В голове у меня что-то стало проясняться. Ну, это если прояснением считать густой туман вместо полных потемок.

- Ты вызывал меня? - на всякий случай уточнил я.

- Да! - театрально развел он руками. - Всю неделю! Каждый день! По десять раз в день! И напрямую, и через ваших. Но мне же сообщили, что ты попросил уединения, - он почти выплюнул последнее слово. - Чтобы подумать. Ошибки свои, так сказать, осознать. А может, нужно было думать до того…

- Подожди, - остановил я его, и методично, пункт за пунктом рассказал ему о своем заточении, попытках связаться с ним, или хоть с кем-то, разговоре с моим руководителем, внештатниках, преградивших мне дорогу к нему, всех моих ухищрениях, чтобы обойти их…

С каждым моим словом лицо у него все больше хмурилось, а при упоминании о посте внештатников он и вовсе почти зашипел.

- Ладно, сочтемся, - пробормотал он, обращаясь явно не ко мне, и добавил, мотнув головой: - С этим я разберусь. Тут такой кипеш первые дни стоял, может, какие накладки и вышли. Но ты мне можешь, наконец, объяснить, - снова завелся он, - какого лешего ты вообще в тот день за руль сел? Как тебя под мою машину занесло?

- Да откуда я знал, что там твоя машина будет? - заорал наконец-то и я. - Что вы там вообще делали? Ты меня не мог предупредить, чтобы я в объезд поехал?

- Так я же тебе звонил! - снова засверкал он глазами. - Как только вы из города выехали! Но ты же трубку бросил!

У меня перед глазами вдруг замелькали обрывки картин из того последнего дня. Точно, он мне звонил. Но я машину уже с трудом удерживал и сказал ему, что перезвоню. И Татьяне кто-то звонил. Марина, сказала она мне. И она на тот звонок даже не ответила…

А потом я увидел ее руку в перчатке на моей, вцепившейся в руль, и внезапный, резкий поворот этого руля отнюдь не по моей воле…

- Стас, - очень медленно, очень с расстановкой начал я, - скажи мне пожалуйста … пожалуйста, что это была за операция?

Он смешался. Отвел глаза. Пожевал губами. Впервые в этом разговоре. Впервые на моей памяти. И это испугало меня больше, чем его яростный крик, сверкающие глаза и грохот сжатого кулака по столу.

- Давай-ка присядем, - сказал, наконец, он, и мне стало совсем не по себе.

Я слушал его, категорически отказываясь верить своим ушам. Задача по устранению Игоря и Дары с земли, поставленная ему высшим руководством. Планы по очистке их памяти. Его размышления, как сделать это с минимальным ущербом для них. Категорический запрет ему посвящать в эти планы любого из нас. Его выход на Марину как лицо, наименее связанное с детьми.

На этом моменте я глухо застонал, схватившись руками за голову.

Встреча Татьяны с ним. Ее … что?.. просьба провести операцию как можно скорее…

- Стас, хватит, - поднял я руку, останавливая его. - Я теперь понимаю, каково тебе пришлось, но поверь мне, настоящий кошмар еще даже не начинался.

- Чего? - вытаращил он на меня глаза.

- Это действительно была не случайная авария, - в полной уверенности сообщил ему я. - Татьяна в самый последний момент руль крутанула, и я уже ничего не успел.

- Зачем? - снова рявкнул он.

- Я думаю… - напряженно соображал я. - Нет, зная ее, почти уверен, что она так детей из-под удара хотела вывести, хоть на время. И кроме того, - вдруг сложилась у меня следующая часть картины, - она к нам хотела попасть.

- Зачем? - повторил Стас, но уже с опаской.

- Не знаю, - решил я не вдаваться в подробности наших с ней разговоров о ситуации, сложившейся вокруг Игоря. - Может, свою точку зрения на детей изложить. Может, на решение по ним повлиять. А может, наблюдателей за горло взять. Или самих отцов-архангелов.

Теперь за голову схватился Стас. Без стона, правда, с неудовольствием заметил я.

- Ты можешь себе представить, что она натворит без присмотра? - решил я добавить ему жару.

- Не очень, - с сомнением в голосе отозвался он.

- Вот и я не хочу, - согласился я. - Отсюда главный вопрос - где она?

