После обеда тронулись дальше. По дороге навстречу нам два конвоира вели группу из восьми пленных. Мы остановились, окликнули: «Эй, славяне! Возьмете пополнение?», — «Давайте». Мы высадили наших фрицев. Они пристроились к колонне, и на этом мы с ними расстались.

Проехав еще немного, увидели Вентспилс (Виндаву). Город раскинулся на берегу моря. Широкая река Вента делила его на две части. Проехали по большому мосту (только накануне он был разминирован). На берегу моря находились склады, охраняемые моряками. На пляже стояли дальномеры. Мы, из любопытства, подошли, посмотрели в них, но ничего особого не увидели. И вообще в Виндаве ничего интересного не было. Так ни с чем и покинули город.

Подъехали к бывшей линии фронта. Всю военную технику уже подняли из укрытий. Поражало огромное количество пушек, минометов и другого оружия. Здесь же увидели новое немецкое оружие — реактивные гранатометы «пупхен» — куколки. Действовали их снаряды по принципу фаустпатронов, но дальность поражения была от 250 до 800 метров. Грозное оружие. Но и у наших танков в конце войны приваривались дополнительные листы брони, принимавшие на себя удары «фаустов». Всюду на местности виднелись указатели минных полей. Мы прикинули, сколько же сил нужно было бы приложить, чтобы прорвать такую оборону.

Мы пересекли бывшую линию фронта, направились в сторону Либавы и скоро оказались в своей части.

Командование полка отобрало десять ветеранов полка для фотографирования. На карточках была сделана надпись, заверенная печатью. На моей фотографии было надписано: «Гвардии сержанту Колбасову Николаю Петровичу. При Вашем участии Гвардейский Красносельский полк прошел славный путь побед и удостоен Высоких Правительственных наград: ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского, ордена Суворова III степени. Слава Отважному Воину-Гвардейцу! 11.5.1945. Командование».

Этой фотографией я горжусь больше, чем всеми остальными наградами.

Полк прибыл на новое место. Вокруг раскинулись поля. На них колосились поспевающие хлеба. Одно из таких полей было буквально усеяно подбитой техникой. Во ржи стояли английские и американские танки «Черчилль», «Матильда» и «Валентайн». Их уже начали собирать и увозить на переплавку. Мы обратили внимание на целые эскадрильи самолетов, летевших в небе над нами. Они направлялись на восток. Никто не мог понять, зачем и куда они летят. Впоследствии мы поняли, что самолеты летели на Дальний Восток. Шла подготовка к войне с Японией.

Мимо нашего расположения каждый день гнали большие стада коров. Коровы были немецкие. Чувствовалась породистость. Все животные были одной масти. Коров гнали в наши колхозы.

Стоял июль. Занятий не было. Днем уходили на ближайшие хутора и там отдыхали. Мы заметили, что автоматчики куда-то днем пропадают, а вечером появляются с яблоками и ягодами. Долго не могли выяснить, куда они ходят. Наконец они сами позвали нас. Оказывается, среди бойцов был русский, живший до войны в Латвии. Он знал латышский язык. В разговоре с местными жителями он узнал, что в семи километрах от нашего расположения есть зажиточное поместье. Хозяева сбежали с немцами. В имении был большой сад. Туда и ходили автоматчики за фруктами. Нам велели взять вещмешки и коробки под ягоды. Рано утром отправились в путь. Шли долго. Погода стояла жаркая. Пришлось попотеть, пока добрались до места. Подходя к саду, заметили девочку лет двенадцати. Она бросилась бежать, но мы ее успели перехватить. Со слезами на глазах она рассказала, что живет на соседнем хуторе. Так как сад бесхозный, то она хотела поесть ягод. Мы милостиво разрешили ей приходить в сад и есть ягоды, но других сюда велели не пускать. После чего отпустили ее, и она, радостная, убежала.

И вот мы в саду. Он был великолепен. По периметру вдоль забора росли вишни. Половину сада занимали яблони. Они еще не поспели, но уже были съедобные. В другой половине сада росли кусты смородины и крыжовника. В центре — несколько грядок клубники, но она уже отошла. Первым делом мы наелись вишни. В вещмешки нарвали яблок. Коробки заполнили вишней и смородиной. Вернувшись в часть, накормили не только друзей, угощали всех, кто к нам заходил. Но это был первый и последний наш поход. Скорее всего автоматчики знали, что больше сюда не придется ходить, поэтому напоследок и взяли нас с собой. Пришло время возвращаться в Россию. На станции Вайноде нас погрузили в эшелон и отправили в город Остров Псковской области.

