Так в чём же их сила? В слабости… На этой мысли я запнулся. Взглядом скользил по телу девушки, не понимая, что меня раздражало. А когда Штиль потянулся, чтобы развязать веревочки небольших кусочков ткани, скрывающих её грудь, будто очнулся от чар:

— Я сам! — испугался своего голоса. Да и вообще не стоило мне вмешиваться. Брат уже давно стянул с неё верхнюю ткань, откинул в сторону, оставив только то, что прикрывало самые интимные места. Я следил молчаливо… пока Штиль не переступил границу, которую я мысленно вычертил.

Брат не воспротивился — уступил место, и пока склонялся над самкой, поинтересовался:

— Зачем она тебе?

Вопрос был уместен. В отличие от Штиля, я держался на расстоянии от людей. Все спорные вопросы решал в пользу жителей воды, потому что человек априори не мог быть прав. Люди — зло… чудовища, загрязняющие всю планету, и в том числе воду! Из-за них в нашем мире вот-вот грянет катастрофа. О чём со Штилем не раз вёл спор. А в итоге не он, а я притащил в святая святых человеческую самку!

— Не знаю, — признался я, с любопытством рассматривая полную грудь девы с острыми сосками. Крупная, упругая, мало чем отличающаяся от груди наших самок. Если только ореолы темней. — А зачем мы её раздели?

— Ткань влажная, вредно для больного человека.

— Это не тронь, — я кивнул на ткань, скрывающую лобок девы. — Я сам… потом.

— Ты уже себя ведёшь, как агрессивный самец, — уличил брат. — Я же не собираюсь…

— Неважно, но не тронь, — вышло гортанно и очень воинствующе.

— Ладно, — смирился Штиль, мотнув головой. — Ты уверен? — нахмурился, давая шанс передумать, когда я отошёл от самки, позволяя ему вернуться к врачеванию.

— Нет, — не лгал, смысла в том не было. — Но спасай.

Штиль какие-то отвары готовил, вливал в рот девушки. Замесил мазь в чаше каменной, немного подцепил…

— Ты что собираешься делать? — я подступил ближе, хотя до сего просто наблюдал со стороны.

— В тело втереть нужно, — буркнул Штиль, на грудь самки ладонь водрузив.

— Руки убери, — я затаился, сам не ожидал, что так странно отреагирую.

— Её смазать нужно, желательно всю…

— Я сам, — огорошил, хотя никогда ничего подобного не делал.

— Уверен? — покосился Штиль. Непонятно, что прочитал на моём лице, но поднялся торопливо. — Смотри, это не любовная игра, — с горькой усмешкой. — Жир втирать нужно круговыми движениями и без ласки, именно втирать… Чтобы кожа пропиталась, и тепло внутрь пошло!

— Я понял, — решительно кивнул. — Если это всё — уйди! — до рыка утробного хотелось остаться наедине с девушкой. Без лишних глаз!

— Потом бы её накрыть теплой тканью… или… — замялся Штиль, — собой греть. Она должна потеть… и пить давать часто, чтобы одна жидкость выходила, а другая поступала.

— Понял, — вторил глухо я, уже мыслями в деле.

— Саму грудь… необязательно трогать, — прилетело насмешливо.

— Свали к морскому дьяволу! — ощерился я, не оценив шипастости брата. — Мне не нужна эта самка!..

— Угу, — буркнул Штиль, — но почему-то с упорством её спасаешь.

Мне нечего было на это ответить. Поэтому терпеливо ждал, когда брат уйдёт. Только шаги утихли, я приступил к процедуре.

Это было странно и очень… возбуждающе. Никогда прежде ни одна самка не творила подобного с моей плотью. Правда, прежде, чем лечь рядом, пришлось нырнуть в небольшой водоём пещеры с пресной водой. Чуть охладиться… и только после вернуться к деве.

А потом я лежал и смотрел на людскую самку. Юную, мягкую, слегка в теле, нежную. Смотрел и не находил ответа — зачем? Зачем она нужна? Ради интереса? Какого? Один раз уже выбралась из пещеры. А что дальше? Отпустить — нельзя. Это очередное нарушение закона. Убить? На том мысль вильнула в пучину банального интереса.

Как дева отреагирует на новую жизнь?

