***

Экспресс мчал быстрее ветра. Слава вспоминал институтские годы. Он учился в одном из технических вузов Москвы. Родом Слава был с Кубани. В столицу приехал красивый юноша с открытой душой, независтливый, добрый, всегда готовый помочь, чем сразу понравился однокурсникам и двум ближайшим этажам общежития. Ко второму курсу пыл юноши поутих, южный задор пропал, а к концу третьего курса, когда начались специальные предметы, он и вовсе превратился в брюзгу, пытающегося не завалить очередной экзамен. Учился он хорошо, особенно любил климатологию. Пытался совмещать учебу с работой, отправлять деньги родителям и находить время на развлечения.

Он ненадолго отключился, и перед его глазами пронеслись практически все экзамены, которые он сдал за пять лет учебы, включая гидрологию, почвоведение, геодезию, картографию, метеорологию, и завершал все экзамен по климатологии, к которой Слава относился с особой любовью. Будучи в любимчиках у преподавателя за свое упорство и усидчивость, он был приглашен специалистом третьей категории в Московский филиал Новой ГГО. Он с радостью сообщил об этом родителям. Должность специалиста третьей категории давала право на квартиру в Москве.

Отец и мать Славы были настолько горды за сына, что решили поехать в столицу, чтобы помочь ему с организацией быта, чем Слава был сильно удивлен. Родители приехали к нему в начале пятого курса и сняли квартиру неподалеку от его жилища. Весь пятый курс Слава провел на практике в ГГО и дома за библиотечными ресурсами. Красный диплом, конечно, он не получил, но к этому и не стремился, гораздо больше ему нравилось работать.

Экспресс тряхнуло, и он проснулся.

– Я ведь все эти предметы сдавал когда-то, все забыл. Надо заново читать. На меня вся надежда. Ну, и еще на несколько сотен моих коллег.

Слава приободрился и с новыми силами открыл старую базу, к которой у него еще остался пароль.

– Ну что ж, начнем, – сказал он в монитор. – Надежда умирает последней.

Единственное, что я помню, это то, что мне было страшно. Я кричала и бегала в панике от одних знакомых к другим. Я пыталась найти убежище, я хотела спрятаться в безопасном месте, и никакого спасения мира. Просто спрятаться и переждать весь ужас Мясорубки.

Из записок выживших в Погодной Войне 2065 года

Армия. Патриотизм. Защита страны или планеты. Верхушка не может договориться и начинает демонстрировать свою власть, начинает взращивать ненависть, зародившуюся в простом народе, подогревать ее пропагандой боевых действий, часто фальсифицируя факты. Люди воевали всегда, а самые изворотливые использовали войну в корыстных целях – будь то продажа оружия или продажа консервов. Власть всегда посылает простых людей убивать точно таких же людей, при этом обещает социальную и экономическую защиту им и их семьям. Приказы командиров не обсуждаются. Думать в армии не положено – на это есть командир и устав. А если и положено думать, то именно так, как тебя научили в той же армии за годы службы. Немногие могут принять решение, не беря в расчет свой предыдущий опыт, – решение спонтанное, не сформированное в армейской среде и не продиктованное ее законами. Если же ты не можешь принять решение, то за тебя это делают вышестоящие чины.

Армия – это прогнившая система, как разлагающийся труп, смердящий мертвой плотью. Если начать разбираться, что стоит за красивой формой и патриотизмом офицеров, то можно ужаснуться. Редко у кого этот патриотизм искренний. На деле служба – бумажка на бумажке, взятки и желание поскорее уйти с работы – или домой после тяжелого бюрократического дня, или вовсе на заслуженный отдых, без разницы, куда уходить, главное – уйти. Но кто будет стоять на границе и защищать простых смертных от внешних захватчиков? Кто будет изобретать ракеты, а потом их контролировать? Кто будет стрелять, когда враг придет на наши земли? Ответ, я думаю, вы знаете – это военные. Если не будет армии, то и войны может не быть, или наоборот? Если не будет войны, зачем тогда нужна армия? Куда деть всю систему взращивания воинов? Куда деть агрессию, которая растет в мальчишках с детства? Вот и получается, что одно рождает другое. Война – армию, а армия – войну.

