– А отец все время говорил, что мама тупая, а ты в нее, – хмыкнул Андрей.

– Эй! Это обидно, я нам только что тачку добыла, – обиделась Катя. – А про отца мама знаешь что сказала?

Молодой человек замолчал, опустил глаза.

– Что он ни разу своему, – и Катя покраснела, – ну, ты понял, чему. – Андрей покивал и хихикнул, – он этому, своему, не командир.

И Катя тоже засмеялась.

– Это верно, не командир, – вздохнул Андрей.

Катя посмотрела в окно и полезла в сумку. Она достала какой-то прибор, похожий на бинокль, и стала его разбирать.

– Как думаешь, а где они? – вдруг сказал Андрей.

– Не знаю… – пожала плечами Катя. – Сейчас этого никто не знает. Лондон в руинах, а здесь сам видишь, что творится.

Андрей ничего не ответил, взял из рюкзака пакет с надписью «Жидкое стекло» и принялся выращивать боковое окно. Он вскрыл пакет, взял прилагающуюся пипетку и накапал несколько капель через два сантиметра в том месте, где только что было окно. Потом взял другую пипетку, с уже приготовленным составом, и стал как бы рисовать спиральку из капель. Капли зашипели и постепенно поднялись вверх. Затем он сжал состав двумя пальцами, как будто запечатывал пластиковый пакет, и провел ими до конца окна. Эту процедуру он повторил пять раз. Вместо дыры от разбитого стекла красовалось новенькое окно. Катя была увлечена биноклем, но, когда ветер перестал обдувать ее миленькое личико, она обратила внимание на сделанное стекло.

– Такими темпами мы останемся единственными выжившими, – засмеялась она.

– Вроде все прекратилось, – сказал Андрей.

– Да… Вроде все… – покивала Катя.

– Поехали в Кремль, там все равно дыра вместо Мавзолея, посмотрим на воронку, заглянем в недра Земли, вдруг там бункер какой-нибудь секретный, – рассуждал Андрей.

– Поехали, – согласилась Катя.

– Сталкеры, – протянул он кулак сестре и ждал ответа.

– Кто? – удивилась она.

– Ты что?! «Пикник на обочине», классика, не читала, что ли? – удивился он. – Мы проходили в школе. Сейчас найду, – и Андрей погрузился в базу данных электрокара.

Катя немного помолчала и протянула кулачок:

– Сталкеры так сталкеры, братишка.

***

До воронки они добрались быстро. За два часа. Периодически шел дождь. Автопилот в электрокаре настроен был плохо, и машина останавливалась. Они меняли аккумулятор один раз, но Катя прилично устала. Путешествие ей наскучило, зато Андрей был полон сил отыскать что-нибудь инопланетное и потом продать это на черном рынке. Да какое там на черном, на любом рынке.

Наконец они очутились над воронкой. Взрыв был недавно, на радиационный фон они не хотели обращать внимание. Юные сталкеры таращились на дыру через прозрачный пол.

– Ничего себе бомба! Мы тут умрем от радиации.

– Гейгер молчит, смотри, ни звука.

– Ура! – оживилась вдруг Катя. – Выходим!

Она резко вырулила на брусчатку и опустила машину вниз. Они вышли из электрокара и поставили его на ДНК-охрану.

– Тихо…– посмотрел брат на сестру.

– А ты был здесь до взрыва? Папа водил тебя? Я так мать просила, но Лондон есть Лондон. Взъелась на меня: «Зачем тебе Москва? Зачем тебе этот Мавзолей? Там даже уже не Ленин лежит». А я такая ей: «Я родилась там, хочу на Родину!» А она мне: «Продал папа твою Родину!» И все на английском бубнила, няня еще ей поддакивала, говорит, зачем нашей Кэт ехать в Москоу. А я ей такая: «Теть Валь, вы же с Одэссы, шо же вы меня Кэт-то называете, я же Катя!» Фыркнула на меня, типа, я бестактна. А мать больше не разрешала про Москву говорить.

