— Волнуемся, но не все, — призналась тихо. — Среди нас разные люди. Кому-то плевать на остальных — лишь о себе заботятся. Есть равнодушные. Не злые, но равнодушные. А есть другие, и они правда стараются, — поспешно заверила. — Вопросы экологии поднимаются на телевидении, в сетях, — я ему уже немного объясняла, что это всё значит. Не скажу, что понял, на пальцах объяснённое, но в общих чертах… По крайней мере, уже ему знакомо, поэтому не страшилась, что придётся вновь вдаваться в разжевывание. Вообще у амфибии удивительная память — единожды услышав, он больше не переспрашивал, а иной раз мог воспроизвести сказанное мной чуть ли не слово в слово.

— Строим заводы перерабатывающие, тару… — я в этом немного разбиралась из-за специфики работы отца. И то, последний проект стопорил как раз из-за нехватки средств. Нет, мы не были бедны, отнюдь, но одно дело, когда у тебя на счету сумма на нужды повседневные и когда нет средств на полномасштабное строительство огромного перерабатывающего комплекса. Тут совсем другие суммы. Отец долгое время бился с учредителями разных корпораций, чтобы проект поддержали. И мой брак со Стэфаном как раз был шагом к важному объединению крупных корпораций, который должен принести инвестиций.

Да, я была разменной монетой, как и Стэфан… Наше солидное приданное измерялось не столь деньгами, как бизнесом и связями. На этот счёт я не строила иллюзий, жаль в них их так ловко заставил поверить Радмински. Хотя, частично мои симпатии к нему остались. Он доказывал, что он не пустой мажорчик, мотающий наследство. Он был достойным человеком и умел зарабатывать, по крайней мере, уже стажировался в отцовской корпорации, и, вроде как, был на особом счету.

Свой кабинет, своё направление, куча народу в подчинении.

Так что ему тоже не сладко. Он весь из себя крутой и достаточный — и тут бах — ему меня подсунули. Не отказаться… Ему как и мне пришлось согласиться с выбором родителей.

Мы жертвы семейных дел!

Просто очень хотелось верить хотя бы в порядочность по отношению к такой же заложнице обстоятельств. В конце концов, я ему не враг. Нам жить… Делить не только кров — нам бизнес потом вместе удержать нужно.

И я с его подачи поверила в невозможное!

В то, что он и я — мы можем быть вместе, как пара.

Зря он так поступил. Зря меня на остров потащил. Зря позволил лишнего принять. И конечно же зря с Анитой меня обсуждал! Их отношения стали для меня ударом, сшибив розовые очки. Я ведь честности хотела. Не любви — так доверительности.

Как он сказал: «пухлая, глупая, наивная, зато настоящая».

В точку. Обидно, но что есть, то есть!

Я думала о случившемся, и не раз. Переваривала обрывки подслушанного разговора. И приходила к единственному умозаключению: хоть и не видела всей картины в целом, но запомнила «булочка, пышечка… станет женой… влюбишься — убью!» По сути разговор молодых, горячих.

Да он меня протрезвил. Заставил видеть то, что по глупости не замечала. Только вряд ли бы что-то изменилось, окажись я опять в своём мире. Обязательств никто не отменял. Отцу как и прежде нужна помощь. Семейство Радмински не упустит шанса объединить наши корпорации. Так что — я только сломалась для открытых отношений.

Сломалась «Бы», если бы… Но мне и того не дано. Увы, я на острове. Никто меня не находит, даже если ищет… А мысли о доме меня одолевали всё время, и теперь всё чаще доводили до слёз бессилия и пустоты.

— Что есть завод? — вырвал из тягучих мыслей Тайфун, хмуря брови.

— Отходоперерабатывающий? — уточнила задумчиво. Амфибия кивнул, и я продолжила: — Большое здание, разделённое на секции и блоки, где есть специальное оборудование, — опять заблудилась в терминах, поэтому торопливо переиначила: — машины, придуманные людьми, для того, чтобы отходы перерабатывать и нечто полезное. Например, бутылку из-под сладкой газировки в специальные гранулы для изготовления тех же бутылок.

По совсем озадаченному выражению лица Тая, поняла, что ему тяжко даётся упорядочивание в голове столь сложных махинаций людей.

— Это так нелегко объяснить на пальцах, — сдалась, окончательно сникнув, — были бы в моём мире, я бы тебе экскурсию устроила. Мой папа не откажет. Для него эта тема — смысл жизни. Он как раз из тех, кто переживает за экологию, — пробубнила, изучая очередной лоскут ткани.

— А кто твой отец?

