— Отпусти, сейчас же, — зашипела я, справившись с еще одним приступом слабости.

— Мне кажется, ты не в состоянии передвигаться самостоятельно, — пробормотал воин.

— Поставь меня на землю, идиот! Меня сейчас… стошнит. Прямо на тебя.

Джудо поспешно поставил меня на ноги и меня самым неприятным образом вывернуло на брусчатку. Отдышавшись и вытерев лицо любезно представленным Салманом платком, я угрюмо на него посмотрела:

— И куда ты меня нес?

— К придворному целителю.

— Никаких придворных целителей! Еще не хватало, чтобы во дворце знали, в каком я состоянии.

— У тебя весь затылок в крови, и судя по тому, с каким трудом ты дышишь, тебя все таки задело, так что к целителю ты попадешь в любом случае, хочешь ты того или нет, — неожиданно жестким тоном сказал Салман. — Или ты сама можешь залечить собственные ранения?

— Нет, не могу, но… Салман, я не уверена в том, что я могу доверять хоть кому-то из дворца. У того, кто охотиться за мной, хорошие связи и длинные руки.

— Хорошо, — согласился с моими доводами Салман. — Тогда этот вариант отсекается. У меня есть другое предложение. В городе живет один знакомый мне маг жизни. Конечно, как целитель он так себе, но зато ему можно доверять. Мы можем пойти к нему, это совсем близко.

Хотелось бы возразить, но я и правда нуждалась в посторонней помощи. Самолечение штука долгая и энергозатратная, а при моем нынешнем состоянии и вовсе способно меня убить. Придется положиться на Салмана и его знакомого целителя. Воин угадал согласие в моих глазах, и осторожно поднял на руки.

— Только не тряси меня, — простонала я, — не хочу попортить твой мундир.

Салман еле слышно усмехнулся и бережно прижал меня к груди. Я плохо помню, как мы добрались до дома целителя, и что было потом. Помню только, что голос лечившего меня был мне смутно знаком, и почему то вызывал смутное, неясное раздражение. Хотелось спать, но спать не давали, заставляли глотать горькие лекарства и светили в глаза мертвым светом. В общем, в тот момент этот целитель мне совершенно не понравился.

Проснулась рано, когда едва начало светать, в незнакомой постели. Первые несколько минут я бессмысленно глядела в потолок, вспоминая события прошлой ночи. Трактир, снег, разговор с Салманом, внезапный выстрел, не увенчавшийся успехом, но достававшийся мне кучу неприятностей. Головной боли почти не было, только легкая слабость. Я завозилась в постели, и скинув с себя одеяло, обнаружила что меня не только переодели, но и перебинтовали. Значит как минимум трещины в костях я заработала, будь прокляты эти экспериментальные амулеты!

Не обнаружив рядом с кроватью своей одежды, я решила наплевать на условности, и потопала вниз в ночной рубашке, явно мужской, и поэтому слегка мне великоватой. Из той части дома, где предположительно была кухня, слышались мужские голоса.

— Ты понимаешь что никто, тем более на твоей работе, не должен знать о случившемся? У айри Эйнхери неприятности, и твоя безудержная болтовня может стоить ей жизни — уставший голос Салмана.

Небось всю ночь не спал, меня караулил. Я почувствовала себя виноватой — у него от меня одни неприятности, а я себя еще и веду как капризный ребенок.

— Конечно же, — заверил чуть более высокий голос. — Но вот только с чего бы тебе ей помогать? Или…

— Или, — наверно излишне грубо обрываю говорившего и зашла на кухню.

Картина, представшая перед глазами, в другое время могло бы вызвать только умиление, но сейчас я испытывала лишь недоверие. За большим кухонным столом сидели Салман и Гиваргис, и пьют из огромных кружек молоко.

Вот уж кого я не ожидала увидеть, так это Гиваргиса, работника магического Совета, так и не достигшего хоть каких-либо успехов в магии. Не думала, что он может оказаться другом Салмана, уж слишком разные они люди.

— Добрый день, айрин, — вежливо поздоровалась с магом. — Значит, это вам я обязана своим исцелением?

