— Откуда вам знать будущее? — сердито перебил Тарен.

Мичибичи сделал большие комически-испуганные глаза, как Джек Спарроу.

— Ой, может я ошибся? Расскажите мне ваше будущее, хоть ближайшее. Европа через полвека. Как вы приблизительно видите это? Как там люди живут, и что делают?

— Отто, я снова предлагаю вам относиться серьезнее. У нас тут более важные дела, чем гадать, что будет через полвека.

— Офицер, а представьте, что через полвека не будет ничего. В смысле цивилизация на планете исчезнет. Останутся только какие-то маленькие разрозненные племена. В этом варианте будущего неужели для вас важно то, чем вы занимаетесь тут сейчас?

— С чего вдруг вы решили, что через полвека цивилизация на планете исчезнет?

— Это такое правило: любое непростое дело, на которое люди плюнули, идет под откос. Рушится дом, если люди перестают поддерживать его в жилом состоянии. С будущим похожий случай: оно рушится, если не поддерживать его в жилом состоянии.

— Не вам судить об этом, Отто! Вы, аргонавты, точно не поддерживаете!

На эту сердитую фразу майора-комиссара последовал неожиданный ответ:

— Гуру учит так. Если тонет корабль, то люди ищут ближайший берег, где решают, как строить новую жизнь. Если тонет берег, то люди ищут ближайший корабль.

— Какой гуру? — резко спросил Тарен.

— Гуру, который видит, — ответил Мичибичи. И тогда майор-комиссар ощутил, что не в состоянии продолжать этот разговор спокойно. Надо прекращать, пока не сорвался.

Вечер 17 мая. Франция. Лион. Правый берег Соны, набережная Жан-Жака Руссо

Почему Поль Тарен выбрал именно ресторан «Добрый дикарь» — трудно сказать. Если следовать примитивному реализму, то это надо считать случайностью. Поль гулял без какой-либо цели, вышел на набережную Соны, почувствовал голод, решил поужинать, поэтому зашел в ближайший ресторан. Тут, практически на окраине старой застройки полумиллионного города, выбор заведений оставлял желать лучшего. Хотя для такого размещения ресторан выглядел годным. Даже с претензией на старинную классику (с камином, надо же). Банальная современная мебель портила впечатление, но у майора-комиссара было не то настроение, чтобы критически оценивать интерьер. Он уселся за столик у окна, выходящего на набережную, заказал первое попавшееся блюдо с первой попавшейся бутылкой красного вина и стал смотреть на огни корабликов. Кораблики отправлялись с причала у набережной Рамбо напротив, через реку. Речные теплоходы, согласно расписанию, уже прекратили работу, но из-за общей панической обстановки водное движение здесь продолжалось. Все свободные причалы были заняты частными круизерами примерно 150-футового класса. Состоятельной публике не хватало портов морского побережья — она использовала также здешний самый большой речной порт в стране, принимающий корабли река-море. Собственно порт находился на 4 километра южнее, у слиянии Соны и великой Роны, но там, вероятно, не хватало причалов, — и вот, пугливые богачи локального уровня добыли в мэрии разрешение загружать свои яхты припасами у причалов, принадлежащих муниципальной службе речного транспорта…

В голове майора-комиссара крутилась фраза, произнесенная аргонавтом Мичибичи: «Теперь ваши драпают из Европы, как гитлеровцы в 1945-м». Похоже, так и есть. Они драпают, будто им на пятки наступают англо-американцы с публично анонсированной виселицей для преступников против человечества, включая пособников. Кажется, в те времена выражались примерно так. А теперь… Теперь Тарен вспомнил другую фразу аргонавта: «Если тонет берег, то люди ищут ближайший корабль». Откуда-то всплыла ассоциация с библейским ковчегом Ноя. Но тут был десяток Ноев, каждый — со своим ковчегом, причем их охраняла жандармерия. Кстати, в «Добром дикаре» торчали трое жандармов, вероятно, у них перерыв по графику. Еще тут торчала парочка влюбленных тинэйджеров, полусонный столетний дедушка с огромной чашкой кофе и пьяненькая женщина лет 35 – 40. Женщине было скучно. Она сразу заметила майора-комиссара, и разумеется, он заметил, что она заметила (да, квалификация и опыт), но игнорировал. Просто не то настроение, хотя дама симпатичная. Она явно следит за собой — хотя без фанатизма. Вероятно, пробежки по утрам — осанка указывает на такой вариант. Очень странно, что такая дама пьянствует в ресторане на окраине старого города, но мало ли, какие у нее обстоятельства. Так или иначе, Тарен не был настроен на флирт. Но дама, оказывается, была настроена достаточно, чтобы проявить бестактную инициативу.

