Издание электронной книги:

Проект электронного книгоиздания «Атанор» (atanor-ebook.ru)

2019

© Карауш П. В., 2019

© Верстка, дизайн обложки. ИП Бастракова Т. В., 2019

– Так всё, тишина в классе! – Вера Антоновна подошла к столу. – Завтра, после уроков идём в колхоз, где каждый из вас должен выбрать телёнка и взять над ним шефство. Это значит – продолжала учительница, – что вы должны ухаживать за своим подшефным, кормить, чистить, убирать навоз, менять подстилку, а на другой год, достойных, будем принимать в пионеры.

Все весело зашумели, только один Колька, молча, с иронией поглядывал на окружающих. Его мама работала дояркой, и он целыми днями крутился «под ногами» у колхозников и хорошо уже знал, что это такое, ухаживать за телятами. Да и не любил он телят, вот лошади – это да!

Колька гордился собой. Он первый и единственный кто укротил настоящего дончака. Ох, и долго подбирался к нему. Этот жеребец был привязан в своём станке двумя цепями в растяжку и на водопой вели его только два конюха. Он и Кольку не подпускал к себе, всё норовил ударить копытом или укусить, но терпенье и ещё раз терпенье. Пришло время и Буян, так назвали дончака, уже радостно и тихонько ржал, увидев мальца, а Колька, скрываясь от конюхов, доставал из-за пазухи хорошую краюху хлеба, щедро посыпанную крупной солью, и по кусочку давал своему любимцу. Он знал, перед таким лакомством никто не устоит. А когда мужики увидели, было уже поздно. Колька по-хозяйски, скребком, чистил жеребца, а тот стоял тихо, слегка прогнув спину и от удовольствия подрагивая шкурой.

А совсем недавно, Колька сам вывел Буяна на водопой. Степаныч был один, когда увидел, оторопел, а дончак шёл, «приплясывая», боком, косился на мальца, но повод не натягивал. Все кто видел, останавливались и долго провожали их взглядом.

Колька был не раз бит за своё непослушание и матерью, и старшими братьями, но делал только то, что считал нужным. В девять лет он уже прочитал Майн Рида, «Всадник без головы,» и бредил прериями, мустангами, погонями. И вдруг телята!

На другой день все начали выбирать себе подопечных и заводить в телятник, где каждому малышу было отведено постоянное место. Выбирали, конечно же, крепких телят, давали им звучные имена, хвастались друг перед другом и гордились собой.

Колька стоял в стороне и не участвовал в этой показухе. Он знал, что надолго их не хватит, от силы одна две недели, а потом всё пойдёт своим порядком. И вдруг он обратил внимание на отдельно стоящего телёнка. Тот был худой и грязный, стоял с обречёно опущенной головой и мелко дрожал от прохладного осеннего ветерка. Вот надо за кем ухаживать, подумал он и решительно направился к нему. Увидев это, мальчишки захихикали, но открыто выразить свои насмешки остерегались. Колька ещё в первом классе показал, что насмешек не терпит. Он, не раздумывая, назвал телёнка Васькой, и потащил его в дальней угол телятника, где было и сухо и тепло.

Все уже давно ушли, а Колька только закончил приводить бычка в порядок. Он скребком отчистил его от навоза, тёплой водой, взятой у доярок, отмыл и насухо вытер соломой. Снова пошёл к дояркам, незаметно насыпал пол – ведра комбикорма, залил тёплой водой и понёс шикарное пойло своему Ваське. Телёнок почему-то не стал капризничать, и не глядя на своего благодетеля, всунул голову в ведро и вытащил её, когда там стало пусто.

– Ничего – сказал Колька – мы им покажем. Кому и что надо было показать, Васька не знал и стал укладываться спать. Колька закрыл клетку и довольный пошёл домой.

На другой день, после уроков, он направился к конюшне. Буян, увидев мальца, тихо, призывно заржал, ожидая лакомства. Угостив жеребца хлебом, вывел его во двор, сел верхом и дончак, с выгнутой, как у лебедя шеей, боком, лёгкой рысью направился к водопою. Он по-прежнему никого к себе не подпускал и Степаныч был рад такому помощнику, а Колька, незаметно насыпал в заранее приготовленный мешочек, ячменя и поспешил к Ваське.

В телятнике ходили из стороны в сторону человек пять из класса, не зная, что делать и только мешали тёте Анне, которая, целый день убирала, кормила, поила подопечных.

Колька высыпал ячмень в кормушку, принёс охапку душистого сена и принялся за уборку.

– Ой, Настя, хороший у тебя помощник растёт, – говорила Анна – труженик. Степаныч давеча рассказывал, если твой долго не приходит, дончак грустить начинает.

– Что ты, Аня, боюсь я того дончака, то зверь а не конь.

– Может кому-то он и зверь, но я сама видела, как он радуется твоему Кольке.

– Радуется да, но этому мало, вот ещё и телёнка взял, упрямец, комбикорм у коров ворует. Беда мне с ним.

Шло время. Васька рос не по дням и к весне это уже был красивый, годовалый бычок, довольно упитанный, с блестящей шерстью и острыми рожками.