- А я откуда знаю? - с удивлением воззрился он на меня. - Это же ваша парафия, это ты должен знать, что с вашими клиентами потом происходит.

- Да меня это раньше как-то не интересовало, - неловко признался я, и быстро продолжил, заметив ухмылку у него на лице: - А где она может быть?

- У нянек, наверно, - пожал он плечами, и быстро поправился в ответ на мое недоумение: - У наставников, в смысле.

Отлично! Меня просто подбросило с его дивана.

- Какой этаж? - коротко спросил я, делая шаг к двери.

- Какой еще этаж? - снова округлились у него глаза. - Новобранцев всегда отдельно держат.

- Где держат? Сколько держат? Обучают где? - посыпались из меня вопросы, с которыми я к нему и пришел.

- Да там же и держат, и обучают, у наставников, - снова как прописную истину сообщил он мне. - Там у каждого подразделения свой павильон, где новичков и дрессируют. - Он неловко поморщился под моим взглядом.

- Рассказывай, где, - решил я воздержаться от замечаний. Пока. Вот найду Татьяну, потом … пусть только выяснится, что ее там … дрессируют!

- А ты уверен, что тебя к ней пустят? - прищурился он.

- Мне этого никто не запрещал, - уверил я скорее себя, чем его.

- Ну, со мной тебе тоже не запрещали встречаться, - проворчал он, берясь за ручку и начиная набрасывать план. - Ладно, ты выкрутишься.

- Спасибо, - с чувством ответил ему я, переминаясь с ноги на ногу и мысленно подгоняя его.

В голове у меня не то, что полные потемки - туман уже почти рассеялся. Естественно, я найду способ добраться до Татьяны! А там она мне вмиг расскажет, что задумала. И почему опять у меня за спиной и без моего участия. И в моих родных пенатах, между прочим. Нет уж, здесь у нее отныне будет полный контроль!

Глава 3. Обучение

Из своего первого дня занятий я не запомнила абсолютно ничего. Нет, потеря памяти у меня не прогрессировала, ведь в моей новой жизни все было важно и значительно - я просто больше по сторонам смотрела, чем слушала.

Выйти в свет оказалось совсем не просто. В последний момент на меня вдруг напала паника, и моя маленькая комната показалась мне очень уютной и, главное, безопасной. Но я все же сказала себе, что если уж реализовалась главная, по всей видимости, мечта моей прошлой жизни, то глупо отступать от нее из-за минутной неуверенности.

Я перешагнула порог своей комнаты, надеясь окончательно побороть необъяснимый страх по дороге к месту своего обучения.

Идти к нему, однако, не пришлось. Я ступила из комнаты прямо в … да, аудиторию. Она была совершенно круглой и просто огромной, по крайней мере, по сравнению с моей комнатой. По периметру ее располагались двери - очевидно, в другие комнаты. Везде стояли небольшие столы, слегка спускающиеся уступами к ее центру, в котором находился … преподаватель, всплыло в памяти еще одно слово.

А за ним и другое - студенты. Их там оказалось намного меньше, чем столов. И сидели они за ними, внимательно слушая преподавателя, в противоположной от меня части аудитории.

Неужели я опоздала? Я замерла на месте, не зная, что делать.

- Здравствуйте, Ангел! - вдруг обратился ко мне преподаватель, и студенты, все как один, повернули ко мне головы. - Мы очень рады, что Вы с нами. Проходите, присаживайтесь, и продолжим.

Я неуверенно двинулась вперед. Похоже, мое опоздание не вызвало неодобрения - наверно, по первому разу - но мне все же не хотелось и дальше привлекать к себе внимание, спускаясь через всю аудиторию. Я сделала несколько шагов, но они показались мне настолько громкими, что я тут же присела бочком за ближайший стол и замерла, пытаясь сообразить, как проходит обучение и что от меня требуется.

На столе передо мной лежали письменные принадлежности: что-то вроде - слова выскочили сами собой - блокнот, строго посередине, несколько ручек, строго параллельно ему, и стопка цветных листиков чуть в стороне. Я глянула украдкой в сторону других студентов - что-то записывали лишь некоторые из них. Так нужно писать, что говорит преподаватель, или нет?