– Иди вон туда! Сама! – прикрикнул мужчина. Катя кое-как встала и побрела в сторону, которую он показал. Она шла вовсе не по бункеру, а по разграбленному супермаркету. Наступила ночь. Обмякшее тело Андрея лежало на стуле. Кровь на лице и рубашке почти засохла. Левый глаз напоминал нерасколотый грецкий орех – опухший и с тоненькой щелкой.

– Ну что, сталкеры, – послышался голос из темноты, – довольны путешествием? Не сиделось в теплых квартирках, не тратились государственные денежки с папиных кредиток, а? Да вижу я, что богатенькие.

Человек, который вышел из тени, подмигнул Кате. Он выглядел довольно нормальным для такой обстановки. Катя уже хотела побежать, но здесь был Андрей. Она ему пообещала, что не бросит его ни при каких обстоятельствах, как до этого сделала его мать. Мужчина, который развязал Катю, поставил ей стул.

– Села! – приказал он. – Будешь дергаться – убью, – и он показал пистолет, с которым, по-видимому, очень умело обращался.

Катя села на стул. Мужчина связал ей руки, она уж было начала сопротивляться, но вспомнила об угрозе жизни и прекратила попытки.

– Есть фантазия? – спросил ее мужчина. – Как думаешь, что сейчас будет? – и снова ей подмигнул.

– Не трогайте ее! – снова закричал Андрей, но мужчина с пистолетом выстрелил ему в грудь, потекла кровь. Катя зажмурилась и отвернулась.

– Пообещаешь хорошо себя вести – спасем брата, – спокойно сказал мужчина на стуле. – Сергей Левин – врач. Очень хороший, потомственный. Все лекарства и аппаратура есть. Знает, куда стрелять, чтобы не смертельно. Как предложение? Будешь себя хорошо вести?

– Да, – дрожащим голосом ответила Катя.

– Вот и славненько, – покивал мужчина и глазами дал команду цепному доктору, чтобы тот начал реанимацию. Левин оттащил брата и стал производить с ним какие-то манипуляции, а тот, который ее спрашивал, повернул Катино лицо к себе и сказал:

– Катя, кажется, да?

– Да, – таким же дрожащим голосом ответила девушка.

– Екатерина, значит, – покивал мужчина. Вдалеке послышались крики Андрея, а потом в воздухе повисла тишина.

Катя молчала, ждала, что будет дальше.

– Приятно познакомиться, Екатерина, меня зовут Арсений Дмитриевич Загорецкий, – сказал мужчина и, видимо, ждал от Кати какой-то реакции. – Поприветствуйте меня, Екатерина.

– Здрав-с-ствуйте, Ар-рсений Д-д-митриевич, – заикаясь, прошептала Катя.

– О-о-о, да вы заикаетесь, Екатерина, логопед вам нужен, – улыбнулся Арсений Дмитриевич.

Катя сглотнула.

– Ну, Екатерина, не буду тянуть, у меня к вам предложение. Готовы выслушать?

Катя снова покивала.

– Ну что же вы, Екатерина, все киваете да киваете, у вас очень красивый голос, – ехидно улыбнулся Арсений Дмитриевич.

– Да, – сказала Катя.

– Что «да»? – начал злиться мужчина.

– Да, я готова выслушать ваше предложение.

– Ну что ж, это хорошо, тогда слушайте, – он устроился поудобнее и начал говорить: – Как я уже сказал, Екатерина, меня зовут Арсений Дмитриевич Загорецкий. Вы могли обо мне слышать, ведь я написал несколько очень хороших романов. Один исторический роман, за который меня даже номинировали на премию «Золотой сталкер», хотя роман и исторический, ну, грех жаловаться. Слышали обо мне?

– Нет, – сказала Екатерина, – извините. Я в Лондоне жила.

– Ну, неудивительно, современная молодежь не читает, – ухмыльнулся Арсений Дмитриевич.

Катя ждала, что будет дальше.

– Так вот, Екатерина. Я написал несколько хороших романов. И вот, когда я отнес свою очередную рукопись в издательство, которое меня боготворило, новый редактор сказал, что я исписался. Я! Загорецкий! Я исписался! Какой-то щенок мне указывает, что я исписался! Да как он посмел! Мой роман – шикарен! Я вам сейчас пару строк зачитаю, сейчас-сейчас-сейчас-сейчас, вот это место, хорошее.