21 апреля всех, кроме Кольки, приняли в пионеры. Здесь он явно перестарался. Надо было сдать металлолом, и Колька привёз в школу огромный снаряд. По весу он превышал собранные классом ржавые кастрюли, но его почему-то не хвалили, хотя снаряд был как новый, с блестящими, латунными поясками и без капельки ржавчины на взрывателе. Колька аккуратно выгрузил его и хотел уже съездить за следующим, благо, добра этого после войны осталось много, но учитель математики, Антон Иванович, дал ему по шее и отобрал тележку.

Колька не обиделся, этих взрослых не поймёшь, и пошёл в колхоз. И вовремя. По телятнику ходил зоотехник с председателем, и отбирали бычков для отправки на мясокомбинат. Васька им понравился, и мальчишка услышал их разговор.

– Может, оставим на племя, Аркадий Петрович?

– Да я бы рад – сказал председатель – но план большой, и деваться некуда.

– А когда будем отправлять?

– Давай на завтра организуй взвешивание, а послезавтра, с утра загрузка и отправка.

В день отправки, Колька встал раньше всех и тихонько ушёл из дома. Васька с радостью встретил своего опекуна, и они вместе, ещё до рассвета, ушли в степь.

– Анастасия! Настя! – кричал председатель. – Куда твой стервец бычка угнал?

– А я здесь причём? Сами виноваты. Малец растил, растил, а вы на мясо. И вообще, вон сторож, с него и спрос.

– Тьфу ты! – Аркадий Петрович сплюнул. – Молодец пацан, взял и спрятал!

– Так жалко же – зоотехник почесал затылок. – Давайте лучше оставим на развод.

– Теперь-то уж что, конечно оставим.

После этого, бычка взяли в отдельное стойло, и Колька потерял к нему всякий интерес.

Прошло года два и как-то летом, Колька, с друзьями, гуляя по родным просторам, проходили мимо колхозного стада, где среди коров важно выхаживал огромный бугай. Колька узнал своего воспитанника, быстренько метнулся в поле с кукурузой, сорвал несколько початков и, подойдя к ребятам начал звать его:

– Васька! Васька! На! На! На!

Васька поднял голову. Он явно узнал знакомый голос и сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее поспешил к Кольке. А тот всё продолжал звать его, показывая сверкающие желтизной, очищенные початки молочной кукурузы. Племенной бык, весом в полторы тонны перешёл на лёгкий бег и земля под ногами ребят начала вибрировать. Огромная туша, с острыми рогами неслась, прямо на них не думая останавливаться. Ноги мальчишек «примёрзли» к земле, а огромный, красивый бык вдруг резко остановился в метре от Кольки и мягко мыча, начал передним копытом рвать землю и бросать её себе за спину. Потом, Васька, успокоившись, потянулся тёплыми губами за кукурузой, взял её нежно, с достоинством и начал с наслаждением пережевывать, а Колька уже гладил его по могучей шее, чесал за рогами и с гордостью, обращаясь к друзьям, говорил:

ЭТО МОЙ ВАСЬКА! СМОТРИ, УЗНАЛ!

Было это в середине пятидесятых годов прошлого столетия. Колхоз у нас был бедный, председатели бестолковые, а Советская власть выгребала из амбаров всё, подчистую. Спасало крестьян личное подворье: курочки, коровка, огородик да парочка кабанчиков в сарае. Денег в колхозе не платили, а на трудодни выдавали натурпродукты. Вот и государство брало налог с крестьян тем же. Где-то в начале года ходила по дворам налоговая инспекция и описывала всё, что имелось в хозяйстве. А уж потом расписывали, что, чего и сколько надо сдать государству. Крестьянин обязан был сдать определённое количество молока, сливочного масла, яиц, мяса. Был налог и на плодовые деревья и кустарники. Да чего греха таить, тяжело было. Работали от темна, до темна, без выходных. Паспортов колхозникам не давали, только справки. Дана такому-то, живущему там-то, для того-то. И всё. Автомашин тогда в хозяйстве ещё не было и «командный состав» разъезжал на личных бричках, или, как их у нас называли – двуколках. Лошадей тогда было много, но каждый раз, весной, на них жалко было смотреть и только два жеребца находились в отличной форме. Это Мальчик, закреплённый за бригадиром тракторной бригады и Чижик, племенной жеребец председателя колхоза. Кроме основных своих обязанностей, Чижик должен был возить руководителя в районный центр Великомихайловку на совещания. Это километров восемнадцать в один конец. Но три председателя, сменяя, на посту, друг друга, в течение своего срока правления, (а это минимум год!), ездили на жеребце только по одному маршруту: контора – чайная – контора. Каждый раз, утром, после разнарядки, два конюха выводили жеребца, запрягали его в бричку и он самостоятельно, нёсся крупной рысью к конторе и мягко останавливался у самого крыльца. Вскоре из дверей выходил с озабоченным видом председатель, устало садился в бричку и, взяв вожжи, говорил «но!» и бросал бразды правления на крючок, они уже были не нужны! Конь, срывался с места, и дугой выгибая шею, «пританцовывая», нёсся в центр села, к чайной. Там он останавливался и порой часами ждал своего хозяина, а когда тот наконец-то садился, Чижик разворачивался и уже не спеша, возвращался назад. Интересно то, что по походке седока, жеребец сам определял, нужен он ему сегодня или нет. Если решал, что нужен, то терпеливо ждал хозяина, не взирая, ни на какие погодные условия. Иногда председатель повелительным голосом произносил «В стойло!» на что Чижик пренебрежительно фыркал, мол, а то я не знаю, и спокойным шагом шёл в конюшню.