Марк жил на Зир давно. Он уже здесь освоился, завел пару друзей, но все равно предпочитал одиночество, как, впрочем, и Кира в своем Зирульоне, о которой он старался не говорить. Очень старался, и это у него хорошо получалось, а вот не думать не получалось. Каждый день, если он полностью не был загружен работой, он или вспоминал их общее прошлое, или наблюдал за ее настоящей жизнью. К этому Марк тоже привык.

Время на Зир текло совсем по-другому. Он мог несколько недель, даже месяцев находиться в лаборатории без чувства голода и усталости. Поначалу он удивлялся этой особенности восприятия времени, но потом перестал ее замечать, как и свою изменившуюся внешность. Уши стали чуть больше и заострились, усилились все основные чувства – зрение, слух, обоняние, осязание, вкус – и остальные, второстепенные, включая эмпатию, от чего Марк очень страдал первое время. Нос стал инстинктивно морщиться при виде зируанцев, а зрачки расширялись до невероятных размеров и сужались до микроскопических при малейших колебаниях освещения. Но что Марка поразило больше всего, он стал видеть электромагнитное зируанское излучение, так называемые зируанские поля. Вот и получилось так, что Марк стал похож на декифа.

Сарафи дотронулся до сенсора транслятора сигнала на Поле в Овраге Павших. Он помедлил пару секунд, убедился, что Ладья подмяла под себя все, что могло издалека напоминать ему о Генерале, настроил громкость и подошел к парящему микрофону.

– Остановите бой. На Поле Генерал Фармак, – произнес он то ли гордо, то ли трусливо. Еще страшась наказания Лидера, он не хотел признавать факт убийства. Декифы были мирной расой, но то, что сотворил с Землей Фармак, Сарафи простить не мог. Он даже был готов понести наказание за это, но надеялся на логичность Лидера планеты и Гильдию. Фармак был головной болью и для Земли, и для Зир, а поскольку он хорошо знал этого военного фанатика, то твердо был уверен в том, что останавливаться Фармак в своих злодеяниях не собирается.

Первыми прекратили нападать геризы. Не сделай они этого, бой бы продолжился, страх в зируанцах перед этой «невидимой смертью», как их называли со времен Легенд, сидел где-то глубоко внутри, можно сказать, был заложен в ДНК. В Овраге Павших стал затихать гул военных машин. Раненые корчились в предсмертных муках. Они были еще живые, они звали на помощь старых богов, они истошно вопили, ощущая приближающуюся смерть. Уцелевшие оглядывались по сторонам и все еще ждали нападения. Сигнал о приостановке боя поступил из будки Генерала. И геризы, и зируанцы были в растерянности.

Вдруг кто-то заметил многотонную махину, Ладью – на военном жаргоне, которая скрежетала. Двигатель ее работал, но Ладья стояла на месте. Из колеса торчало что-то блестящее и гладкое. Один из уцелевших геризов подошел ближе к военной машине и вытаращил глаза. Он тут же почернел и выкрикнул позывной. Группа геризов бросилась в его сторону, но сам он исчез.

Сарафи приблизил камеру, захотел получше разглядеть толпу. Геризы окружили Ладью и были похожи на муравьев, атаковавших шахматную фигурку. Тут камера проскочила внутрь толпы и остановилась у колеса.

– Нет! – выкрикнул он и нажал на телепорт. Сарафи оказался в Овраге Павших. На него стали огрызаться геризы. Они рычали и клацали зубами, как стая одичавших горилл. Один зируанец подбежал к Сарафи и преградил ему путь. Сарафи отшатнулся назад и потянулся к ручному телепорту. Вдруг воин упал ему в ноги.

– Заберите меня в НИИ! – запричитал он. – Заберите меня отсюда! Ставьте эксперименты, испытывайте ваши ядра, что хотите делайте, только заберите меня с Полей!

Зируанец медленно опустился на булыжник, лежавший рядом, и уставился вниз, в одну точку. Сарафи задумчиво на него посмотрел, решил, что он «ядерщик», что эксперименты с эмоциональными ядрами Вария до добра не доведут и что нужно с ними тоже завязывать. Он положил руку на плечо зируанцу, хотел ему что-то сказать, но вдруг резко обернулся. Подул холодный ветер, который ученый ненавидел с детства. Ветер был не сильный, но все равно чувствовался из-за постоянной смены направления. Тогда Сарафи убрал руку с плеча воина и огляделся вокруг.

