—  Плохого-то не посоветую. Да, мужики? — с задорной улыбкой Горыня хлопнул соседа по плечу.

Мужики подтвердили его слова очередным гулом и с плохо скрываемым любопытством принялись нас разглядывать.

—  А что, мил человек, у вас среди белого дня все пируют, али работы нет? — я поежилась под назойливыми взглядами.

—  Какая тут работа, — махнул рукой парень в синей рубахе за нашим столом, — когда царская конница в город пожаловала.

—  Зачем пожаловала? — во взгляде Потапа мелькнуло беспокойство.

—  Кто их разберет? — развел руками Горыня. — Слухи ходят, что ищут беглянку какую-то, ведьму вроде. Откуда тут ведьме взяться? Из чужих — только вы с сестрицей, остальные мастера да мастерицы тутошние. А вы разве не видали войско бравое?

—  Не видали, — слова почти шепотом ушли с моих губ.

—  Не много потеряли, — кузнец отломил кусок жареного цыпленка с блюда. — Десяток вояк и колдун с ними. Дворы обойдут и скатертью дорожка.

В висках заиграла кровь, сердце беспокойно заколотилось. Переглянувшись с Потапом, поняла, что друг тоже хорошо струхнул. Бежать надо, и чем скорее, тем лучше. Не ровен час, пожалуют в корчму царские прихвостни. Ладно бы одни вояки, но колдун в их компании портит дело знатно. Морок, наведенный банниками, он, может, и не учует, а вот башмачки за пазухой колдовским духом разят, что голь кабацкая поутру выпивкой.

—  Ох, сестрица, нехорошо мне, — притворно ухватившись за живот, заныл Потап.

—  Ты поешь, парень, — тут же предложил Горыня, — видать, с голоду в пузе крутит.

—  Болезный он у нас, хворый, — я подхватила корчившегося аспида под локоть и подскочила с места.

—  Нужник там, за корчмой, — сочувствуя, кивнул кузнец.

На улице ветер разошелся пуще прежнего — резкие порывы не обещали ничего хорошего. На небе дружной компанией собирались серые тучи, не хуже, чем люди перед корчмой. Березы гнули тонкие ветки под натиском непогоды, а с неба то и дело поддавало ледяными каплями.

—  Не улетим. — тяжело дышал Потап, поспевая за мной. — Не то дождь, не то снег собирается, не осилю.

—  Друже, надо из города выбраться, — ухватив отстающего подростка за руку, потянула за собой, — подальше от стен отойти.

Земля под ногами размокала от крупных капель, марая сапоги грязью. Под ветром месиво покрывалось леденеющей коркой. Сунувшись к городской стене за корчмой, не нашли лаза — добро частоколом обнесли.

—  Может, обернешься, и перелетим? — задрав голову, я глядела на заостренные бревна.

—  Цаца, ты с красотой и ум потеряла, не пойму?

—  Да, — я тяжело выдохнула, — дала маху. Только у ворот нас наверняка остановят если не раньше. Диву даюсь, как еще не столкнулись носами с царскими прихвостнями?!

—  Ну, цаца, если что, я не виноват.

Приняв мои размышления за настойчивые уговоры, Потап повернул перстень на пальце. Грузная, пузатая фигура аспида грозовой тучей расползлась по земле. Друг ловко помог мне забраться на спину и, озираясь по сторонам, разбежался для прыжка.

Порыв ледяного ветра забил ноздри, украл дыхание — никогда Рускала не баловала мягкими переходами от осени к зиме. Пара взмахов огромными крыльями — и мы оказались за околицей Кузняграда.

—  Цаца, слезай живо! — аспид распластался по земле, — обратно обернусь. Авось, не заметили.

Как же, не заметили! За частоколом поднялся такой гам — никакой ураган не заглушит. Судя по всему, черную попу аспида, исчезавшего за городским забором, не углядел только ленивый. Дурная затея, но что сделано, то сделано.

—  Тикаем!

Сообразив, что тихо скрыться не получится, Потап резво подскочил, едва не скинув меня, и спешно зашлепал на двух лапах. Мертвой хваткой вцепилась в мягкую шкуру друга, изо всех сил стараясь удержаться на его спине. Ощущения, словно по отвесной горе карабкалась, только та еще и плясала.

—  Стой, нечисть!

Справа из кустов, неистово махая саблей, выпрыгнул молодец в сером кафтане. Царский воин ужаса не вселял

—  может, оттого что не свалиться было важнее, а может, оттого что тощ был, как его сабля.

