— Что главное? — спросила стажер-эксперт.

— Мы главное! — тут водитель хлопнул лапищей по своему животу, — Люди, вот главное. Никакого служения-предназначения, никаких фетишей вроде денег и карьеры. Человек только для человека. Все вещи для человека, а что не для человека, то вражеское.

— А ты говорил: религия ничего такого, — напомнил Клэйс Десмет.

— Да, реально, ничего такого. Но в хуррамизме хотя бы есть полезные мысли. Вот, уже приедем сейчас. Видите впереди ущелье? Туда не проехать, поэтому я остановлюсь на площадке вот там. А вы идите в ущелье, слева увидите пещеру вроде трубы, вам туда. Возьмете у меня в багажнике каски с фонариками, потому что там темно.

Все-таки это оказалась не пещера вроде трубы, а бетонная труба диаметром 8 футов, и уходила она под небольшим углом вниз, в недра горного массива Ахдар. Вероятно, эта труба относилась к недостроенной части Великой Рукотворной реки Каддафи, хотя о Рукотворной реке теперь, через столько времени после войны 2011-года, трудно что-то утверждать. Часть циклопического водопровода была разбомблена авиацией Альянса, документация исчезла, а специалисты эмигрировали. Так или иначе, следовало идти.

Трое переговорщиков надели шахтерские каски, включили фонарики и двинулись по круглому туннелю — в темноту подземного царства. Сначала они двигались молча, но у Клэйса Десмета вообще отсутствовала способность молчать дольше трех минут.

— Мне интересно, — сказал он, — кем была пророчица Хуррамэ?

— Согласно персидским средневековым хроникам, — произнес Штеллен, — Хуррамэ была женой гуру Маздака в V века. Кей Кавад, король Эраншахра, включавшего огромную территорию от хребтов Гиндукуша до Ливийской пустыни, назначил гуру Маздака на должность вроде рейхсминистра. Тот занялся реформой, которую сейчас назвали бы социалистическим нигилизмом. Он отменил в Эраншахре частное владение полями и урожаем, устроил раздачу зерна бедным, упразднил гаремные браки и ввел бытовой промискуитет. В конце V века Кей Кавад был свергнут, а гуру — казнен. Тогда лидером движения стала его жена Хуррамэ, и при ней движение стало совсем радикальным.

— Куда еще радикальнее? — удивилась Жаки Рюэ.

— Есть куда, — проворчал Штеллен. — За следующие 400 лет мятежей хуррамиты вполне убедительно доказали это. Хаким Красильщик в VIII веке и Бабек в IX веке подавляли нелояльные города такими методами, что слово «геноцид» звучит слишком мягко.

— Хаким Красильщик? — переспросил Клэйс Десмет.

Бригад-генерал утвердительно кивнул.

— Да. О нем даже есть у Борхеса во «Всемирной истории подлости».

— Интересно… — произнес парламентарий, — на арабском аль-талаа значит краска.

— Да, — повторил Штеллен. — Был намек, что Хаким аль-Талаа — значащий псевдоним.

— Конечно! Только я думаю: не только псевдоним, но и стиль. Действия современного Хакима аль-Талаа в Бенгази похожи на практику средневековых хуррамитов, верно?

— Давайте не будем обсуждать это здесь, — резонно предложила Рюэ.

— Вы правы, это неосмотрительно, — сказал парламентарий, и дальше они шли молча.

Благодаря молчанию, они заранее услышали шум капель воды и не удивились, когда бетонная труба вывела их на берег пещерного озера, куда с высоты капала вода. Было непонятно, какого размера этот пещерный зал. Лучи фонариков терялись в темноте, не достигая стен и свода. Но в какой-то момент луч выхватил из темноты большой валун, верхушка которого была необычной формы… Точнее, не верхушка, а нечто… Некто…

— Добрый день, — произнес некто, непринужденно спрыгивая с валуна.

— Согди? — удивился Клэйс Десмет. — Вы не говорили, что будете тут переводчиком.

— Я не буду тут переводчиком, — ответил тот.

— Значит, вы и есть Хаким аль-Талаа, — предположил Штеллен.

— Так меня называют, — подтвердил этот персонаж.

— А прозвище Согди? — спросила Рюэ. — Оно, наверное, значащее.