И Загорецкий начал зачитывать отрывок своего неопубликованного романа. Катя слушала сбивчивую речь пожилого писателя и практически ничего не понимала.

– А потом они сказали, чтобы я принес новый роман, а этот выкинул в помойку!

Катя молчала. С литературой у нее не складывалось с детства. Английская была еще ничего, но вот русскую она не понимала. Как говорила ее мать, для того, чтобы понимать русскую литературу, надо жить в России, пропитаться ее болью, потом и кровью, достоевщиной и булгаковщиной.

– Так вот, Екатерина, как вы знаете, три дня назад человеческая цивилизация имела контакт с инопланетной расой с планеты Зир. Генерал Фармак напал на нашу Землю. Как вы думаете, что будет дальше?

– Я не знаю… Никто не знает… – растерянно сказала Катя.

– Я знаю, что никто не знает наверняка. Мне нужны несколько ваших версий, знаете, ваш свежий ум, «tabula rasa» и так далее. Вы мне предложите свою историю Вторжения и некий прогноз на будущее, чем все это закончится. Если вашей истории будет достаточно для книги, то я вас отпущу. И вашего брата тоже. Хотя его история меня не удовлетворила. Скудоумие у молодежи нынче. Я дам вам время подумать. Когда будете готовы, я вас выслушаю. Все уяснили?

Катя посмотрела на него испуганными глазами. С фантазией у нее было плохо, но она покивала, а потом сказала:

– Я готова.

– Тогда начинаем, Екатерина, – и стареющий писатель достал транскрибатор речи и положил перед девушкой.

Отец Славы сидел напротив внука в экспрессе Москва – Сочи. Первой остановкой был Туапсинский отдел НИИ, где они планировали остановиться, а там на электрокаре доехать до Ольгинки, порыбачить в их старом доме, в котором они не были с тех пор, как Слава стал работать главным климатологом Сочинского НИИ. Экспресс мчался быстро. Прибытие планировалось на 14:00. Оставалось еще 4 часа из шестичасовой дороги. Рома играл с электрособакой. Он то и дело менял программы, и собака то лаяла, то изображала, что кого-то хочет укусить, то виляла своим пластиковым хвостом. Наигравшись с собакой, Рома надел старый шлем виртуальной реальности, который был бесплатным гаджетом в экспрессе, и начал вертеть головой по сторонам. В шлеме транслировался старый мультик. Дед просматривал ресурсы и вдруг заговорил:

– Слав, а как ты думаешь, что с нами будет?

– Доедем до НИИ, – не отрываясь от старого рабочего планшета, начал тот. – Там нас разместят, Ромке няньку организуют, там много детей обычно, ты будешь им что-нибудь чинить, они тебя еще не списали, – и улыбнулся. – А я…

Но отец не дал Славе договорить:

– Да знаю я, что с нами будет, а вот что будет с нами, с землянами, с человечеством, в смысле. Что думаешь?

– Пап, а что версии-то строить, все равно не угадаем, – пожал плечами Слава. – Мы и в нормальное-то время погоду не могли предсказать, не то, что сейчас.

– А я вот думаю, что мы все умрем, ну, в смысле, и ты, и я, и Ромка. Не доедем мы до НИИ, может, порыбачить и удастся, а вот до НИИ точно не доедем. Заметь, как тихо, ни одного катаклизма за три часа. Даже дождя нет, а мы почти в другой климатической зоне, учти этот факт. Это затишье перед бурей.

– А сейчас вообще ничего не известно, я прочитал данные других отделов. В Новой ГГО знаешь что говорят? Нам бы, кстати, туда лучше ехать, в Питер, а не в Сочи, – и Слава с досадой цыкнул. – Началось все с Бермудов, с треугольника, как бы это банально ни звучало. А еще знаешь что мне сказал сам знаешь кто? – и Слава замолчал, ждал, когда отец его спросит.

– Ну, что он сказал? – подыграл сыну Юрий Степанович.

– А он сказал, что главного нашего Фармак убил, сразу, как только он не пошел на сделку, раз – и все, нет Президента страны, – и Слава покивал.

– Да не может быть, там же бункер, как он мог его убить? Я думаю, на переговорах-то даже не он был, а его двойник, для таких переговоров есть специальные люди, – и Славин отец уселся поудобнее. – Не, Славка, не может этого быть.

– Ну, пап, думай как хочешь, ваше поколение пропитано патриотизмом… – не отрываясь от работы, говорил Слава.