— Марш под одеяло! — скомандовала голландка после душа, и добавила. — Койка тут раскладывается просто движением на себя. Одеяло на полке.

— Я разберусь, — сказала Лола. — А что ты?..

— Я сделаю сладкий чай с ромом, притащу и залезу к тебе. Ты не против соседства?

— Конечно не против!

Конечно, это «не против» было без эротического подтекста… Или так казалось? Когда Аслауг притащила две чашки чая и вползла под одеяло, Лола Ву почувствовала некоторое возбуждение, но списала это на последствия стресса и спросила:

— Слушай, надо ведь, наверное, двигаться обратно в Сус.

— Утром двинемся, чтобы не гоняться в темноте, — невозмутимо ответила голландка.

— Утром? О, черт-черт-черт! Я ведь пропущу выборы парламентских переговорщиков!

— Вообще-то, ты уже пропустила. Глянь на часы…

— …О, черт-черт-черт! — повторила журналистка, увидев сколько времени.

— …Но, — продолжила голландка, — это не проблема. Пока ты общалась отсюда со своей парижской редакцией, я попросила Жаки записать шоу на аудио-видео для тебя.

— Ох, Аслауг! Спасибо!!! Ты супер-классная!

— Никаких проблем. Мне все равно надо было узнать, какие там вопросы ко мне, как к эмерджент-консулу МАГАТЭ. Жаки, как младший эксперт по новым потенциальным террористическим технологиям, собирает эти вопросы. На что-то она отвечает сама, но некоторые вещи требуют дополнительных физических знаний или опыта.

Журналистка помолчала немного в нерешительности, но все-таки затронула тему:

— Слушай, Аслауг, а ты не обидишься, если я задам немного интимный вопрос?

— Задавай. Если слишком интимный, то я просто уклонюсь.

— Да, конечно… Слушай, а у тебя с Жаки что-то есть? В смысле секса, я имею в виду.

— Где грань между контактной симпатией и сексом? — встречно спросила голландка.

— А-а… — Лола растерялась, поскольку текущая ситуация здесь и сейчас была именно контактной симпатией. Две обнаженные девушки на раскладушке под одним одеялом, причем после того, как вместе принимали душ, и все такое…

— Не все так просто, как кажется на первый взгляд, — констатировала Аслауг и ласково провела ладонью по левому бедру Лолы и далее вверх, по животу и груди, после чего, продвинув ладонь еще выше, пощекотала компаньонку за ухом.

— А-а… — повторила журналистка, внезапно дезориентированная в обстановке.

— Грань очень туманная, и кто знает, существует ли такая грань вообще? — продолжила голландка, и ее ладонь двинулась в обратный путь по груди, животу Лолы.

— О, подожди! — взмолилась франко-китаянка, и ладонь застыла на ее животе.

— У тебя что, раньше не было эротики с девушками?

— Э-э… Эротики? Я не знаю. Может, была. Но секса с девушками не было. Я гетеро-. В смысле у меня не было секса с девушками… Ой, это я уже говорила.

— Где грань между контактной симпатией и сексом? — повторила свой вопрос Аслауг.

— Э-э… — Лола замялась, — наверное, проникновение. Так это называется.

— В этом смысле то, что у нас — это не секс, — констатировала Аслауг, и ее ладонь очень медленно продолжила свое путешествие вниз по осевой линии живота Лолы.

— Э-э… Подожди, это чертовски непривычно…

— Если ты скажешь, что тебе не нравится, то я остановлюсь, — пообещала голландка.

— Ох, я не знаю… — совсем растерялась журналистка, и ладонь продолжила движение.

Через некоторое (довольно короткое) время в сознании Лолы сорвались психические ограничители, она отбросила одеяло и переместилась «валетиком» к компаньонке, что подразумевало далее переход к позе «69». Техника секса в этой изящной позе детально разобрана популярными пособиями по камасутре, особенно медиа-пособиями. Так что можно прекратить мониторинг и поставить ремарку: ночь лесбийской любви удалась.

24 мая, утро и полдень. Верхняя Ливия. Сус (Аполлония) — горы Ахдар

На этот раз караван был маленький и без всякого ретро. Почему маленький — ясно. Ведь организовывался трансферт не толпы делегатов, а лишь трех переговорщиков. Почему вместо ретро появилось футуро — загадка. Жаки Рюэ предположила, что хуррамиты… В смысле условные хуррамимты… Сочли достаточной вчерашнюю демонстрацию ретро-линейки и перешли к демонстрации других линеек. В частности — футуро. Это просто маркетинг. Между прочим (как сообщила Рюэ), оба джипа этого каравана — тот, который физзащита, и тот, который с пассажирами — стилистически похожи на джип бабушки.

