А тут на берегу недалеко жила одна женщина, ведьма. А у этой ведьмы была дочь. Вот захотелось им этого Лутонюшку съесть. Ведьма подслушала, как мама Лутонюшку зовет, пришла раньше ее и кричит:

А Лутонюшка думал, что это мама его кричит. Приплыл, а ведьма его цап-царап в мешок и утащила домой. Утащила и закрыла, никуда не отпускает. И в тот же день велела дочери жарко истопить печь, чтобы изжарить Лутонюшку и съесть. Истопила дочь печь и говорит: «Иди, Лутонюшка, садись вот на лопату, я тебя в печь посажу». Ну, куда Лутонюшке деваться, пришлось сесть на лопату. Сел он на лопату, ноги раскинул: одну вправо, другую влево, — а руки вверх поднял. Толкала, толкала она его на лопате, никак не может затолкать его в печь, говорит:

— Лутонюшка, что ты так-то, ты свернись, как кошечка.

Он говорит:

— А я не умею, покажи мне как.

А она говорит:

— Да вот так! — легла сама на лопату-то и свернулась.

А Лутонюшка взял лопату-то, швырк в печь и заслонку припер. Ведьмина дочь и изжарилась. Хотел Лутонюшка убежать, но кругом все было заперто. Забрался он на полати, спрятался в угол и лежит.

Пришла ведьма.

— Ну, пахнет хорошо, вот я щас позавтракаю.

Раскрыла печь, достала мясо и начала есть. Наелась досыта и катается по полу.

— Эх, покататься бы мне, поваляться бы мне на Лутонюшкиных-то косточках!

А Лутонюшка с полатей не вытерпел и говорит:

— Покатайся-ка, поваляйся-ка на дочериных-то косточках!

Она услышала, посмотрела, покликала — и правда, дочери нет. Ну, думает, ладно, пуще того рассердилась на Лутонюшку:

— Изжарю я тебя, все равно съем!

Опять жарче того печь натопила. Лутонюшку поймала: сбежать ему некуда. Говорит:

— Садись на лопату.

Он сел, опять точно так же ноги в разные стороны растопырил, а руки вверх поднял. Она его толкала, толкала, никак не могла затолкать. Говорит:

— Дак, Лутонюшка, что это такое, неужели ты не можешь свернуться, как кошечка?!

— Это как, как кошечка? Я не умею.

— А вот так.

Лутонюшка говорит:

— Ну, покажите, как это?

Свернулась ведьма на лопате, а он швырк ее в печь и затолкнул. А сам закрыл заслонку покрепче, знает, что в доме больше никого нет, стал дверь коверкать, ломать, выдергивать. Освободился и прибежал домой к маме, рассказал, что он у ведьмы был да что с ведьмой и ее дочерью справился. Мать его одобрила, похвалила, но на речку больше не отпускала, пока он не подрос. Он немножко подрос и снова стал рыбу ловить. И стали они жить-поживать и добра наживать. На том и сказке конец.

Когда-тося жили старик со старухой, не было у них детей. Взяли они полешко, стали его чесать и вычесал и из полешка мальчика, Ванькой его назвали. Ванька стал ходить и все делать. А старики че — вот радехоньки стали, что, видишь, у них Ванька появился. Ванька все в доме делает, помогает.

А от них была речка недалёко. А на том берегу жила Баба Яга с тремя дочерьми. И вот они стали заманивать парня-то: «Давай, иди к нам, мы тебя блинами, шаньгами накормим». А тятя Ваньке наказывает: «Ты за речку не ходи: там Баба Яга живет». А у Ваньки лодка была, сделали ему старики, чтобы он рыбачить ездил. Он и уплыл в лодке на другой берег. Девки, дочери Бабы Яги, его подманили и у себя закрыли. А Баба Яга говорит старшей дочери: «Мы сейчас уйдем, а ты его к нашему приходу поджарь». Оставили дочь одну дома. Дочь печь жарко истопила и говорит: «Давай садись на лопату! Я тебя поджарю, мамка так велела». — «Ну как я сяду? Как я сяду? Я ни разу на лопате не сидел. Я не могу сесть! Ну-ка, ты покажи, как сесть-то!» Она села, ножки скорчила. Он ее в печку — раз! — толкнул, заслонку закрыл, подпором подпер — все, девка испеклась. А сам в подпол залез и сидит там под полом-то. Баба Яга приходит с девками, а уже на столе мясо-то. Смотрят, а третьей девки где-то нету, куды-то убежала, наверно. Ну, убежала и убежала. Они сели, сидят, нажрались мяса-то и валяются по полу: «Покататься бы, поваляться бы на Ванькиных-то косточках». А он там в голбце кричит: «Покатайся, поваляйся на дочериных-то косточках!» — «Ух он, — говорит Баба Яга, — он дочерь-то у нас испек!» Назавтра оставляет другую дочь: «Ты сильнее буди, ты его испеки!» — «Испеку!» — дочь обещает. Однако Ваня и ее так же испек. На третий раз уже третью дочерь оставляет Баба Яга. И снова все повторилось. Всех сожрала сама Баба Яга. Тожно сама осталась и говорит: «Седня я все равно пожарчей печку истоплю, его испеку и съем». Печку истопила. Стала Ваню на лопату сажать. Ваня и говорит: «Ну как я сяду, если я ни разу на лопате не бывал? Ты, бабушка, пожалуйста, сядь сама и покажи мне и тожно испеки меня, раз шибко уж тебе охота мое мясо ись». Села Баба Яга сама на лопату и говорит: «Давай вот так! Вот так, вот так укладывай руки». А у Бабы Яги когти большие, она не может их никак укласть. Как только уложила, он ее в печку — тур! — и испек. Жердью, что загодя приготовил, печку припер. Она кричала-кричала в печке и испеклась.