— Айри! Вам не стоило вставать без присмотра. Вы же сами знаете, что травмы головы особы опасны для магов, — сурово сказал Гиваргис.

Я не ответила, потому что заметила лежащий на столе амулетик. Амулет, подаренный мне дедом. Он сделан в виде металлического жетончика, ничем не примечательного на вид, но теперь он безвозвратно испорчен, и его украшает глубокая вмятина от пули. Гиваргис поймал мой взгляд.

— Это ведь он спас вам жизнь? Занятная штука, но я так и не разобрался в его действии.

— Ну собственно, до вчерашнего дня я тоже не знала, как он действует. Амулет мной еще не испробованный, а в его инструкции значилось что он защищает от огнестрельных ранений. Вот только я думала, что он отвращает пули, а не притягивает их на себя. А иначе бы повесила бы куда угодно, но не на грудь.

Салман оживился, но я тут же погасила его энтузиазм.

— Это экспериментальный образец, и производство таких амулетов в промышленном масштабе невозможно. Кроме того, это семейные разработки, так что нет, продать секрет изготовления подобных амулетов я не могу.

— Ну нет так нет, а жаль. Это бы многим спасло жизни.

— Как почти любая магическая штукенция, она слишком дорого обходится при производстве, чтобы подобными амулетами можно было обеспечить армию, — сочувственно покачала я головой.

В этом вся проблема магии — она может быть по карману только очень богатым людям. Мне повезло. Моя семья не только обеспечена, но и имеет своего артефактора. Иногда ее артефакты и амулеты получаются не хуже чем у некромагов, особенно защитные. Вот только пояснительные записки к своим экспериментальными образцам она дает невразумительные, и за последствия их использования тоже не отвечает, так что я еще легко отделалась. Кстати, как? Я адресовала это вопрос целителю, а сама уселась на свободную табуретку и наливаю себе молоко, игнорируя пристальное внимание Салмана.

Оказалось — ничего страшного, ну почти. Черепно-мозговая травма при падении, сотрясение мозга (по крайней мере я теперь знаю, что он у меня есть), трещины в костях грудины и ребер. Еще легко отделалась — если бы не амулет, то от моего сердца остались бы только ошметки, правда, нужно сказать этой горе-изобретательницы, чтобы она включила в вязь заклинания и возможность поглощения энергии от удара….

— Ну и какие прогнозы? И учтите, у меня совершенно нет никакой возможности отлеживаться в постели. Более того, никто не должен знать, что я ранена.

— Что мог, я вам залечил, но вы же понимаете, что такие ранения за одну ночь не исчезают, — нахмурился Гиваргис. — Никаких тренировок, поднятия тяжестей, вообще резких движений в течении как минимум недели, а желательно и месяца, пока кости окончательно не срастутся. Передвигаться советую только неспешным шагом, иначе рискуете получить сердечный приступ или на всю жизнь посадить себе сердце. Теперь о вашей травме головы. Уж не знаю как, но вы умудрились получить как минимум два ушиба, притом с разных сторон, даже страшно спрашивать, чем же вы последние часы занимались.

— У меня такая профессия. Слишком уж многие хотят настучать по голове, — неловко пошутила я.

— Ну тогда я полагаю, вы знаете, что вам нельзя делать.

— А как же. Никакой магии, никакого алкоголя, никаких нагрузок, — уныло перечислила я. Гиваргис довольно кивнул

— Особенно актуален отказ от магии. Не знаю, как вы себя до такого довели, но ваше магическое поле совершенно нестабильно. Кстати, не знаю всех особенностей организма арэнаи, но не думаю, что боевая трансформация для вас теперь возможна

Гиваргис прав, об изменении мне теперь стоит забыть надолго, и это приводит меня в еще более унылое состояние духа. Накрылась наша с Анхельмом спасательная операция, я в таком состоянии не то что в МИЦА не смогу проникнуть, но даже и пирожки с кухни стырить не сумею.

Мужчины, видя мое состояние, перевели разговор в другое русло, и начали обсуждать какие-то свои проблемы. Через некоторое время я вынырнула из тяжелых раздумий и с интересом прислушалась. Гиваргис уезжал в семейное поместье, и почти месяц его городской дом будет пустовать.