Вдалеке стояли зируанцы, ближе к нему – геризы, было два воина из отряда Гримтаров, очевидно, смертники, на что указывала их форма. Ботинки Сарафи, которые не предназначались для Полей, увязли в черном грунте, а белый рабочий халат его был испачкан кровью. Кромешная тьма поглощала все пространство. Зир, его родная планета, разрушенная неизвестно кем и неизвестно ради чего, казалась ему живым организмом, стонущим от боли. Сейчас она выталкивала ненужных со своей поверхности, избавлялась от вредителей так, как могла.

Сарафи знал, что еще чуть-чуть, и настанет конец, что нужно возрождать прежний климат и древние виды, посадить на этом безжизненном месте деревья и вернуть моря – Катури и Сигмату, Назави и Бавори, да и Древесный Покров не помешал бы. Ученый мечтал об этом часто, и ему снилась старая Зир – с огромными деревьями-брокколи и голубым снегом, искрящимся под ярким светилом. Сарафи знал, что когда-нибудь он ее возродит. Сейчас же Зир напоминала пещеру. Грозовые облака и вспышки молний, парящие блоки жителей и тьма – не только снаружи, но и внутри каждого, кто оказывался на Зир, не давала ему покоя. Блокатор Осадков работал, но Сарафи знал, что погодой не нужно было управлять, даже начинать не стоило, к ней нужно было просто привыкнуть. Зир была плодородна, пригодна для жизни стольких видов, а ее уничтожили. Сарафи еще раз окинул взглядом Овраг. Ничего не изменилось, кроме электронного табло. Сарафи посмотрел на зируанца:

– Таких боев больше не будет. Мы распределим вас по другим службам. Кто хочет, может подать запрос в желаемый отдел, а пока все могут идти домой.

Зируанец упал на землю, дотронулся до грунта ладонью и набрал в руку горсть черной пыли, похожей на раскрошенный графит. Он сжал кулак, пыль просочилась сквозь его сильные пальцы, и ее унесло холодным ветром. Зируанец посмотрел на мрачное небо Галактики Цуркет и моргнул. Галактика была все та же, а вот бои закончились.

Табло, на котором шел обратный отсчет времени до начала следующего боя, обнулилось. Часы смерти стояли.

Сарафи осторожно подошел к Ладье. Толпа геризов расступилась, недоверчиво поглядывая на него.

– Хлопок был? – спросил он гериза, который управлял машиной и никак не мог выключить двигатель.

– Что?

– Хлопок был?! – закричал Сарафи и замер в ожидании ответа.

Кто-то сзади тихо сказал:

– Был. Я слышал хлопок. Хлопок был…

Сарафи обернулся и увидел Марка. Марк испуганно смотрел на отца.

– Ты знаешь, что это значит? – дрожащим голосом сказал Сарафи.

– Да… – покивал Марк. – Я не сразу понял, я открыл новый вид, это бабочки, мицики, я открыл мициков, и тут хлопок.

– Что это значит? – вдруг влез в разговор кто-то из толпы. Сарафи вытащил из колеса металлический протез ноги,

Ладья продолжила движение. Сарафи отряхнул протез от грунта и кивнул Марку. Марк пошел в сторону тоннеля, который соединял Поле и тренировочную базу. Геризы стали перешептываться.

– Да что это значит-то?! – закричал молодой гериз, который побежал вслед за ними.

Марк обернулся и посмотрел на самого старого воина. Это был Гримтар, цвет которого стал черным.

– Погодная Война вернулась, я прав?

– Ветер как тогда, – пожал плечами Гримтар. – Надеюсь, это просто ветер.

Тут он вздохнул и посмотрел на зируанцев, уже стоявших рядом с геризами.

– Генерал не сдох… Его куда-то телепортнуло. Да и ветер как в войну, неестественный, как будто дует из дыры в пространстве, – рассуждал он.

– Не нравится мне этот ветер, – согласился Сарафи. Гримтар вяло встал и пошел за учеными в сторону тренировочной базы.

– Живучий этот Генерал… – прошептал Марк.

Центральный Павильон