***

Боже, Мёрдер любил эту женщину. Чертовски сильно любил ее.

Только его Сара могла обнять и поцеловать его, и выглядеть при этом так, будто он вручил ей весь мир, просто появившись на ее пороге… а затем немедленно взбудоражиться по поводу научных исследований, которыми собиралась заняться.

Мёрдер улыбнулся так широко, что заболели щёки. И да, он мог слушать ее бесконечно.

— …на меня так смотришь? — сказала она с усмешкой.

— Потому что я люблю тебя, доктор Сара Уоткинс. Я так сильно люблю тебя, и я просто… хочу быть с тобой.

На этой ноте он забрал у нее «букет», отложил его в сторону и со всей серьезностью приступил к поцелуям. Следующее, что он осознал — они снова оказались на ее диване, на этот раз Сара была сверху, раздвинув для него ноги. Она потянула рубашку вверх и сняла через голову, а за ней… бюстгальтер. Её бюстгальтер исчез за одно движение. Обнаженная, такая восхитительно обнаженная. И когда он обхватил руками ее грудь, а затем подался вперед, чтобы боготворить ее своим ртом, Мёрдер чувствовал, что вернулся домой.

И это было бы правдой, неважно, где именно они с Сарой находились. Она была ключом. В этот вечер и на всю оставшуюся жизнь ключом ко всему будет она.

— Значит, Роф не против этого? — спросила Сара, затаив дыхание.

— Мы можем жить с Братством или взять отдельный дом.

— Я продаю этот, так что я свободна.

— Продаешь?

— Я планировала сообщить тебе, куда уеду. — Она снова поцеловала его. — Я собиралась сообщить, где меня найти.

Он представил ее на чердаке в доме Рэтбуна и решил, что он может стать для них хорошим пристанищем. Но сперва нужно привезти туда хорошую большую кровать.

И Сара никогда не должна узнать, как близко он подошел к самоубийству. Он и сам больше не хотел об этом думать.

— Я хочу наш собственный дом, — сказала она, поднимаясь и срывая с себя джинсы так, словно они жгли е кожу. — Было бы чудесно иметь свой дом.

Он хотел сказать что-то связное. Правда, хотел.

Но потом она уселась сверху и вцепилась в ширинку его брюк. Как только эрекция выпрыгнула наружу, Сара насадилась на него. Буквально.

— О Боже… Сара…

Они занимались любовью целый час. Может, больше. А после завернулись в ее одеяло, крепко обнимая друг друга.

— Сара, — позвал он ее.

— Что-то случилось? — Она села. — Я слышу это по твоему голосу.

— Я должен идти.

— О, точно, прежде чем встанет солнце. Этот дом небезопасен для тебя, верно? Я могу пойти с тобой?

Мёрдер улыбнулся.

— Да. Пожалуйста. Фритц готовит для нас спальню в главном доме. И на рассвете намечается вечеринка.

— Правда? — Сара улыбнулась. — Время выбрано идеально. Я чувствую, мне есть что отпраздновать…

— И мне, любовь моя. — Он снова поцеловал ее. — Мне тоже.

Мёрдер намеревался на этом остановиться. Но это же Сара. Естественно, они не остановились на поцелуе. И он не стал бы ничего менять.

А в особняке Братства Джон Мэтью вышел из душа и вытерся полотенцем. Обернув махровую ткань вокруг бедер, он посмотрел на парные раковины и улыбнулся. Хекс оставила мокрое полотенце на краю, и он повесил его на крючок возле алькова. Казалось, она спешила после сеанса секса под горячим душем, бегло поцеловав его, пока он брился. Одевалась она быстро.

Буквально выбежала из спальни.

Хотя, в последнее время она часто пропадала на работе. По всей видимости, ее ждали дела в клубе «тЕнИ»…

Громкий стук в дверь привел его в чувство и заставил сердце остановиться.

Только один кулак мог стучать таким образом, и Джон поторопился ответить. Открыв…

Джон Мэтью застыл.

Братство собралось полукругом на пороге его комнаты, в коридоре со статуями, погруженном во тьму. Он не видел лиц, потому что мужчины были с ног до головы одеты в черные мантии, их черты были скрыты поднятыми капюшонами. Но их запахи. Он знал эти запахи.