Что будет делать? Захочет ли выбраться с острова? На что будет готова ради спасения…

Да, это, пожалуй, будет интересно… Останется лишь убедить в научном интересе отца, братьев и самок, на чьём острове теперь гостит человечка.

Глава 4

Тайфун

Пару дней сражался с богами за жизнь девы. Она бредила, металась во сне, стонала, и прижималась ко мне, словно искала спасения. Было диковато за этим наблюдать, а ещё больше реагировать на болезненную самку. Я не подыхал от желания, не сходил с ума от волнения, но упорно выхаживал, выискивая у себя же ответ на простой вопрос: ЗАЧЕМ?

Слабый должен умереть! Нет жизни слабым и болезненным. А потом наперекор разумному, давал отваров, которые приносил Штиль. Кормил перемолотой едой, которую добывал для человечки по совету брата… Проверял травмы самки, прислушиваясь к советам врачевателя — смазывал синяки и ушибы.

А он посмеивался над моей придурью. Не зло, в ком-ком, а в Штиле не было ничего подлого. Он всегда говорил в лицо, находил верные слова, задавал умные вопросы и ответы давал исчерпывающие. Младший был непомерно смышлёный и порядочный. Поэтому его и допускал к пещере.

Ему прощал насмешки.

Брат бил точно в цель, а ругать за правду — недостойно. Да и сам я понимал, что вёл себя не как всегда. Я ни за кем и никогда столько не ухаживал. В детстве у меня не было любимых питомцев, матери не знал, потому и нежности не испытывал, не проявлял желания её кому-то дарить. С отцом постоянно спорил… Невесты не волновали, как и пересуды. Я был всегда себе на уме, но всегда за наш народ, а тут… Из-за прихоти слепой. Да к тому же притащил чужую самку на остров, где наши самки отсиживались в кровные дни, и где проходили ритуалы брачевания и спаривания.

Неосмотрительно, подозрительно, вопиюще аморально и абсолютно вне правил!

А я и не отрицал, что совершил. Не оправдывался! Вообще не вступал в какие-либо пересуды, даже когда в свой мир возвращался по необходимости. Подкрепиться, охладиться, отчитаться, с братом обсудить важные моменты лечения.

А вот Лагуна с каждым днём была всё навязчивей.

Хотя в её внимании сам виноват. Из трёх будущих жён именно Лагуну собирался назначить главной, вот она и вошла в роль раньше времени. И если другие знали своё место, то принцесса Южного моря порой забывалась. Она была здесь гостьей, и очень задержалась. Да, это было уговорено — невеста могла жить подле будущего супруга вплоть до бракосочетания, но это ни в коей мере не значило, что она имела права лезть в мою жизнь. А она это делала с завидным упорством!

Между нами связь давно, и, по сути, только ей дозволено со мной говорить на равных, и то, по статусу рождения. Других я выбирал из простых, но обязательно красивых и способных зачать. Бедра, грудь, сила…

Лагуна сама дала на это согласие. Многожёнство у нас не ради утех. Всё дело в наследниках и зачатии. Без них наш мир падёт! Поэтому много женщин — больше шанса на потомство. С таким устоем мы живём давно — в этом нет ничего особенного. Самкам приходилось мириться с таким порядком вещей, но не всякий самец мог позволить себе несколько жён. Для этого и достаток должен быть, и сила, и власть!

До сего момента меня вполне всё устраивало, тем боле близкие отношения весьма приятны, но у нас они не так культивируются, как у земных существ, где соитие доходило до грязи и повсеместности и повседневности… У нас для этого было и место, и время, всё обусловлено и оговорено.

— Ого, — присвистнул брат, заявившись с утра пораньше. — Тебя отсюда не выставишь!

Я давно проснулся, да так и завис возле молодой самки. Она уже не была невыносимо жаркой, и поэтому мне не приходилось постоянно её охлаждать, хотя, признаться, это было приятно, и я даже стал получать удовольствие от привыкания к её горячему телу.

— Не зубоскаль! — отрезал я мрачно. Секундой позже: — Почему она до сих пор?..

Умолк — девушка застонала. Штиль испуганно отступил к стене, я вскочил с ложа и остановился у источника на тот случай, если самка откроет глаза, и мне нужно будет прятаться.

Но девушка лишь чуть поворочалась, так и не открыв глаза.