С момента нашей тайной свадьбы первой брачной ночи у нас так и не случилось: я безумно боялась, а муж не торопил меня. Зато дразнил по полной программе, гад чешуйчатый!
— Хорошо, — ответила я и улыбнулась такой же сладкой ласковой улыбочкой, как и Сиэль. Раз он дразнится, то и я тоже: взяла немного печеных овощей и мяса, внимательно осмотрела стол и нашла то, что искала. — Всегда мечтала попробовать паштет от королевского шеф-повара.
На самом деле я врала: до текущего момента мне было абсолютно все равно, но обязана же я подразнить его в ответ? Хотя дракон определенно это знал, но подыгрывал.
Взяв пышную булочку в одну руку, а нож в другую, я ловко намазала паштет, а потом «случайно» испачкалась.
— Ой, какая я неловкая! — сказала я и медленно облизала палец, потом второй, завершила действо томным взглядом в желтые глаза дракона и облизыванием губ. Тяжелое дыхание моего герцога и голодный взгляд ясно дали понять, что затея удалась.
— Сати, жена моя! — ответил дракон, четко выделив слово «жена». — Не дразни зверя, если не готова к последствиям.
Сиэль улыбался и внешне был абсолютно спокоен, и все же я ощутила, что дракон напряжен, словно ходит по тонкому льду, сохраняяспокойствие. Мне вдруг стало стыдно за свое поведение: ведь это я боюсь близости, а не он. Ведь это я всячески откладываю нашу первую брачную ночь.
— Что ты. — Я пошла на попятную, вновь испугавшись, но муж не ответил, лишь лениво потянулся, откинулся на спинку кресла и заложил обе руки за голову, отчего я могла созерцать его торс и мощные руки. — И вообще, знаешь, что-то у меня голова разболелась. Кажется, я еще не до конца поправилась.
— Конечно, — добродушно ответили мне. Богиня, дай мне такую же выдержку, и я горы сверну!
Спешно прикончив свой ужин, я подскочила с места и бросилась в постель, побыстрее улеглась и закуталась в одеяло. Дракон пришел позже, его влажные волосы явно свидетельствовали о принятом душе, а посиневшие губы просто кричали о том, что вода была холодная.
Он улегся рядом, сгреб меня в объятия и поцеловал за ухом:
— Глупенькая, не бойся, — прошептал он. — Пусть я и зверь, но не урод. Все случится лишь тогда, когда ты будешь готова. Даже если на это потребуются годы и вся моя выдержка без остатка.
Я была поражена и безумно благодарна, а еще влюблена до мозга костей. Душа пела от счастья, тепло и чувство благодарности накрыли меня с головой, и я быстро заснула.
Утром я, как обычно, проснулась одна — наверняка мой герцог уже ушел исполнять свои прямые служебные обязанности. На этот раз я даже немного расстроилась, что его нет рядом.
Но вскоре переключилась на поиски пропитания, потому что желудок ясно дал понять, что сон сном, а завтрак по расписанию.
Едва я открыла двери из спальни в прихожую, как натолкнулась на Баяна, сидящего совсем по-собачьи под дверью и сверлящего меня довольным взглядом.
— Ну что, чем вы там занимались? Я жду подробностей, — пробасил пони, хлопая пушистыми ресничками.
— Вообще-то это не твое дело! — парировала я. — И вообще, где твои манеры, такт?
Баян словно погрустнел, он повесил голову, а потом и вовсе улегся на бок, совсем по-кошачьи. Интересно, у него что, суставы резиновые? Или внешне он пони, а скелет у него от огромного кота?
— Все с тобой ясно, — буркнул фамильяр. — Снова ничего не вышло, ты так сразу и говори, а то про морали, высокие материи…
— Баян! — рявкнула я: уж с кем-кем, а с ним постельные вопросы обсуждать не хотелось.
— А что «Баян»? Я, между прочим, не зря беспокоюсь! Вот не консумируете брак, и уведут твоего дракона. И что потом, мне снова твою задницу из неприятностей вытягивать? — Наглец говорил так, словно ему едва ли не каждый день приходилось меня спасать. Я насупила брови и приготовилась отрицать все сказанное, но Баян опередил меня: — Я там разговорчик один любопытный подслушал… А еще это, там, того, приглашение на столе лежит. Иди быстро читай, я уже все копыта от любопытства сгрыз. Не томи, я же не фасоль.
— Что ж ты молчал?! — воскликнула я; тем не менее, вместо ванной комнаты поплелась сразу к массивному белоснежному дубовому столу в прихожей, на котором я обычно трапезничала. — А что ты там такое подслушал?