Андрей ухмыльнулся и сказал:

– Водил меня папа в этот Мавзолей, как прием у него в Кремле, так «Иди, сынок, погуляй, на Мавзолей посмотри, там вождей наших много лежит, может, и твой папка там окажется, после смерти, конечно же». И вот я иду с очередной его бабой к Мавзолею, та фотографируется на моем фоне, на фоне Мавзолея, на фоне всего, что можно здесь фотографировать, губы свои огромные выпятит вперед, грудь выставит, а потом скажет мне: «Андрюшенька, деточка, сфотографируй тетю на фоне Кремля». Вот я их и фотографировал. Один раз как-то отцу сказал: «Пап, а можно я твоих баб больше не буду снимать, давай их ты снимать будешь», – Андрей повернулся к Кате и многозначительно кивнул. – Сарказм он понял, а я продолжил: «Они мне надоели, ты лучше мужика заведи себе, с ним хоть поговорить будет о чем». А он мне пощечину ка-а-ак даст. И все, я ушел из дома. Пришел, наверное, через неделю, и он мне такой: «Сынок, ты уже большой (мне лет шестнадцать было), думаю, тебе стоит снять квартиру. Будешь жить на пособие». Я-то думал, обнимет меня, сын все-таки живой пришел, а он мне швырнул две кредитки, телефон и ключи от тачки. Я все забрал и ушел. Так что, да, Кать, я был здесь до взрыва.

Катя слушала этот рассказ, как слушают старших братьев, которые склонны приукрашивать события, чтобы быть немного значительнее в глазах младшей сестры. Она ему готова была поверить, даже если бы он рассказал, что ему

Президент руку пожал или что он пожар тушил в Кремле. Андрей был для нее авторитетом. Катя подождала пару секунд и, убедившись, что продолжения истории не будет, сказала:

– Как думаешь, а чего они нам общаться не давали и вообще все скрывали? Я ведь помню тебя маленьким, ты еще у меня яблоки отбирал все время, а я ревела.

– Да черт их знает, умные слишком оба, – съязвил Андрей и полез в воронку.

Новоиспеченные сталкеры спускались вниз по канатам, которые купили еще до Вторжения. Познакомились они недавно, полгода назад, отец Андрея напился и рассказал ему, где живет его сестра. Тот быстро нашел ее по Сети, та оказалась в Москве. После непродолжительной переписки они решили отправиться в Карелию дикарями. На тот момент у Андрея была девушка, которая должна была ехать вместе с ними, но после новостей про сестру ушла от него. Горевал Андрей недолго, девушек у него было много, и эта была уж точно не последняя.

Экипировались они по полной. Две двухместные улучшенные палатки, походные наборы, арсенал еды на неделю, а то и больше. Снаряжение для исследования пещер.

Спуск начался. Юные альпинисты быстро спустились на десятиметровую глубину. Нашли небольшой выступ, и Андрей объявил привал.

– Все лучше, чем баб фотографировать, – засмеялся он. Вдруг у Кати просигналил датчик защиты.

– Бабах! – улыбнулась она, и через несколько секунд прогремел взрыв.

– Воровство карается смертью! – устрашающе проговорил Андрей.

– Тупость карается смертью, – засмеялась Катя.

– Жестоко, – ел бутерброд он.

– Сами виноваты, – улыбнулась ехидно Катя.

– Смотри, что там! – указал в сторону разваленных кирпичей, совершенно не свойственную для этого места аварии достопримечательность, брат. – Трубы…

– Я тебе говорю, бункер! Пошли! – и Катя начала спускаться ниже. – Никаких привалов, пока не доберемся до бункера. Ты вообще представляешь, что там может быть…

– Или кто! – заиграл бровями Андрей и тоже начал спускаться.

Через три минуты они стояли перед странно сложившимися кирпичами.

– Что-то не так.... – тихо сказала Катя и обернулась. – Андрей! – закричала она.

Андрея рядом не было. В глазах у Кати потемнело, и она отключилась.

Очнулась она от криков Андрея. Он вопил, звал на помощь мать. Так кричат, когда человеку очень больно. Катя где-то висела, глаза были завязаны, а ноги не касались земли. Вообще она была похожа на подвешенную на дерево кошку. Беспомощную и трепыхающуюся. Кричать она боялась, потому что услышала шаги.

– Эту тащи, должна в себя прийти уже, – сказал бодрым голосом мужчина.

– Нет! – услышала она крик Андрея. – Ей еще нет восемнадцати! Уроды!

Кате резко сняли повязку с глаз, она начала кричать и попыталась даже укусить мужчину, который это сделал. Он был небритый, грязный, с обезумевшими глазами, которые смотрели на губы девушки. Катя дернулась, хотела его ударить головой, но не смогла. Тогда он немного помедлил, дал ей пощечину и стал наблюдать за ее реакцией. Девушка плюнула ему в лицо, он ухмыльнулся и дал ей пощечину еще раз, только намного сильнее. У Кати от обиды потекли слезы. Она замерла. Мужчина разрезал веревку, которой она была привязана. Девушка повалилась на землю. Высота была небольшая, но, очевидно, провисела она тут долго, ноги не слушались, руки онемели.