— Ничего себе, — Грубер повернулся к Снегирю. — И как ты это определил?

— Я, оказывается, в темноте могу в инфракрасном диапазоне видеть, но напрягаться надо. Голова болеть начинает, — добавил он, вытаскивая фляжку с живчиком.

— Эй, ты не часто прикладываешься?

— Да вроде нет, — Снегирь с сомнением посмотрел на фляжку. — В ней почти не убавилось. Я по полглотка делаю.

— Как дальше пойдем?

— Как и шли. Вроде впереди чисто.

И Снегирь поднялся на ноги первым. Решив довериться дару Снегиря, вслед за ним поднялся и Грубер. Вокруг стояла тишина, прерываемая только редкими стрекотаниями кузнечика.

Дальше шли молча, постепенно чувствуя, что начинают уставать. Когда совсем рассвело, Грубер окликнул идущего впереди Снегиря и сел прямо на землю. На этот раз именно он первым достал фляжку с живчиком.

— Интересно, сколько мы прошли? — спросил Снегирь, садясь рядом и щурясь от бьющего в глаза солнца.

— А вот мне совсем не интересно. Я только заметил, что три или четыре кластера сменилось. Но они здесь какие-то одинаковые, — Грубер повесил фляжку обратно на пояс. — Мне другое интересно, сколько нам еще идти, чтобы уже хоть куда-нибудь прийти?

— Я бы сам на этот вопрос хотел бы получить ответ, — Снегирь внезапно приподнялся и посмотрел вдаль, приложив руку козырьком к глазам. — Грубер, вон там, с полкилометра, двое парней вроде нас, только при рюкзаках, куда-то целенаправленно чешут. И они, похоже, знают, куда идут.

— Когда мы их догоним?

— Учитывая, что мы идем почти налегке, думаю, часа за два должны. Если рассиживаться не будем.

Вместо ответа Грубер поднялся и пошел. Снегирь его быстро его обогнал и пошел первым. Остановились только раз, чтобы по очереди нужду справить.

Как и обещал Снегирь, они догнали рейдеров часа через два. Те заметили их издалека и настороженно присматривались к приближающимся вооруженным, но все равно выглядевшим несуразно парням.

— Кто будете? — спросил один из них, когда Грубер со Снегирем подошли поближе.

— А вы? — ответил вопросом на вопрос Грубер.

— А ты не нарывайся, — добродушно произнес второй, — тебя же по-человечески спросили.

— Вот я и ответил, как спросили, — огрызнулся Грубер, затем решил, что действительно нарываться глупо, даже если у тебя настроение ниже плинтуса; здесь можно за не то слово очень сильно схлопотать, и никто за тебя не вступится. — Я Грубер, он Снегирь. Мы новички.

— И откуда вы такие нарисовались? — тот рейдер, который предложил не нагнетать, наклонив голову набок, рассматривал парней. — Здесь недавно только один кластер обновился, и если вы оттуда, не завидую я вам, даже если вы новички.

— Два кластера обновились, — решительно прервал его Грубер. — Один — это тот, о котором вы намекаете, а второй недалеко от этого города. Узкая полоска рядом с черным лесом. Там железная дорога проходит, вот кластер вместе с нашим поездом и перезагрузился.

— М-да, не повезло, — покачал головой тот, кто обратился к ним первым. — Этот поезд редко появляется. Обычно этот кластер перезагружает только дорогу. Вишь как получилось. Так зачем вы нас догоняли?

— Мы не знаем куда податься, — подал голос Снегирь. — Нам бы в стаб какой поприличней, в себя прийти, про жизнь побольше узнать.

— Так с нами идите, — махнул рукой рейдер. — Я — Махно, а этот балабол — Попандопуло.

— Ух, ты — это кто же вас так? — не удержавшись, хохотнул Грубер. Снегирь покосился на него и хмыкнул, чтобы не вызывать подозрений.

— Да было дело, крестный у нас один на двоих, пусть земля ему пухом будет. По вам, кстати, видать, что новички. Это мы по-первости слегка напряглись. Новичкам нужно помогать, иначе Стикс обозлиться может.

— А что за стаб, в который вы идете?

— Большой, с приличной охраной и защитой. Своя система управления есть. «Убежище» называется. Ну что, идете? Здесь стоять долго нельзя, местность больно открытая.