Старая Москва

2065 год.

Вторжение

День первый

6 часов с объявления войны

Маленькая девочка дергала свою мать за рукав белой блузки. Мать не могла оторваться от гаджета и не обращала на дочь внимания.

– Ма-ам, – практически пропела девочка.

– Сейчас… Да… – монотонно ответила она.

– Они исчезли! Ты что, не видела?

Девочка была вовсе не напугана, ей было любопытно, почему на ее глазах исчезли два человека. Только что были, а сейчас на их месте уже какой-то непонятный туман.

– Сейчас, – повторила мать.

– Да мама! – топнула ногой девчонка. – Люди потерялись! Их нет! Где они, мама?! Ответь мне! Они вон там были.

И девочка показала пальцем на еле заметный бледно-серый туман.

Мать переключилась на малышку.

– Что, Ирочка? – наклонилась женщина к дочке.

– Мам, вон там были люди. Женщина в рваной куртке с кисой на спине и человек в узких штанах, а потом они пропали. Видишь туман?

Женщина стала вглядываться в то место, куда показывала дочка. Она увидела неестественный для такой погоды туман и с опаской посмотрела на малышку.

– Ира, послушай меня внимательно, мы сейчас поедем к Бобу, в Лондон. Я забронировала места в экспрессе, надеюсь, что там безопаснее.

– Мам, куда эти люди делись, а? – не могла успокоиться девочка.

Мать глубоко вздохнула, взяла малышку за руку и уверенным шагом направилась в сторону трассы электрокаров, чтобы поймать такси до железнодорожного вокзала. Они шли, не оборачиваясь назад. Мать была настроена решительно и свой настрой передала малышке. Девочка шагала бок о бок с мамой, высоко подняв голову. Гаджет, который транслировал новости, болтался между ними и задевал их крепко сжатые руки. Он так надоел малышке, что она решила убрать его в карман. Девочка на секунду отпустила мамину руку и вдруг услышала громкий хлопок. Она сделала еще пару шагов, пытаясь снова взять мать за руку, но рука хватала лишь воздух. Мать исчезла, а рядом с девочкой образовалась огромная гора золотистого песка. Малышка закричала.

***

Истерия продолжалась второй час. Дождя не было двадцать две секунды. Самолет упал на Здание № 1. Огромный небоскреб, в котором жили по меньшей мере четыре тысячи человек, стал разрушаться на глазах горожан. Четыре квартала погрузились в облако пыли. Вокруг валялись куски тел, кто-то из соседнего Здания № 3 не ждал спасения и выпрыгивал из окон. Некоторых успевали поймать «антисуицидники» – специальные медицинские дроны, которые были разработаны «АвроКорп» с целью снизить количество самоубийств. На всех людей дронов не хватало, поэтому дроны-полицейские привели в действие протокол «Форс-мажор». Они стали летать с невероятной скоростью вокруг выпрыгнувших и оповещать их о правонарушении.

Внизу, под трассой электрокаров, сидела маленькая Ира и смотрела по сторонам. Над ней кружили авто, люди вокруг бегали в панике и не обращали на нее внимания. Она сидела на корточках, обхватив руками колени. Нейлон ее белого платья развевался от ветра. Электрокары неслись над ней с такой большой скоростью, что сливались в непрерывный поток. Люди оббегали малышку. Один мужчина протянул было ей руку, и девочка уже к нему пошла, но в то же мгновение на его месте возникла гора песка и стало невероятно жарко. В двух метрах от девочки завис огромный пузырь с водой, и запахло морским бризом. Акула, плавающая внутри пузыря, стала таращиться на девочку своими белыми глазами-бусинами. Вдруг рыба выпала из пузыря, повалилась на асфальт и стала трепыхаться в предсмертных муках.