— Он, — замялась, к удивлению осознав, что за всё время пребывания, ни разу не заговорила на столь щекотливую и личную тему, как родители и жених, — владеет небольшим заводом по утилизации отходов, а сейчас жизнь убивает на то, чтобы построить отходоперерабатывающий комплекс. Эдвард Шольц. А мой жених, Стэфан Радмински. Его семья владеет значительным пакетом акций порта Лос Анжелеса, — обронила, а раньше бы с большим хвастовством это сказала. Ещё бы — меня всегда переполняла гордость, что именно я стану женой Радмински младшего. И что мой отец довольно известная личность. Ещё бы и о маме пару слов ляпнула, как-никак именитая фотомодель и ведущая на телевидении, но не сейчас — сейчас умолкла под хмурым взглядом Тая.

— Ты можешь брать всё, что пожелаешь, — кивнул безлико: видела в его глазах крайнюю растерянность и даже смятение, будто зацепила чувственные струны его души, а он это пытался скрыть.

— Спасибо, — теперь мне ещё сильней взгрустнулось. Стало не по себе, вроде как покичилась могуществом денег, своей значимостью и завидным женихом, а на деле уткнулась в пустоту… изменника, и бессилие людей перед миром, если нет средств к существованию!

Тай не остался со мной поболтать. Ушёл… и не приходил несколько дней.

Я бродила одна, зло ожидая его появления, а когда наткнулась на знакомую каменную стену, сегодня ласково облизываемую волны, решилась проверить пещеру, в которой очнулась после утопления. Что если тот лаз под водой — выход в мой мир? Смешно, конечно, Тай объяснил, что мы живём в одной параллельной, просто мой мир — мир людей, а его мир — водной стихи, вот и понятие такое прижилось. Его мир и мой, как если бы я оказалась крошечной и попала к муравьям, или наоборот увеличилась и познала землю с высоты.

Глава 12

Тайфун

Я не мог скрывать от семьи то, что узнал. Одно дело упираться и держать человека у себя, другое утаивать важное и существенное, о чём умолчи я сейчас, потом обернётся куда более крупными проблемами. Поэтому на встрече с Валом и Смерчем, стоя напротив отца и брата, выдал как на духу:

— Мирэя — дочь того человека, кто занял мёртвый остров.

— И? — громыхнул Вал, сидя на высоком троне главного зала. Вперил в меня тяжёлый взгляд, но терпеливо ждал продолжения.

— Она уверяет, что он собирается не губить наш мир, а построить завод, — в несколько слов объяснил то, что Рэя разжёвывала подробней и сложней.

— Мы будем ей верить? — был как всегда резок брат. Даже ударил кулаком по подлокотнику своего трона: чуть меньше от отцовского, и по праву руку от владыки.

— Ей нет смысла лгать, — бросил я Смерчу в тон, ничуть не робея перед будущим царём Океании. — Она не в курсе, что мы следим за ним. А ещё, — замялся на миг, готовясь к буре, что сейчас грянет, — она невеста сына того, кто владеет портом их крупнейшего города.

— Она мне нужна! — как и ожидал, брат в секунду был подле меня. Высился, гневно сопя и сверля меня лютой злобой. Я его не страшился. И сила его не пугала. В данный момент я мыслил куда спокойней, и это придавало мне уверенности в собственной правоте.

— Она не будет отвечать за проступки других, — не думал уступать, тем более отдавать ему на расправу Рэю. — Твои претензии понятны, но Мирэя не в ответе за то, что кто-то из её знакомых причастен к похищению твоей невесты. И причастен ли… — напомнил горькую правду: доказательств похищения Вариэль именно людьми мы так и не отыскали.

— Ты сомневаешься в моих словах? — недовольно изумился брат.

— Нет, но неопровержимых доказательств нет…

Да, нити вели в огромнейший город на берегу океана — Лос Анжелес. По крайней мере, с воды в тот момент только одна странная птица взлетела — металлическая, жутка грохочущая верхними крыльями. Мы со Смерчем бросились за ней, но проследить дальнейший путь по суше не смогли. Плавали быстро, а ходили — медленно. Птица была гораздо быстрее… Я остался на берегу, а Смерч бежал. И я его понимал. Вариаэль была его жизнью! Я никогда не видел никого счастливее, чем эта пара. И брата жалел… Поэтому не остановил. Смотрел ему в спину, а Смерч бежал сколько мог, а потом… потерял след и вернулся домой ни с чем. Его нашли наши, кто по приказу Вала патрулировал береговую линию, ожидая возвращение наследника. Через несколько недель — исхудавшего, едва цепляющегося за жизнь. Спасали, откачивали — Штиль тогда был ещё молод и главным врачевателем Буревестник был. Древний амфибия с древними методами лечения. Едва не потеряли брата, но я нашёл, как его вернуть к жизни. И это было отнюдь не зелье. Это был стимул! Я заверил, что мы выясним когда-нибудь правду и если в похищении виноваты люди — они за это понесут наказание. Ход сработал. Я правильно рассудил, что умирал Смерч не от истощения или отравления городским смогом человечек — брат умирал от тоски без любимой. Не желал жить без Вариэль. Вот я ему и дал стимул.