Более того, ему потребовалось мое безоговорочное содействие - он даже не счел необходимым дать мне элементарное объяснение той срочности, с которой ему потребовался глава моего отдела. С его точки зрения, достаточно было бросить кость тщеславию презираемого меньшинства - в виде фразы о том, что руководство последних узнает о чем-то раньше рядовых светлых.

Что уже говорить о рядовых, в его понимании, сотрудниках нашего отдела. Воспользовавшись мной как отмычкой, чтобы получить доступ к моему руководителю и принудить его к контакту, он соизволил принести гротескные извинения лишь после того, как продержал еще добрый час ненужный ему более инструмент в заключении. И еще и сопроводить его на землю предложил под конвоем.

Я счел себя недостаточно достойным столь высокой чести. Собственно говоря, я даже не имел ни малейшего намерения сразу туда возвращаться. Меня крайне встревожили настойчивые расспросы карающего меча о Даре, которыми он бомбардировал меня в ожидании появления моего главы. Размышляя над ними под молчаливым - благодарение Творцу! - надзором его подручных, я сделал единственно возможный вывод. Срочная информация касается безопасности Дары, и меня оставили в неведении, чтобы я не приступил к ее немедленной эвакуации.

За подтверждением или опровержением своей догадки я отправился - прямо из логова карающего меча - к своему главе. Его ответ оставил у меня крайне неприятный осадок. Мне было объявлено, что поступившая информация меня не касается, но потенциально имеет огромное значение и требует фундаментальной проверки, которая поручена специалистам в этом вопросе.

Я отметил про себя, что об отсутствии связи полученной информации с моей дочерью мой глава не упомянул.

По возвращении на землю беспокойство мое только усилилось. Оказалось, что карающий меч поставил Марину в известность о новой операции, в которой срочно потребовалось мое участие. При моем отказе он бы немедленно понял, что его маневр разгадан, и всего лишь усложнил бы его. С другой стороны, согласие существенно связало мне руки в сопровождении Дары, к которому мне снова пришлось вернуться. Причем с удвоенным вниманием - впервые в жизни мне пришла в голову мысль, что нападения можно ожидать не только со стороны светлых, и, с горечью вспоминая слова Гения о необходимости переговоров с ними, я ломал себе голову над вопросом, чем карающий меч мог прельстить моего главу.

Ответ на этот вопрос пришел с совершенно неожиданной стороны. Когда мне позвонил Анатолий с просьбой научить его ставить мысленный блок, сначала я услышал в его словах лишь подтверждение того, что светлые взяли весь мыслительный процесс под полный контроль. Но его последующее сообщение о грядущей встрече с нашими представителями и о ее целях просто оглушило меня.

Проникновение в инвертацию было тем самым поворотом калейдоскопа Гения, после которого картина мира полностью изменилась. Изменились все правила нашего противостояния светлым. Нам нужна была новая тактика. У нас больше не было возможности укрыться от их нападений. Впрочем … они также потеряли эффект неожиданности в своих атаках.

Я понял скрытность своего главы, его желание втайне проверить реальность крушения существующего порядка вещей.

Я почти понял мотивы карающего меча - уничтожение средств нашей защиты давало ему возможность вернуться к открытым погоням и применению грубой силы.

Но я абсолютно не мог понять Анатолия. Он думал о том, как скрыть какие-то частности великого открытия от нас, а не о том, как поделиться им с собственным сыном. Моей же первой мыслью в отходящем от шока мозге было: «Теперь никто и никогда не сможет застать Дару врасплох!».

Такая возможность стоила и передачи светлым элементарной уловки блокирования мыслей, и риска прямого неповиновения моему главе.

Мне показалось, что он именно так и воспринял мой внеплановый и срочный визит. И мое впервые заблокированное в его присутствии сознание также явно внесло свой вклад в его настороженность. Которая сменилась каменным выражением лица при первых же моих словах.

- Я считаю своим долгом сообщить Вам, - начал я, - что мне случилось узнать об открытии, сделанным светлыми, и об их намерении посвятить в него нас.

