— Да как же не плакать. Да у старика да у старушки да была курочка Ряба, да она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, положили яичко на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Я плачу, старуха воет.

И двери заскрипали. Услышали ворота:

— Вы что, двери, скрипаете?

— Да как же нам не скрипать, такое горе. Да у старика да у старушки да была курочка Ряба, да она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, положили это яичко на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери скрипают.

Ворота услышали и захлопали. Стоит береза, под окном была. Услышала, что ворота хлопают:

— Вы что, ворота, хлопаете, не перестаете?

— Да как же нам не хлопать, такое горе. Да у старика да у старушки да была курочка Ряба, да она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, они положили яичко на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха-то воет, двери скрипают, мы, ворота, захлопали.

Услышала береза и листья опустила. Прилетела на березу ворона.

— Что это ты, береза, листья-то опустила, сучья все у тебя вниз?

— Да как же не опустить, ведь такое горе. Да у старика да у старушки да была курочка Ряба, да она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, положили это яичко на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери скрипают, ворота хлопают. Я, береза, листья опустила.

Ворона полетела и ногу себе изломала. Летела и села на бережок. Берег спрашивает:

— Что это ты, ворона, ногу-то ушибла?

— Да как не ушибить-то, ведь такое горе. Да у старика да у старушки да была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, его положили на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери скрипают, ворота хлопают, береза листья опустила. Я, ворона, ногу изломала.

Берега услышали, все кверху поднялись, осыпались. Речка спрашивает:

— Что ж вы, берега, стали такими крутыми?

— Да как же нам не быть крутыми, не осыпаться, когда такое горе. У старика, у старушки да была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, его положили на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери-то скрипают, ворота-то хлопают, береза-то листья опустила, ворона ногу изломала. Мы, берега, крутыми стали, осыпались.

И речка взбунтовалась. Поплыла, потащила все. И пришла девочка на речку за водой.

— Что ты, речка, такая взбунтованная?

— Да ведь такое горе, вы не знаете. У старика да у старушки была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, положили яичко на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери-то скрипают, ворота-то хлопают, береза-то листья опустила, ворона ногу изломала, берега поднялись и осыпались, а я взбунтовалась.

Девочка услышала такое горе и ведра-то по воде упустила, уплыли эти ведра. Идет она домой без ведер. И попадает ей навстречу священник, поп.

— Что, — говорит, — ты, девочка, плачешь?

— Да как же мне не плакать, ведь вот такое горе. У старика да у старушки да была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, его положили на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери-то скрипают, ворота-то хлопают, береза-то листья опустила, ворона ногу изломала, берега крутыми стали и осыпались, речка взбунтовалась, а я ведра упустила.

Поп побежал, у него порвался гойтанчик[47] и потерялся крест. Прибежал поп домой без креста. Его попадья спрашивает:

— Что ж ты, батюшка, без креста? Где у тебя крест-то?

— Ой, разве дело до креста, тут такое горе, что у старика да у старушки да была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, его положили на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери-то скрипают, ворота-то хлопают, береза-то листья опустила, ворона ногу изломала, берега крутыми стали и осыпались, речка взбунтовалась, девочка ведра упустила. А я вот шел, с горя-то и крест потерял.

Ну, попадья тоже расстроилась и забыла свою квашню-то делать, она хлеб пекла. Квашня говорит:

— Что ты меня не трогаешь, хлеб не печешь?

— Разве я могу что-то делать, ведь такое горе, ведь у старика да у старушки да была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, красно-багрено, его положили на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери-то скрипают, ворота-то хлопают, береза-то листья опустила, ворона ногу изломала, берега крутыми стали и осыпались, речка взбунтовалась, девочка ведра упустила, батюшка крест потерял, а я не могу хлеб испечь.

Попадья пошла на улицу. Едут мужики, видят: попадья бежит и спрашивают:

— Куда ты так торопишься, бежишь?

— Да как же мне не бежать, ведь такое горе случилось. Бегу всем рассказать. Такое горе. У старика да у старушки да была курочка Ряба, она снесла яичко сине-зелено, краснобагрено, его положили на полку, на прямую соломку, мышка бежала, хвостиком задела, яйцо упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери-то скрипают, ворота-то хлопают, береза-то листья опустила, ворона ногу изломала, берега крутыми стали и осыпались, речка взбунтовалась, девочка ведра упустила, батюшка крест потерял, а я квашню оставила.

А мужики-то с сеном ехали. Узнали, что такое горе, и сено с лошадьми оставили на дороге и поехали по домам, своим женам все рассказать. Жены и спрашивают:

— Что это вы сено оставили на дороге?

— А как его не оставить, если такое горе? Говорят, у старика, у старушки была курочка Ряба. Она снесла яичко сине-зеленое, красно-багреное. Положили они его на полку, на прямую соломку. Мышка бежала, хвостиком махнула, яйцо-то упало и раскололось. Старик плачет, старуха воет, двери скрипают, ворота хлопают. Береза листья опустила. Ворона ногу изломала. Берега крутыми сделались, речка взволновалась. Девочка ведра упустила, батюшка крест потерял, попадья не сумела хлеб испечь. Прибежала вот нам сказала. Мы лошадей оставили.

Ну, женщины услышали про такое горе у старика, у старухи. Решили побежать к ним. Пришли. Собрались у них целой деревней. Старик плачет, старуха воет. Люди говорят:

— Не плачьте, не плачьте, вам курочка снесет еще одно яичко, не только сине-зеленое, красно-багреное, но и золотое.

Услышали старик со старухой такую новость и решили больше не волноваться. И стали ждать, когда им курочка снесет еще яичко. Она им еще яичек снесла, только не таких ярких и не золотых, а просто белых, на том они и успокоились. На том и сказке конец.