— Мы должны быть вместе.

И когда самые сложные слова в ее жизни сорвались с языка, случилось волшебство. Астрид очутилась в незнакомых, но в то же время родных объятьях, заглянула в глаза, где светился ответ ее чувствам — и, совсем потеряв голову, прижалась к горячим губам. Таким сладким, таким нежным, любимым… Земля поплыла из-под ног, и, если б Виррок не держал ее, крепко прижимая к себе, Астрид бы точно пошатнулась. Ее захлестнуло такое оглушительное счастье, что весь мир перестал существовать…

Весь, кроме Бердис, которая появилась так невовремя.

Лежавшая в высокой траве за окраиной деревни Астрид почувствовала, как отсырела от земли спина, и нехотя села, смахнув пару слез, незаметно скользнувших по щекам. Луна, ее немая слушательница, уже скрылась за горизонтом, скоро начнутся утренние сумерки. А все, что случилось — навсегда унесет с собой ночь. Самый подлый удар в момент, когда она полностью доверилась и раскрылась.

Сначала Астрид даже ощутила сочувствие к Бердис — можно понять отчаяние наездницы, вмиг лишившейся своего дракона, да еще таким способом… И, наверное, оправдать в какой-то степени — виноватый вид Виррока, хоть и обижавший ее. Но затем Бердис стала говорить такие ужасные вещи — а Виррок даже не думал их отрицать! Хуже того — стал упрашивать ее, дочь Хоргаров, покинуть родные земли, предать свой народ! Как он вообще мог говорить подобное! Да если бы они изначально были парой, Астрид бы убила своего дракона за такое! И будь что будет потом — рука бы не дрогнула!

«Лучше бы я никогда, никогда его не знала!» — мысленно твердила она сейчас, обхватив голову руками.

Минуты текли незаметно, холодный предутренний ветер трепал рыжие волосы, постепенно остужал горячую голову. Астрид вспомнила слова Бердис о том, что смерти ее добивался не кто иной, как родной дядя. Тогда это показалось брошенной в пылу ссоры бездумной фразой, глупой попыткой оскорбить… но теперь Астрид начинала понимать, что у Бердис не было причины врать. Более того, она оказалась втянута в это, могла действительно что-то знать…

«Но дядя… почему? Что я ему сделала? Неужели из-за права наследования? Тогда почему он принял меня в эту школу, позволил пройти инициацию, посещать занятия? Ведь мог просто приказать расстрелять меня из луков, когда я стояла у ворот…»

Астрид зябко передернула плечами. Она окончательно замерзла, пришла в себя, успокоилась — но не нашла ответов. Зато знала, что делать дальше. Первым делом — лечь спать, чтобы набраться сил перед завтрашней дорогой в замок.

Тихо скрипнула дверь, пропуская тонкий девичий силуэт из сеней в большую горницу, где на широких скамьях были постелены несколько одеял. В утреннем полумраке сложно оказалась различить, спят ли соседки, но Астрид почему-то сразу показалось, что с ними что-то не так. А когда она прошла несколько шагов вперед и за спиной громко захлопнулась дверь, заставив вздрогнуть и резко развернуться — совершенно четко ощутила опасность. Бердис решила отыграться? Убийцы даже здесь достали?

Большая тень шагнула в центр комнаты, и Астрид узнала перед собой хмурого Гермунда. За окном быстро светлело, да и глаза привыкали к темноте дома… Она наконец-то поняла, что постели пусты, других наездниц в комнате нет. Она со своим драконом осталась наедине. И он все знал.

В полном молчании Гермунд приблизился вплотную, и Астрид потребовалось все самообладание, чтобы не отвести взгляд. Вот, значит, что чувствовал Виррок перед Бердис? Но если белобрысая змеюка способна только ядом плеваться да царапаться, то Гермунд… он запросто мог придушить. Или сделать что-то гораздо худшее.

— Это правда, — наконец не спросил, а констатировал он. Низкий голос, напитанный болью, звучал совсем глухо.

— Что? — отозвалась Астрид. Она понимала, что Гермунд может подумать, будто она собралась отрицать… но вдруг Бердис отыскала его и наврала с три короба?

Ответ дался парню нелегко. Казалось, слова проходят по его горлу, словно комок игл.

— Ты обманывала меня с Вирроком.