— Похоже, скоро у нашего короля появится еще одна наследница!
— Ого! Ничего себе, у него, наконец, родился ребенок? В народе же говорят, что в короле слишком много магии и она выжгла в нем возможность иметь детей.
— А вот и нет! — хитро хохотнул Баян и лениво перекатился с бока на бок. — Просто его младший брат, кажется, нашел пропавшую дочь. Я это к чему, короче: наследник теперь есть, а заразе-Робертине можно устроить темную!
Признаюсь, на минутку я как раз об этом и задумалась, но потом решила, что племяннице короля и так достанется.
— Нет, пусть живет и здравствует, — заключила я. — Она еще пострадает теперь от того, что отныне в центре внимания будет не только ее персона.
Баян сперва не понял, о чем я. Он внимательно посмотрел мне в глаза, помолчал с минуту, а потом как рассмеется:
— Ба! Да ты учишься потихоньку, я смотрю! — кивнул он и удовлетворенно всхрапнул. — Не совсем безнадежная, это радует.
Я в ответ притворно насупилась, но вскоре тоже улыбнулась фамильяру, а потом все же взглянула на стол. Конверт обнаружился как раз возле золотого подноса с моим завтраком — на этот раз вполне съедобным и умеренно вкусным: хрустящие тосты, несколько видов джема и сыра со специями, а еще глазунья из пяти яиц, приправленная странным фиолетовым мясом. Но сперва письмо, потом все остальное. Распечатав конверт, я прочла вслух:
«Герцог Сиэлиус Эль Даор с супругой приглашаются на персональную аудиенцию у короля Ария Маркуса Беруара Второго сегодня вечером».
— Аудиенция? — непонимающе спросил Баян.
Я покрутила приглашение в руках, но кроме королевской подписи, никаких подробностей не нашла. Взяв в руки конверт, покрутила его и нашла на обратной стороне надпись, по всей видимости, сделанную мужем: «Просто ужин, не волнуйся. Кутюрье и швеи прибудут сразу после завтрака, ни в чем себе не отказывай. Люблю, твой муж». Послание от Сиэля я зачитывать не стала, фамильяр едва не лопнул от нетерпения.
— Что, что там? — спросил пони и уставился мне в глаза, требуя деталей. Удивительно: я думала, что он уже давным-давно изучил конверт и его содержимое. Если, конечно, Баян умел читать.
— Сиэль предупредил, что «аудиенция» — это просто ужин, а еще вызвал кутюрье.
Глаза пони засияли от восторга:
— А можно и мне что-нибудь пошить? Я так хотел бы ощутить себя человеком хоть немножечко.
Фамильяр был таким милым, он так беззаботно хлопал длинными пушистыми ресницами, что я не смогла отказать. Тем более, за все плачу не я.
— Хорошо.
Баян засиял, как начищенный сапог, он тут же стал поторапливать меня, чтобы я быстрее ела и приводила себя в порядок, ведь гости прибудут совсем скоро. А еще любезно согласился съесть огромную глазунью, которую я опасалась есть из-за странного мяса. А что, заодно проверю, не опасное ли, а с Баяном ведь все равно ничего серьезного не будет после литров портвейна, которые он выпил за свой короткий век.
Покончив с завтраком, умывшись и переодевшись, я собрала волосы в высокий «хвост» и села в прихожей на диванчик в ожидании.
Почти сразу в дверь постучали.
— Войдите, — разрешила я.
Дверь отворилась, и в покои вошел высокий худощавый мужчина в простой, но наверняка дорогущей золотистой тунике по бедро и черных кожаных брюках в обтяжку. Из-под его длинных белоснежных волос виднелись заостренные уши. «Эльф и есть кутюрье», — догадалась я. В книгах этот народ так и описывали: худые, долговязые, манерные, но с великолепным вкусом и невыразимо притягательные (если, разумеется, они того захотят). Это природный шарм, или что-то вроде. Кутюрье окинул меня долгим взглядом, задержавшись на колье из аквамаринов, что я носила не снимая: под ним прятался ошейник подчинения, который я использовала для отвода внимания остальных энкант. Так уж повелось в Мерсии, что такие маги, как я, хоть и обладали огромной силой, но считались едва ли не отбросами общества и с момента пробуждения силы безоговорочно заковывались вот в такие артефакты, позволявшие другим пользоваться магами-менталистами как простыми рабами. Мой ошейник был неактивным, я сама его надела перед тем, как попасть в лапы Сиэля, чтобы, встретив ненароком где-либо энканта или служителя, не лишиться жизни.