—  Сгинь! — друг опустился на четыре лапы и, расправив крылья, приготовился к полету.

—  Братцы! Братцы! — голос молодца удалялся. — Сюда!

Аспид без оглядки мчался над озером к тому месту, где мы распрощались с Баюном. Что делать дальше, я и не представляла. Изредка оборачиваясь, глотала ветер и ледяные капли, едва различая, как из городских ворот выдвинулась бравая конница.

***

—  Это за вами? — прислушиваясь к далекому топоту копыт, Баюн таращил на нас желтые глазища.

—  За кем еще? — нервничал аспид. — Цаца, я не пронесу вас по небу, свалимся! Сюда еле как добрался! Делай уже что-то!

Чары банников спали, едва я ступила на землю. Теперь отпираться бесполезно — признают меня прислужники царские, тем более в такой компании. Непогода разошлась в полную силу. Ветер хлестал по лицу острыми каплями. Тело разобрала дрожь.

—  Может, в рассыпную? — я торопливо перебирала в голове плохие идеи.

—  Цаца! — аспида захлестывала истерика. — Они верхом, мы пешком, что ты городишь?!

—  А ну брысь! — зашипел на нас с Потапом Баюн. — Отойдите с дороги, сам разберусь!

Других вариантов все равно не было. Дрожащими мыслями я отправила наши жизни в мягкие лапы кота и поспешила спрятаться за вековым дубом. Потап, поглядев на это дело, прекратил истерику. Повернул перстень на когтистом пальце и обернулся конопатым молодцем.

—  Хоть бы разобрался... — Друг занял место рядом со мной за широким стволом дерева.

Кот закружился, догоняя собственный хвост, и ветер, словно по приказу, сделался заметно тише. На тропинке вырос знакомый столб. Баюн одним махом вспрыгнул наверх и, умиротворенно моргая, приготовился ждать гостей. Пушистый, черный хвост кота плавно ходил из стороны в сторону, пока тело без единого движения гордо возвышалось над землей.

—  Доброго дня, путники, — щурясь, замурлыкал Баюн, когда царский отряд остановил коней перед нежданной преградой на пути. Пятеро молодцев озадаченно пялились на говорящее животное, понимая — дело нечисто, но не представляли, что с этим делать. Кот не стал дожидаться, пока они опомнятся, спрыгнул на землю и, деловито задрав хвост, нараспев завел:— В некотором царстве... — голос Баюна зачаровывал, раскачивал, баюкал. — в некотором государстве жил... да был... царь Еремей...

— Цаца, уши заткни, — зевая, аспид поглядывал на заклевавших носом всадников.

Пока добры молодцы плюхались с коней на землю — поди, подшибали все потроха, бедолаги — Баюн продолжал сказку. Успокоился кот только после того, как эти пятеро мирно засопели — кто калачиком свернувшись, а кто ручки под щечки сложив.

Стихший было под чарами Баюна ветер скоро вернулся. С неба посыпало хорошим градом вперемешку со снегом. Оказаться в такую погоду посередь леса — то еще удовольствие. Дальше собственного носа и не видно ни рожна.

—  Сгинем мы тут...— Стуча зубами, Потап обнимал себя за плечи. — Цаца, давай уже думай!

Кот беспокойно вертелся, чихал и фыркал от свалившегося на наши головы ненастья. Будь я пушистой кошкой, уже бы неслась, выпучив глаза, в неизведанном направлении, а этот держался молодцом. Выбор нынче невелик: замерзнуть к чертовой бабушке или лечь под саблями царских прислужников. В Кузняграде еще половина отряда да колдун надеются на скорое возвращение товарищей. Не дождутся — жди в гости, как буря стихнет. Тот, кто город мастеровых от глаз лишних прятал, позаботился, чтобы ни одна живая душа тайной тропой не добралась, но кто сказал, что по ней из Кузняграда выбраться нельзя?

Упав на заснеженную увядшую траву я под удивленные взоры друзей зашептала:

—  Матушка Сыра Земля, помоги отыскать дорожку скрытую. Уведи нас от лиха, убереги от несчастья.

Ладони потеплели от согревавшейся земли. Задышала почва подо мной, колыхнулась дыханием живым. Вой ветра сделался тише для уха, хлесткий град будто обходил стороной. Приподняв подбородок, углядела — стелется впереди тропинка, светом теплым мерцает.