Подождав четверть часа, она просто пересела за его столик и поинтересовалась:

— Ты в одиночестве намерен выпить эту бутылку?

— Наливай себе, если хочешь, — разрешил майор-комиссар.

— Приятно иметь дело с понимающим человеком, — сказала она, налила себе примерно четверть коктейльного стакана, отпила половину налитого, и добавила: — Я Лаура.

— Поль, — коротко ответил он.

— Похоже, ты занят медитацией, — предположила она, проследив его взгляд.

— Просто смотрю на кораблики, — поправил он.

— Да, — сказала Лаура, — тупые буржуа прикинулись Ноями. Каждой твари по паре.

Майор-комиссар кивнул, отметив, что у пьяненькой дамы те же ассоциации, которые появились у него самого при наблюдении за событиями. А она продолжила:

— У меня праздник благодаря этому: финал бракоразводного суда. Муж, теперь уже бывший, так захотел смыться на своей яхте, что мигом подписал мировое соглашение. Правда, мне перепало не густо. Но мансарду-студию, корзину ценных бумаг в третьих странах и кое-какие деньги я получила. Хватит, чтобы скромно жить и не работать. В общем-то, ничего другого мне не надо. С этого дня привыкаю к свободе. А ты, Поль?

— Я не привыкаю, у меня служба, — сообщил он.

— В полиции? — спросила Лаура.

— Гм… Из каких наблюдений ты сделала такой вывод?

— Ясно! — она весело фыркнула. — Значит, ты не из полиции, а из спецслужбы.

— Гм… А это из каких наблюдений?

— Насчет полиции, это интуитивно, — пояснила она, — но полисмен не спросил бы…

Тут она усилием воли отодвинула пьяную рассеянность, и артистично передразнила: «Из каких наблюдений ты сделала такой вывод?»

— Теряю квалификацию, — констатировал он. — Проклятые годы.

— Значит, я угадала! — с этими словами Лаура по-детски захлопала в ладоши.

— Я не подтвердил, что ты угадала, — строго предупредил Тарен.

— Вот, — отреагировала она, — после этой фразы я стопроцентно уверена.

— Твое мнение — это твое право, — сказал майор-комиссар, прожевал кусочек курицы и с удовольствием запил вином.

— Да, — она кивнула и тоже сделала глоток вина. — Слушай, Поль, а что теперь будет?

— Будет с чем, Лаура?

— Что будет вообще, со всем этим… — она очертила рукой круг в воздухе, вероятно, так изображая все, и добавила: — У меня не укладывается в голове, как какой-то зоофил, влюбившийся в съеденную улитку, раздраконил весь Евросоюз в течение недели.

— Ты преувеличиваешь. Этот фигурант лишь создал панику по известной схеме-911.

— Поль, я не знаю слэнга спецслужб.

— Гм… Я думал, все знают. Это теракт в Нью-Йорке 11 сентября 2001-го.

— А! Башни-близнецы ВТЦ на Манхэттене, здание Пентагона и что-то там еще!

Тарен утвердительно кивнул и отправил в рот еще кусочек курицы, зацепив побольше густого соуса. Лаура сосредоточенно наморщила лоб, задумавшись, и снова сказала:

— У меня не укладывается в голове. И схема-911 не укладывается. Я понимаю, что из-за самолетных таранов случилась паника в Америке, и я понимаю, почему из-за терактов зоофила Руди случилась паника в Европе. Но я не верю, что в Америке все это сделали просто исламисты. Тем более, я не верю, что в Европе это сделал просто зоофил.

— Ты правильно не веришь. В обоих терактах было нечто иное. У янки — свои дела, но в европейской ситуации нам придется как-то разобраться.