— Ведите, — и рейдеры продолжили движение, а Грубер подумал, что это, наверное, судьба, раз его дорога постоянно сворачивает к этому стабу.

Четверо мужчин шли уже не менее трех часов по кажущемуся бесконечным полю, на котором росли заросли кукурузы, высотой больше роста самого высокого из них.

— Обычно в фильмах ужасов один из нас должен уже вот-вот попасться в лапы или маньяку-убийце, или... — Грубер на ходу вытащил фляжку и глотнул живчика. В камуфляжной куртке и надетой сверху разгрузке было жарко, но он мужественно терпел, только время от времени вытирая пот с лица рукавом куртки. — Хотя, нет, никаких «или». Чудовищ нам и в повседневной жизни хватает.

— А что маньяк-убийца лучше? — на Снегире разгрузки не было, и он имел возможность расстегнуть свою куртку.

— Как тебе сказать... — протянул Грубер. — Во всяком случае, у меня больше шансов, чем у вас всех вместе взятых, чтобы остаться в живых.

— Это еще почему? — на него оглянулся явно заинтересованный Махно.

— Как это почему, потому что обычно в фильмах ужасов выживает тот, кто умеет громче всех кричать. Зацените: help, help, they kill me! — закричал он высоким писклявым голосом.

— Это не смешно, — буркнул идущий впереди Попандопуло.

— Да брось, — немного снисходительно проронил усмехнувшийся Махно. — Это действительно смешно.

— Шутники, мать вашу, — тихо проговорил Попандопуло. Было заметно, что он нервничает, и что настроение у него заметно снизилось со времени их встречи.

— Что-то мне как-то не по себе, — признался Снегирь. — С тех самых пор, как мы зашли в эту кукурузу.

— Это большой кластер, но, насколько я помню, он никогда не был слишком шумным. Каждая перезагрузка заканчивается образованием здесь этого поля. Я хожу по нему уже больше двух с половиной лет и пока ни разу не встретил здесь ни единой живой души. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — Махно поплевал через плечо и поправил лямку рюкзака.

— А вы всегда по этому маршруту к тому городу ходите? — спросил Грубер.

— Не, я обычно один хожу, но в город никогда не заходил, страшновато. Да и горит он всегда знатно, хотя перезагружается редко, раз в десять месяцев не чаще. Там вокруг ферм полно. А обитатели обычно заражаются да скотину жрут, но дальше лотерейщиков не продвигаются. Но и лотерейщик — это не пустыш, да и сами фермы богатые, есть что взять. Только вот нынче кто-то самую крупную сжег, но и с остальных неплохо наварились. А Попандопуло, значит, первый раз со мной увязался, безопасный маршрут хотел узнать, а мне не жалко, пусть идет, да и веселее вдвоем-то.

— Сколько еще до стаба? — Грубер в очередной раз вытер пот рукавом. Лицо неприятно щипало, и как назло вокруг на этом поле не было ничего, напоминающего источник с водой, чтобы хотя бы умыться.

— Недалеко. Километра два пройдем, потом черноту по кромочке обойдем и считайте, что пришли.

— Что это вообще такое, эта чернота? — Грубер вспомнил черный, словно стеклянный лес, который видел за поездом и невольно поежился.

— Да кто его знает? — пожал плечами Махно. — Ну, может институтские знают, а по мне так правильно говорят, мертвые это кластеры. Как есть мертвые.

— Жрать охота, — Снегирь хмуро смотрел на Попандопулу. Что-то в его поведении бывшего военного офицера напрягало, но что, сказать он не мог.

— Здесь лучше не останавливаться, — Махно в очередной раз поправил лямки рюкзака. — Тихо-то тихо, но кто его знает. А до стаба уже недалеко, и потерпеть можно.

В этот момент поле сделало словно изгиб, создавая нечто вроде поворота. Словно кто-то, складывая два элемента пазла, внезапно промахнулся и пристыковал не ту картинку. Если приглядеться, то можно было разглядеть, что трава на этом изломе немного менялась и не постепенно, как это бывает в полях, а словно кто-то по линейке отрезал один сорт и посадил другой, а потом еще и тщательно следил за тем, чтобы два сорта не перемешались.

Увидев изгиб, Попандопуло ускорил шаг и первым исчез за поворотом.