Тут отец приезжает, ищет его: «Где ты, где ты, наш Ванюша?» — «Я Бабу Ягу в печке испек, не бойтесь, сейчас Бабы Яги уж не будет за рекой!»

Щука да елец — там и сказке конец!

Жил-был старик со старухой. Жили-жили, и не было у них детей. Вот они думают, как же бы им детей приобрести. Они поставили кадку на печь и все туда сложили: и мусор всякий, и помои, и всякую грязь. И все квасили, квасили, и все это у них там укисло. Они встали, посмотрели — а там мальчишка сидит, такой косматый, толстый. Они достали его оттуда. А как его назвать? И назвали его Бисдунок.

Вырос этот Бисдунок, стал большой, сильный, косматый, ест здорово. И вот однажды старуха села прясть и уронила в голбец клуб[63] да простень[64]. Послала Бисдунка:

— Сходи-ка, сынок, в голбец, достань-ка мне клуб да простень.

А Бисдунок был всегда жадный, голодный. Пока в голбец лазил, съел и клуб, и простень. Вылез и говорит:

— А я съел клуб и простень. И тебя сейчас съем.

Пришел старик с топором с улицы, говорит: «Зачем же ты клуб с простнем съел? А баба где?» А он взял и старика съел с топором. Побежал по улице. Идет, а там мужики едут, сено везут на лошади. Смотрят: кто-то толстый такой шагает. Они остановились, спрашивают: «Что это ты идешь так?» А он взял да и проглотил и их всех вместе с возом и с лошадью. Идет дальше. Видит: баба с коромыслом, ходила белье полоскать, несет на обоих концах коромысла белье. Он взял подошел к ней и ее съел.

Идет бык рогатый по деревне: «Му-му!» Бисдунок к нему подошел и его съел. Смотрит: ребятишки катаются с горы на санках. Гора крутая, а санки ребята большие притащили. Бисдунок и говорит: «Дайте, я прокачусь». Сел на сани. Они его с горы-то как толкнут попуще, он как покатился, покатился да и накатился санями-то, своим пузом большим на угол бани. Пузо-то у него распоролось, оттуда и выскочили баба с клубком да с простнем, старик с топором, мужики с сеном, баба с ведрами и даже бык последний вышел. И все были очень рады. А Бисдунок, как пузо у него лопнуло, так и пропал. И не стало жадного Бисдунка. На том и сказке конец.

Жили-были дед и баба, детей у них не было. Вот баба и говорит деду: «Слепи-ка, дед, мальчика из глины и поставь на печку сушиться». Так дед и сделал: слепил мальчика из глины и положил на печку сушиться. Вечером с печки раздается голос: «Дедка, бабка, я есть хочу!» Посмотрели дед с бабкой на печку — а там живой мальчик.

Обрадовались старики, усадили мальчика за стол, накормили. Съел мальчик все, что было в доме, и запросил еще: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек и тебя, дед, съем». И съел деда. Съел и говорит бабке: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек, дедку с клюшкой и тебя, бабка, съем». И съел бабку. Вышел мальчик на улицу, смотрит: косари идут — и говорит им: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек, дедку с клюшкой, бабку с прялкой и вас, косари, съем». И косарей съел. Идет дальше, а навстречу ему лесорубы. И говорит он им: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек, дедку с клюшкой, бабку с прялкой, косарей с косами и вас, лесорубы, съем». И съел. Идет дальше, повстречался ему баран с большими рогами. И говорит мальчик барану: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек, дедку с клюшкой, бабку с прялкой, косарей с косами, лесорубов с топорами и тебя, баран, съем». А баран ему отвечает: «Ты встань под горку и открой рот пошире, а я разбегусь и прыгну прямо тебе в рот». Послушал его мальчик, встал под горкой, раскрыл рот. Баран разбежался да как ударит мальчика — тот и разлепился. Глина рассыпалась, и вышли на свет дедка с клюшкой, бабка с прялкой, косари с косами и лесорубы с топорами.