— Нет, — глядя ему в глаза, спокойно произнесла Астрид. И вздрогнула, не сдержавшись, когда парень яростно заорал:

— Врешь! Ты все время врешь!

Он кинулся к ближайшей скамье, схватил ее, швырнул об стену так, что только щепки полетели. Грохот и треск, скорее всего, были слышны даже на улице, но к наезднице с драконом точно никто во время ссоры не сунется! Никто ей не поможет…

Астрид, сжав кулаки, пытаясь не показывать охватившего ее страха, молча следила за тем, как Гермунд в отчаяние крушит все вокруг. И ждала, когда он доберется до главной причины — до нее.

— Бердис сказала, что вы целовались! Прямо на улице! — орал он, сверкая глазами. — И я впервые верю ей! Ты… и этот… предатель! Почему, Астрид, почему?!

Мимо пролетел какой-то горшок, брызнул глиняными осколками за ее спиной, но Астрид поняла, что если она сорвется — все будет кончено.

— Это был первый поцелуй… — попыталась объясниться она.

— Да какая разница! — Гермунд подскочил к ней, схватил за ворот жилета и встряхнул, глядя в лицо. — Я говорил тебе — главное, чтоб только я занимал твое сердце! А ты впустила туда другого!

— Я не…

Он отпустил ее так резко, что Астрид едва устояла на ногах. Отошел размашисто, сжимая и разжимая кулаки — и внезапно схватился за голову, с тихим стоном уселся прямо на пол.

— Что ты со мной сотворила… что теперь делать…

Астрид сглотнула ком в горле. У нее собственное сердце еще болело, а тут… даже после того, что она натворила — остается наездницей для своего дракона. Правда-не правда — не важно. Душа Гермунда металась, объятая эмоциями так же, как его тело в огне на инициации. И также, как тогда, Астрид поняла, что делать.

Она села перед ним на колени, осторожно отняла руки от головы и заглянула в глаза.

— Я узнала, что создание пар — не воля богов, не судьба, а всего лишь выбор наставников. Я подумала, что нас могли обмануть… из злого умысла, например. Выпила остатки зелья, что дали Кельде для поиска настоящего дракона… и оно указало на Виррока.

— И ты поверила… — качая головой, пробормотал Гермунд. — Так легко поверила после…

— Я горько пожалела об этом, — честно призналась Астрид. — Но было уже поздно, да и Бердис нас заметила. Гермунд, — она попыталась поймать его потухший взгляд. — Гермунд, прости меня.

Совершенно искренне, не преодолевая себя, она потянулась вперед, обнимая своего дракона за шею. Гермунд вздрогнул, а затем медленно обнял — и в порыве чувств прижал к себе так, что захрустели ребра.

— Я только сейчас поняла одну важную вещь, которую ты всегда говорил, — шепнула Астрид ему на ухо. — Про нашу связь. Поцелуи ничего не значат. Интерес к другому ничего не значит. И не важно, кто еще постучится в мое сердце. Ты всегда будешь там, на главном месте. Совершенно особенный, самый близкий. Вот, что значит настоящая связь, а вовсе не привычка просыпаться утром в одной постели.

Гермунд поднял голову, непонимающе глядя на свою наездницу.

— Я противен тебе?

— Нет! — она поймала его руки, переплела пальцы и прижалась лбом к широкому лбу, заглядывая в глаза. Тихо, вкрадчиво произнесла: — Ты больше, чем любовник или муж, ты часть меня самой. Неважно, что там говорят учителя или зелья — мы уже не раз доверили друг другу свои жизни. И близость тел нам не нужна, когда души сливаются вместе.

Все еще не совсем уверенно Гермунд кивнул. Он надеялся на другое… но раз Астрид говорит, так категорично… ей, наверное, лучше знать.

— Ты позволишь доверить тебе свою жизнь снова? — спросила она, и дракон вновь утвердительно кивнул. — Хорошо. Тогда я скажу тебе, кто пытался меня убить.

В замок они вернулись рано утром, в числе первых.

Солнце только начало взбираться на светлеющий небосвод из-за подрагивающей линии горизонта, гоня с моря белое марево тумана, волнами разливающееся под черными стенами замка. Еще спали ученики в комнатах, отдыхали после веселого пира драконы и наездницы в поселке. Астрид верхом на зеленом драконе, который стал заметно больше со вчерашнего утра, подлетала к школе.