Настала очередь горшочков: Листовик понюхал несколько и, выбрав два, вернулся к бадье. Медленно помешивая маринад, он вылил поочередно содержимое каждого сосуда. Облизнул палку. Задумчиво пробурчал: "Чтобы перебить запах мертвечины этого мало" и снова вернулся к травам. Застыл в замешательстве, раздумывая, какая из приправ подойдет лучше.

"Сейчас или никогда!", — подумала Элла. А вслух сказала:

— Сегодня утром, я разделалась с кмыром, могу показать, где он, если ты меня отпустишь. Он вкуснее будет, и приправы не так много уйдет.

Листовик отвлекся от раздумий, приблизился к Элле. На его боку девушка заметила, миниатюрный листик дуба изумрудного цвета. Знакомая дрожь пробежала по телу. Ученица Кнута смутно помнила, листик трогать нельзя, это сулит какие-то страшные беды. Она глубоко вдохнула и заставила себя думать о похитителе. Тот заглянул ей в глаза.

— Обыкновенный кмыр? Не такой, как тот рыжий, что был с тобой?

Элла улыбнулась:

— Обыкновенный. Большой. Мяса на всю зиму хватит. И главное — уже мертвый, сопротивляться не будет.

Похититель ухмыльнулся:

— Сопротивляться, допустим, занятие бесполезное. Не я угроблю, так лес добьет. Вон один могучий страшного вида все бегает по полю, бегает. Сначала их несколько было, а теперь один… — Листовик улыбнулся сам себе. — Кмыра не хочу. Умер утром, уже не свежачок.

— Как знаешь, — Элла воздела глаза к небу, — только я дочь демона Тэона, во мне не просто душок мертвечины, у меня вкус будет отвратительный.

Листовик покачал головой и затянул глубокомысленно.

— Вкус, он больше от характера зависит, а ты вроде, ничего, спокойная. Даже магией своей меня не бьешь, — тут он скрипуче захихикал. — Знаешь видно, что не поможет.

Махнул рукой и подмигнул:

— А мать-то твоя кто, дочь Тэона?

Элла вздохнула, попытка договориться с треском провалилась. Протянула.

— Ее звали Адлара.

Листовик скорчил рожу:

— Та самая? Которая после ссоры с богами предпочла судьбу смертной? — Он почесал макушку. — Показывай, где кмыр.

— Это еще почему? — обиделась Элла. Ученицу Кнута задело резко возникшее нежелание съесть ее.

Похититель сложил лапы на груди, отчего листья на его теле зашуршали. Поднял взгляд кверху и начал вещать:

— Во-первых, я матушку твою знавал, еще когда она в силе была. Адлара хоть нас и любила, но пакостного характера была женщина. А во-вторых, если дети демонов на вкус еще ничего, то дети духов, в своем плотском виде — совершенно несъедобны. Никакая приправа не спасет. Эх, — Листовик вздохнул и махнул рукой, — надо было брать мужичонку.

А потом он наклонился к Элле и заглянул в ее глаза. Даже не заглянул, а нырнул в них. Девушке показалось, будто он бесцеремонно лапает все, что есть в ее мыслях. Она сделала тщетную попытку изгнать его из своей головы, но закрывающее заклинание на него не подействовало. Элла протянула руку и пихнула Листовика в грудь. Он не удержал равновесия и упал на спину. Мучение закончилось. Похититель стал на ноги, пригладил листья, украшающие тело, и зло посмотрел на Эллу.

— Как есть, характер матери. Хотя, такой кавардак в котелке, я бы тоже прятал. Пойдем, отнесу тебя обратно, там и до колодца желаний рукой подать. Не нравится мне то, что я разглядел.

Элла с сомнением посмотрела на похитителя.

— А за кмыром не пойдем?

Листовик расхохотался.

— Зачем, по-твоему, я в голову твою рыжую залез? Уж явно не для того, что ты подумала. Смотрел, где кмырушка лежит, а то вас, женщин, дорогу спроси — намаешься.

Девушка вздохнула с облегчением. Похититель одарил ее суровым взглядом:

— Посох в руку бери и постарайся не визжать, терпеть не могу шум.

