, пенистой водой, добавив туда все что можно, и блаженно растягиваюсь. Я ведь тоже выросла не в бедности, но знаете, с тех пор как я выросла, мне ни разу не приходилось принимать ванну, в которой мои коленки бы не торчали наружу…

— Агнесса, хм… Извини, что отвлекаю…

Твою мать! Грегори?! Меня что, начало глючить на фоне сильных эмоциональных и магических потрясений? От неожиданности я ушла под воду с головой, но впрочем, тут же вынырнула.

— Агнесса, будь добра, обрати на меня внимание, — продолжил уговаривать голос моего начальника. Откуда-то слева. Я осторожно скосила глаза, и чуть снова не погружаюсь вводу. В зеркале, в полный рост, отражается Грегори Нортон собственной персоной.

— К-к-канцлер?

— С каких пор ты начала заикаться? — надменно приподня тонкую линию брови лорд, и я чуть не вытягиваюсь перед ним как на плацу. Чуть — потому-что из лежачего положения это не так уж легко сделать, и потому-что мой костюм наяды вряд ли подходит для разговора с начальником… И с бывшим любовникос.

— С тех пор как за мной начали подглядывать в ванной, — огрызнулась я. Но моя злость очень быстро переходит в беспокойство. — Как вы вообще это сделали? Зеркало же обычное.

— Мы выяснили кое-что неприятное. Гармцы умеют прослушивать связь по Магзеркалам.

Я выругалась. Тогда они знают о нас очень и очень много.

— Но как вы…

— Привет! — Из-за спины Грегори мне помахал Марек Гройчек, мастер иллюзий. — Это я немного поколдовал. Трюк, конечно, сложный, но раз сказали надо, значит, надо!

Я застонала, и еще глубже погрузилась в пену. Я не такая уж стеснительная… но должна же быть зона комфорта, в которую никто не может вторгнуться! Впрочем, на смущение не было времени. Нортон не стал бы меня беспокоить просто так. Я внимательно посмотрела на него, отметив загнанный взгляд и глубокую складку между бровей. Он волновался, очень сильно.

— Где ты сейчас? — спросил Грегори. — Со мной связался твой напарник, сказал, что тебя срочно нужно вытаскивать.

— Меня и Эйнара, моего брата.

— Эйнар с тобой? — удивился Канцлер. — Я не слышал о нем больше года.

Я кротко вздохнув, пересказала ему злоключения Эйнара, и то, как Анхельм его вытащил, устроив небольшую диверсию в центре города.

— Хорошо, — наконец сказал Канцлер. — То есть плохо, но поправимо.

Гройчек за его спиной откашлялся.

— Время. Мне сложно держать связь.

— Хорошо. Тогда ты…

— Мне не нужна помощь. Гармцы не будут мне угрожать, со всем остальным я справлюсь сама. Как только окажусь на пограничном посту Тайрани, свяжусь с помощью…

Так, как с ними связаться?

— Вас там будут ждать мои люди, — понял причину моей заминки.

Сухо распрощавшись с Нортоном, и чуть теплее с магом иллюзий, я подождала пока их отражения в зеркале исчезнут и наконец позволила себе вылезти из остывшей ванны. Я продрогла, была утомлена, и что еще хуже, была в отвратительнейшем настроении.