Джон моргнул. Пытался перевести дух.

Либо кто-то умер, либо…

— Джон Мэтью, кровный сын Дариуса, воина Черного Кинжала, приемный сын Тормента, воина Черного Кинжала, тебе будет задан вопрос. Ты можешь дать лишь один ответ, и он должен оставаться в силе до конца твоей жизни. Ты готов ответить?

Это был Мёрдер. Говорил Мёрдер.

Кивая, Джон не мог поверить, что это происходит на самом деле. Может, это ошибка. Может, они…

Теперь зазвучал голос Тора, громкий и отчетливый:

— Сын мой, присоединишься ли ты к нам в эту ночь, а также во все остальные, которые тебе уготовит судьба?

Джон Мэтью низко поклонился. Выпрямившись, он произнес губами слово «да», одновременно кивнул и показал жестом.

На случай, если возникнут сомнения.

— Облачись.

Ему подсунули черную мантию, и он накинул одеяние через голову так быстро, что едва не порвал. Подняв капюшон, он обнаружил, что дрожит. Но не от страха.

Нет, это был не страх.

— Не поднимай глаз. Сцепи руки за спиной. Не смотри, пока не прикажут. Не говори ничего, пока тебя не спросят. Твои мужество и честь родословной, что мы делим с тобой, должны измеряться каждым твоим действием. Ты это понимаешь?

Джон Мэтью кивнул, выполнив указания, и почувствовал, как его руки сжали с обеих сторон. Тор встал слева от него, Мёрдер — справа.

Двое мужчин, единственный отец, который у него когда-либо был, и новый друг, которого он знал слишком хорошо, повели его вниз по парадной лестнице.

Всюду был мрак, казалось, в особняке погасили все огни.

А потом он оказался во дворе, и его посадили в фургон.

***

Следующее, что понял Джон — его вытаскивали через заднюю дверь фургона, его босые ноги коснулись замерзшей земли, усыпанной сосновыми иглами. В холодном воздухе пахло лесом.

Они привезли его на гору, но он не стал осматриваться по сторонам. Он не нарушал распоряжения. Тор и Мёрдер снова схватили его под руки и повели вперед, вторя его шагам, преисполненный безграничным доверием к ним, он даже не ощущал холодной земли под ногами.

И затем они укрылись от порывов ветра в помещении, в котором пахло влажной землей. Пещера. Они были в пещере.

Пауза. А потом шествие по пологому склону. Еще одна пауза.

У него возникло впечатление, что открываются вторые ворота. Продолжение пути.

Он чувствовал других членов Братства позади себя — огромные тела шли ровным строем, он ощущал, как сила каждого увеличивалась в группе.

Следующий этап принес с собой тепло, и теперь под кромкой капюшона он видел… свет горящей свечи. И на смену грунтовой дороге и неотесанному камню пришел добротный шлифованный мрамор.

Его остановили с резким рывком.

Вокруг был слышен лишь шорох ткани. Братья снимали одеяния, подумал он. А затем тяжелая рука накрыла его затылок, а глубокое рычание голоса Короля пронзило его ухо.

— Ты недостоин войти в таком виде. Кивни.

Джон кивнул.

— Разожми свои руки и скажи, что ты недостоин.

«Я недостоин», — Джон показал жестами.

— Он заявляет, что он недостоин, — перевел Тор.

Сразу же прозвучал крик протеста каждого из братьев на Древнем Языке.

Роф продолжил:

— И хотя ты не достоин сейчас, ты желаешь стать таковым этой ночью. Кивни.

Джон кивнул.

— Скажи, что хочешь стать достойным.

«Я хочу стать достойным», — показал Джон.

— Он сказал, что хочет стать достойным, — перевел Тор.

Снова крик на Древнем Языке, на этот раз — одобрительный возглас.

Роф продолжил:

— Существует только один путь, который поможет тебе стать достойным, и этот путь правильный и верный. Кивни.

Джон кивнул.

— Скажи, что хочешь стать плотью от плоти нашей.

«Я хочу стать плотью от плоти вашей», — показал он жестами.