Фраза вызвала недоумение у Вальтера Штеллена и Клэйса Десмета. Но Рюэ пояснила:

— Фанни купила «африканскую пиратку» — концептуальный внедорожник «Citroen-2020-Dakar». Может, помните: это была самая футуристическая модель ралли на Сенегале.

— Дизайн «божья коровка»? — спросил Демет.

— Точно! — Рюэ кивнула.

— Машины ладно, — произнес Штеллен, — но объясни, Жаки, что твоя подружка сделала с журналисткой из «Шарли»?

— Ничего такого. Ушибов, переломов, порезов и ожогов не наблюдается.

— Да, Жаки. Но наблюдается сомнамбулическое состояние со счастливой улыбкой.

— Ну, деловые женщины выглядят так после ночи любви с тремя или более оргазмами.

— Жаки, ты о чем? Разве Аслауг Хоген — лесбиянка?

— Может, ты не в курсе, — произнесла Рюэ, — но 20 процентов женщин бисексуальны.

— Ничего себе… Ты говоришь 20 процентов?

— Да. Могу дать ссылку на препринт исследований.

Неожиданно вмешался водитель джипа:

— Вообще-то, 20 процентов — это медиана, а так, в зависимости от критерия, от 10 до 50.

— А-а… — сконфуженно протянула Рюэ. — Алло, парень, ты что, сексолог?

— Нет, мэм. Просто я интересуюсь психоанализом. Прочел Фрейда, Юнга, Лакана, еще нескольких современных. Много времени было, пока сидел в тюрьме.

— За что сидел? — поинтересовался Десмет.

— Глупая проблема… — водитель махнул широкой лапой (это был молодой мужчина, по экстерьеру похожий на эталонного канадского лесоруба), — я норвежец российского происхождения с еврейскими корнями по матери. Когда была волна безработицы, я по приколу решил уехать в Израиль. А там бац: очередная война. Вот, совершил военное преступление и сел на два года. Легко отделался. Прокурор лепил массовое убийство малолетних по расистским мотивам. Если по жизни, то это палестинские террористы, реальные, с оружием. Но им, падлам, не было восемнадцати, так что, по мотивам прав человека и престижа страны, мне следовало сидеть в тюрьме. Я сидел, читал Фрейда.

— А как ты попал в команду аль-Талаа? — спросил Штеллен.

— Так а куда мне было попасть с такой порченой биографией? — ответил водитель. — Я ткнулся туда-сюда. Нигде не нужны массовые убийцы. Никто не хочет разбираться в деталях. Все биографии теперь анализирует ИИ, при котором болванчики-клерки. Но хуррамиты не такие. Расспросили что и как, проверили по файлам и приняли. Работа хорошая, и по жизни понятная. Крутить штурвал, защищать своих, гасить врагов. Без всяких престижей, без ИИ, без адвокатов. Все чисто практически, по-людски.

Десмет задумчиво хмыкнул, анализируя услышанный монолог, затем спросил:

— А религия?

— Что — религия? — не понял водитель.

— Тебе ведь пришлось перейти в хуррамизм, — пояснил парламентарий.

— Ах это… — водитель махнул широкой лапищей, — это как поменять погоны. Я был лютеранин в Норвегии, иудей в Израиле, теперь хуррамит в Верхней Ливии. И что?

— Просто интересно, — сказал Десмет.

— Ничего такого, — ответил водитель, — ведь религия — это как логотип на продукции, для рыночной узнаваемости. Я в тюрьме еще прочел Котлера «Основы маркетинга».

— Так ты вообще эрудит, — сказала Рюэ то ли в шутку, то ли всерьез.

— Вообще — не вообще, а с первого сентября иду учиться без отрыва от работы. Может, получится заняться чем-то этаким. Хотя мне и эта работа нравится. Три дня рабочих, и четыре выходных. К слову, тут, в Верхней Ливии, везде так. Это про хуррамизм между прочим. Пророчица Хуррамэ учила: не отдавайте большую долю за меньшую. Людям следует больше времени заниматься собой, чем работой, чтобы не забывать главное.