Поняв, что если не закончу, могу хоть неделю тут провести, не стала спорить. Произнесла прощальную речь, благословила народ (за что получила шквал аплодисментов и клятв верности) и пошла, наконец, к себе.

— Я провожу вас, выглядите уставшей, — любезно предложил барон, когда мы, наконец, миновали коридор.

— Я провожу, не утруждайся, — раздался голос Талия До. Я не сразу заметила министра торговли, а при его необъятных размерах это было ой как непросто! Но, наверное, усталость и впрямь сказалась — я потерла глаза, но согласилась. Секретарь насторожился, но не стал спорить, лишь приказал паре охранников следовать за нами.

Едва мы прошли один коридор и свернули во второй, Талий попросил постоять минутку и принялся глубоко дышать. Министра мучила одышка, я сразу догадалась, что ее причиной была его болезненная тучность.

— Я не отниму вашего времени, Ваше Высочество, — сказал министр и промокнул взмокший лоб белоснежным платком. — Просто хотел предупредить вас, что после сообщения о смотринах женихов для наследницы митингующие немного успокоились, а служителям, наконец, удалось урегулировать вопрос с постоянным мародерством.

— Рада слышать, — коротко ответила я, а потом поблагодарила: — Спасибо, что держите меня в курсе. Даже несмотря на то, что я энканта.

Талий До отчего-то прыснул в кулак. Отсмеявшись, он осмотрелся по сторонам и шепнул мне на ухо:

— Знали бы вы, Ваша Светлость, сколько таких, как вы, в высоких семействах. Просто все это не афишируется.

— Но ведь в простых семьях родители словно на казнь отдают собственных детей, — шепотом же ответила я.

— Это замечательный способ контролировать власть лишь у благородных, — задумчиво ответил Талий, как-то странно на меня посмотрел и перевел разговор на другую тему: — Скажу правду: вы мне не нравитесь, деточка. Но я не позволю чему-либо с вами случиться. Слухи о ваших шашнях с конюхом не покинут территорию дворца; наслаждайтесь, пока свободны.

— Вы уверены? — с сомнением спросила я и покраснела. Мне было ужасно стыдно за сплетню, которую пустил Баян.

— Я лично приказал магам бросить магическую сеть по клятве верности, таким образом, ваша личная жизнь теперь неприкосновенна для каждого, кто давал клятву Короне, — немного обиженно ответил Талий. — Как бы то ни было, Арий был очень дорог мне, а он хотел бы, чтобы я позаботился о вас.

— Позвольте, но разве не Робертина — всеобщая любимица? — решила я уточнить.

На что министр прокряхтел что-то вроде: «Она сама кого хочешь сгнобит и еще сухой из воды выйдет», спешно попрощался и ушел, напоследок приказав страже довести меня до дверей.

Я была безумно рада наконец оказаться у себя, но еще больше радовалась шикарному ужину, накрытому в гостиной и ожидавшему меня. А еще вернувшимся друзьям.

Пока я восхищенно пялилась на порхающую вокруг стола драконицу, Баян, стоявший где-то сбоку от входа, отдал команду:

— Всем спасибо, все свободны! Ее Высочество желает побыть в компании фаворитки и фамильяра.

Из темного закоулка слева от входа отделились две тени — это горничные покинули покои, не забыв закрыть за собой дверь.

— Кто бы знал, как же я рада, что, наконец, свободна! — вздохнула я. Сбросила ненавистные туфли, расстегнула ворот платья и развалилась в ближайшем кресле.

— О, милая, я тебя прекрасно понимаю! — согласилась драконица и рассказала вкратце о том, как провела день.

А именно: сегодня же они с Баяном устроили слежку за несколькими членами совета: Гордоном Холтоном и Стефаном Беловым.

— Как бы ни хотелось признавать, но я бы исключила их обоих из заговорщиков, — слегка нахмурившись, сказала Даория.

— А вдруг тебя попросту узнали и специально вели себя так, чтобы отвести от себя подозрение? — предложила я.

На что драконица вдруг покраснела и схватилась ладонями за обе щеки.