- Складывается впечатление, - проговорил мой глава одними губами, - что служба внешней охраны весьма вольно трактует заключенные договоренности. Придется-таки предоставить ее руководителю выделенную линию - чтобы хоть как-то контролировать данное им слово.

- Прошу Вашего разрешения, - не стал я разубеждать его, - присутствовать на назначенной встрече.

- Я вижу, что Ваш источник, - промелькнула в его голосе язвительная нотка, - забыл упомянуть о решении ограничиться минимальным числом участников. С нашей стороны планируется присутствие Гения и мое собственное. Кого из нас Вы намерены заменить?

- Я не хотел бы, чтобы Вы услышали в моих словах критику, - осторожно продолжил я, - но Вам не кажется, что такое представительство совершенно не равноправно? С нашей стороны - глава всего нашего течения и один из его самых блистательных умов; в то время как с их - всего лишь начальник одного из отделов и рядовой хранитель, причем, бывший, насколько я понимаю, и даже не имеющий непосредственного отношения к открытию.

Мой глава ничего не ответил, но губы у него сжались в тонкую ниточку на потемневшем лице.

- Не слишком ли много чести? - усилил я нажим, чувствуя, что нашел нужный тон. - Я уверен, что они делятся с нами этим открытием вовсе не бескорыстно. Стоит ли идти у них на поводу? Стоит ли демонстрировать им такую заинтересованность?

В прищуренным глазах моего главы появилось хищное, опасное выражение.

- Что Вы знаете об аналитическом отделе? - неожиданно спросил он.

- О чем? - сбился я с мысли.

- Почему Вы хотите присутствовать при встрече? - словно не заметил он отсутствие моего ответа.

- Чтобы приобрести это умение и передать его дочери, - объяснил я, четко выговаривая каждый звук. - Я не верю, что светлые совсем оставили попытки ликвидировать ее.

На этот раз мой глава молчал дольше, словно взвешивая каждое мое слово по очереди и оценивая его по каким-то только ему известным критериям.

- Хорошо, - проговорил он наконец. - Я даю Вам разрешение заменить меня на переговорах. Однако, - пресек он уже вырвавшееся у меня изъявление благодарности хлопком ладони по столу, - если Вам удастся попасть на них, к Вашей основной задаче добавятся еще две.

- Если удастся? - глянул я на него в недоумении.

- Окончательное слово остается за Гением, - загадочно отозвался мой глава.

- Какие задачи? - тряхнул я головой, чтобы отогнать мысль о том, что игра в шарады становится слишком популярна у нас в отделе.

- Во-первых, безопасность Гения должна быть обеспечена любой ценой, - отчеканил он. - Я подчеркиваю, любой. Во-вторых, меня будет интересовать Ваша оценка бывшего хранителя. Он действительно получил новый статус, и я хочу знать, как это на него повлияло.

Я с готовностью кивнул и попросил разрешения удалиться. Уже у самой двери я вдруг вспомнил произнесенную в самом начале разговора фразу.

- Еще раз прошу прощения, - вновь повернулся я лицом в своему главе, - правильно ли я понял, что руководитель внешней охраны потребовал выделенную линию связи?

- Да, - досадливо поморщился он, - и вопреки Вашему предположению, эта линия будет ему предоставлена одноразово.

- Зачем же? - усмехнулся я. - Можно обучить его блокированию мыслей, не вводя его в курс дела, а потом настроить линию на ключ от его блока. И таким образом и дальше контролировать его верность данному слову. И не только.

- Я вижу, Вам удалось сохранить не только острый глаз, но и изобретательность в ответных ударах, - тонко улыбнулся мой глава, и я, кивком приняв комплимент, наконец-то вышел.

Отправился я, не долго думая, прямо к Гению. В конце концов, меня только что поставили в известность, что решающее слово о моем участии в контакте со светлыми принадлежит ему, и мне очень хотелось, чтобы оно прозвучало как можно скорее.