— Это мое старое прозвище, — сказал Хаким, — я некоторое время занимался поставками урановой руды из Согдианы. В современных топонимах — из Таджикистана. Это там я познакомился с эмиссарами Тегерана. Говорю это потому, что на обсуждении кое-кто выражал беспокойство по поводу моих связей с аятоллами и гвардией Пасдаран.

— Откуда вы знаете… — начал Десмет, но затем сообразил, что Хаким присутствовал на обсуждении в отеле, как переводчик Согди.

Лидер хуррамитов улыбнулся и констатировал:

— Я знаю. Теперь мы можем сэкономить время. Я начну с того, что вчера все иранские граждане, находившиеся в Верхней Ливии, и все, кто работал на иранские фирмы или возможно связан с шиизмом, без обсуждений перемещены на корабль, который сейчас выполняет их эвакуацию в Бейрут, откуда они спокойно смогут уехать домой.

— За это на вас обидятся в Тегеране, — заметил Штеллен.

— Может быть. Хотя я думаю, они оценят мою толерантность. Ведь с представителями суннитских эмиратов, включая саудовских, я поступил точно так же, только раньше. В нашей стране нет места людям одной книги, так учила пророчица Хуррамэ.

— Вы что, всерьез хотите установить хуррамизм в Верхней Ливии? — удивился Десмет.

— Уже установил, — спокойно ответил Хаким аль-Талаа.

Возникла пауза, и лидер хуррамитов использовал это, чтобы отдать кому-то приказ — короткий на странно-певучем языке. Почти сразу из темноты появилась темнокожая грациозная девушка, вероятно кушитка, одетая в джинсовые шортики и топик. Ступая плавно и бесшумно босыми ногами, держа в руках круглый медный поднос с четырьмя керамическими чашками, девушка обошла всех присутствующих и, когда чашки были розданы, исчезла снова в темноту. Хаким прокомментировал:

— Она из людей Тебу, которые немногословны, но сообразительны и практичны.

— Вы обратили в хуррамизм их тоже? — спросила Рюэ.

— Это произойдет со временем. Они откажутся от ислама в пользу практичной религии.

— Вы играете с огнем, — предупредил Десмет. — Исламский мир не прощает таких вещей.

Хаким аль-Талаа, не спеша, поднес к губам чашку и сделал пару глотков кофе.

— Это не играет роли. Играет роль то, что у группировки Руди теперь новый ксианзан: генвекторик XZ-0013UV. Они могут заразить любую землю и море, не повредив себе.

— Не любую, — возразила Рюэ, — ведь их запасы делящихся материалов ограничены.

— Вы думаете, что бетонная субмарина Горбачева-Каддафи это миф? — спросил он.

— Извините, мистер аль-Талаа, но есть вещи, в которые я поверю, только если увижу.

— У вас здоровый скептицизм, — одобрительно объявил он. — На самом деле, бетонная субмарина Горбачева-Каддафи не такая мега-лодка, как толкуют мифы. Сегодня вы увидите одну из таких субмарин. А сейчас — к делу. Я знаю задачи евро-миссии, и эти задачи выполнимы. Евро-бюрократия хочет сохранить лицо. Это можно, при условии невмешательства евро-бюрократии в наш бизнес там, где мы торгуем вещами, вообще говоря, не запрещенными в Европе. Персональный транспорт, IT-гаджеты, неопасная фармакология и бытовая техника, включая батарейки-фюзоры умеренной мощности. Соответственно, мы покупаем обычное не запрещенное сырье и оборудование. Ваши финансовые олигархи будут недовольны потерей контроля и снижением цен на рынке товаров массового спроса. Но если все хотят договориться, то им придется терпеть это. Альтернатива: договор не состоится. Тогда мы умоем руки, и черные аргонавты завалят Евросоюз наркотиками и боевым оружием, включая такие вещества и такие модели, с которыми европейская полиция еще не знакома. Но мы поможем избежать этого, если полицейские структуры ЕС не будут чинить препятствия в торговле незапрещенными вещами. Это простое условие. Ясно, что евро-бюрократия привыкла давить силой все противоречащее ее желаниям. Она может попытаться и сейчас. Но, в таком случае…

Лидер хуррамитов сделал еще пару глотков кофе и продолжил: — …в таком случае, Руди может применить бетонную субмарину Горбачева-Каддафи. Разумеется, не так, как показано в анимированном кино, которое просто страшилка. У группировки Руди нет технологий для взрыва такой силы, однако у них есть ториевые кристадин-фюзоры. И у них есть вот это. Вероятно, мисс Рюэ сможет пояснить.