— Портвейну мне, портвейну! — почему-то вдруг провыл пони, ловко сунул голову под кресло и выудил оттуда запечатанную бутыль с известным напитком. — Это было, как в дешевом спектакле: наша драконица огрела этого мерзкого оборотня по лицу, а, почуяв запах его крови, остолбенела с широко распахнутыми глазами. А оборотень разозлился, принялся кричать, что она ему весь план портит, а потом накинулся на нее и укусил за шею.

— Что?! — в шоке воскликнула я.

— Что?! — возмущенно набычилась драконица. — Да не так все было!

— «Не так все было, не так все было»! Тьфу! — передразнил ее Баян и одним ударом копыта по горлышку бутылки откупорил ее, взял горлышко в зубы, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. — Ух, хорошо пошло!

— А ну, не пить на рабочем месте, зараза! — пригрозила ему кулаком Даория, но Баян как-то изловчился, поставил ненадолго бутылку на пол и показал драконице язык. Затем задорно тряхнул головой, забрал свое сокровище и с гордым видом ушел под стол.

Как оказалось, драконицу действительно узнали. Моя парочка весь день слонялась по дворцу, присматриваясь то к одним, то к другим. Еще на утреннем совете Даория заметила странные перемигивания между безопасником и дипломатом, а потому, увидав в коридоре Гордона Холтона, заставила Баяна увязаться за ними по отдельности. Каково же было их удивление, когда безопасник и дипломат встретились в саду! Вот только слежку быстро раскрыли. Гордон Холтон тут же потребовал объяснений причины, по которой фрейлина и королевский питомец следят за ним с Беловым, и отпустил сальную шуточку насчет особых услуг фрейлины, мол, уж не ублажить ли его послала принцесса свою фаворитку. Даория не нашла ничего лучшего, чем огреть оборотня по лицу. Удар у нее, конечно, что надо: расквасила Гордону нос прилично. Почуяв запах крови оборотня, драконица Даории неожиданно для всех признала в нем свою пару, после чего и волк Гордона признал пару в драконице. И пусть оборотень принялся возмущаться беспардонной слежкой и безалаберным поведением его новообретенной пары, его волк сработал быстро и не спрашивая хозяина: заклеймил драконицу на месте.

Рассказав историю обретения пары, Даория покраснела, как маков цвет, и отвела взгляд.

— Сати, радость моя, ты не подумай, я не выполню свое обещание и не улечу тотчас, — вдруг испуганно пообещала Даория, припоминая свои планы. — Я не брошу тебя тут одну.

— А меня вот бросила… — раздалось из-под стола. Баян страдал.

— Ты вообще-то пони! — огрызнулась драконица, даже не повернувшись к столу. — В общем, и Гордон, и Стефан не заговорщики: они сами ищут виновного и все силы бросили на твою защиту.

Я была рада. И тому, что драконица обрела свою половинку, и тому, что круг подозреваемых сузился. Оставались Шалий и Уоррен. Возможно, напрасно я заранее отмела всех остальных членов совета, но они были не настолько близки к королю, и этим я успокаивала себя.

— Записка! — пробурчала я себе под нос, вспомнив вдруг о маленьком конвертике, который передал мне сегодня на народном приеме бывший энкант Аврелий.

— Какая записка? Ты не слушаешь! — возмутилась драконица.

— Погоди ты, — перебила ее я и принялась осматривать рукава, в один из которых я спешно сунула послание от старого знакомого. Конверт обнаружился почти сразу, я подняла его, показала Даории и поведала ей. — Это мне передал Аврелий — тот мальчишка, которого я по дурости чуть не убила.

— Что там? — Баян высунул голову из-под белоснежной скатерти.

Я развернула конвертик и достала небольшой клочок бумаги, на котором было написано ни много н мало: «Благодаря Вам мы верим и надеемся, что однажды энканты станут равны всем остальным». Так коротко, но емко. Мальчик, потерявший силы и едва не погибший, не таил обид. Меня словно огрело молнией по голове! Это что же получается? Все скрывающиеся энканты знают обо мне, верят мне. «Мы» в послании определенно говорило о немалой группе людей.

Я прекрасно помнила, каково это — жить в постоянном страхе, каково скрываться и бежать от малейшего скрипа, скрывать свою внешность, перебегать с места на место. Быть энкантой означало быть рабыней, не иметь права голоса, перспектив развития. И пусть, по словам Талия До, аристократы-энканты вели не в пример лучший образ жизни, все равно.