Элла повиновалась. Листовик подхватил ее, и уже через несколько мгновений она оказалась в том месте, откуда он ее украл. Авара рядом не было. Элла громко позвала его, но никто не ответил. Она разжала ладонь и полюбовалась на свою добычу — миниатюрный изумрудный дубовый лист, в ее руках он отчего-то похолодел, затвердел и стал больше походить на малахитовый.

Авару казалось, в поисках Эллы он обошел лес туда обратно пару раз. Он возвратился к месту, что еще вчера было лавандовым полем, а сегодня напоминало выжженную дотла землю. Вероятно, Тел-ар-Керрин решил, что спалить цветы — самый верный способ выбраться из лап разбойника. Авар не нашел рядом с полем никаких следов, но жизнь свою готов был поставить, монстр ушел живым и, немного придя в себя, снова отправится в погоню. Путь проходил и мимо кустов, где Элла разделалась с кмыром. Лес удивлял: когда сын Эскала двигался в одну сторону, труп рогатого еще лежал около бузины, по дороге обратно, соплеменника путник уже не нашел.

Авар спешил и волновался, ему хотелось найти Эллу раньше Тел-ар-Керрина. В какой-то миг он даже подумал перевоплотиться, другая ипостась манила еще большей прытью и лучшим зрением. Она же сулила лишние опасности. Завидев его в кмырском обличье, Элла легко могла применить пару убийственных заклинаний, и, если против первой попытки его убить, Авара обещало защитить заклинание отца, то вторая попытка станет роковой.

Девушки нигде не было. Сын Эскала решил вернуться на место, где спутницу схватила рука, он надеялся, туман рассеялся, и найдутся хоть какие-нибудь следы. Впрочем, итак уже стало понятно, что до темноты лес их не отпустит. День потерян, а до солнцестояния их осталось не так много. Все- таки надо было идти в обход. Пока еще Туманный лес давал день форы, но как знать, выпустит ли он их завтра.

Желтоглазый прислушивался к каждому шороху, но лес будто вымер: не пели птицы, не жужжали насекомые, не трещали ветки под ногами. Авар посмотрел на небо, над лесом дохлым серым ослом висела туча, солнца видно не было. Ветер принес прохладу и запах болота, мужчина поежился и раздосадовано обозвал себя "неженкой". Взгляд его упал на дуб. Могучий, явно очень старый, с темно зелеными листьями, толстыми корнями, вросшими в землю, и горой желудей у подножия, он походил на ящера, что сторожит сокровища богов. Сын Эскала хмыкнул: "еще один из наших", но тут его глаза уловили то, что заставило путника застыть в изумленном недоумении.

Прямо на стволе гиганта красовался знак Повелителя неба, золотой дракон, расправивший крылья в полете. Обычно он дарил благословение, но Авару он служил напоминанием, что из него не вышло ни мага, ни того, кто постиг тайны предков. Сын Эскала вздохнул, видно настал его черед встретиться со своими демонами, подошел вплотную к дереву и коснулся знака рукой. Память о дне инициации пронзила словно нож, снова стало немного стыдно и очень обидно.

Авару тогда было шестнадцать, на год меньше, чем сейчас Элле. К тому времени стало понятно, магом ему не быть, сила заперта от него семейным проклятием. Но еще жива была надежда, что во время ритуала четвертая ипостась подчинится ему, и он сможет украсить свой герб не только родовым знаком, но и меткой Повелителя неба. Ни отец, ни мать не ожидали ничего особенного, истинный ритуал давно утрачен, да и никто не мог поручится, был ли он, ведь для перехода из ипостаси в ипостась обычно не требовалось ничего кроме мысленного посыла. Но Авар и тогда был не из тех, кто легко мирится с поражением. Где-то в недрах отцовской библиотеки он раскопал старую, рассыпающуюся книгу с описанием другого ритуала и шел на церемонию с твердой уверенностью, что у него-то все получится.

Все удивились отступлению от общепринятого, но вежливо промолчали, в конце концов, юноша может пробовать любые способы, если искренне верит, что в этом будет толк. В дракона сын Эскала не обратился, зато во время церемонии ровно над ним в воздухе загорелся знак Повелителя неба. Мать посчитала это благословением, Авар — насмешкой над его гордыней. Будто Повелитель неба дал понять, что выше головы сыну Эскала не прыгнуть. Даже сейчас, когда прошло много лет, когда Авар не словами, а делом доказал, что он чего-то стоит, знак этот лишний раз напоминал, что великие свершения его не ждут.