Во время пути по Эстонии на одной из станций рядом с нашим составом оказался какой-то странный эшелон. Он был оцеплен солдатами. Между вагонами возвышались сторожевые вышки. Группа мужчин таскала под охраной конвоиров бидоны с водой. Из теплушек выглядывали женщины и дети. Оказалось, что это угоняли на восток эстонцев, обвиненных в сотрудничестве с фашистами.

Проезжая по Литве, купили местную газету. На первой странице был напечатан доклад Снечкуса, первого секретаря компартии Литвы. В нем говорилось о том, что в лесах скрывается огромное количество бандитов. Правительство Литвы предлагало им выйти с повинной, за что обещало помилование. Иначе им грозило уничтожение.

Позднее, уже в 1952 году, я оказался в доме отдыха неподалеку от Каунаса. Только к этому времени стала затихать борьба националистов против советской власти. На Вильнюсском кладбище я видел бессчетные могилы жертв этой борьбы.

И вот мы в Острове. Вернее, не в самом городе, а в стороне от него, в военном городке. Он разместился на высоком холме. В нем было много трех- и четырехэтажных домов. Городок был построен до войны. Здесь стояла кавалерия. Ходили слухи, что за то, что военный городок, как на ладони, просматривался из соседней Латвии, инициаторов строительства расстреляли.

В той части городка, где находились мы, было много разрушений. Все стекла в домах были побиты. На окраине стоял покалеченный войной Дом офицеров.

Мы поселились в полуразрушенных казармах и сразу же превратились в строителей. Надо было спешить — близилась зима. Кирпичами заделывали пробоины в стенах. Заложили часть оконных проемов. Не хватало стекла. Кроватей вообще не было. Вместо них сколотили нары. Скоро в казармах стало возможно нормально жить.

В другой части городка находились дома офицеров и их семей. Во время войны они пострадали меньше. За казармами тянулись низкие длинные строения. Это были старые конюшни. Их переоборудовали в боксы для танков.

Сам Остров — небольшой городишко, больше похожий на деревню. Город и военный городок расположены на реке Великой, по разные стороны от железной дороги, ведущей из Пскова в Латвию. Река Великая на самом деле здесь не велика и не глубока. Ниже по течению, во Пскове, она гораздо шире.

Нас замучили строевыми занятиями. Шла подготовка к параду Победы. В Черехе, поселке возле Пскова, устроили строевой смотр. Отбирали представителей, которые поедут в Москву на парад.

Началась послевоенная реконструкция армии. Наш 31-й Отдельный гвардейский Красносельский Краснознаменный орденов Суворова и Александра Невского тяжелый танковый полк прорыва переформировали в батальон. Был создан новый 90-й танковый полк. В него вошли два танковых батальона, батарея тяжелых самоходок, батальон автоматчиков, саперы и другие вспомогательные подразделения. Полк вошел в Тацинскую танковую дивизию, преобразованную из знаменитого корпуса. Наш полк размещался в Острове, а остальные части вместе со штабом стояли во Пскове.

Поступил приказ о награждении капитана Тимофеева и лейтенанта Никифорова орденом Красной Звезды. Так было отмечено их участие в Великой Отечественной войне. Несколько дней спустя Тимофеев был переведен в другую часть. Начальником связи стал капитан Полонский.

Зимой батальоны по очереди выезжали из Острова в зимний лагерь, находившийся в районе станции Черской, на полпути к Пскову. Здесь весной 1944-го года мы вели бои за выход к реке Великой. Чтобы не забывать фронтовую обстановку, нас поселили в землянках. Много ходили на лыжах. По окончании занятий нас с Индюковым оставили охранять землянки. Квартировали мы в ближайшей к лагерю деревне. Кроме нас в доме жили старики-хозяева, дочка с мужем и мальчик трех лет. Сухой паек отдавали хозяйке, и она нас замечательно кормила. Через месяц батальон опять вернулся в лагерь. После недельных занятий возвратились в Остров.