- И какова же его цель?

- О! - весело рассмеялась она. - Это - очень большой вопрос. Давайте оставим его для наших последующих встреч. Для первого раза, я думаю, вполне достаточно. Сейчас Вам нужно привыкнуть к своей новой жизни, найти в ней свое место.

Я вновь замерла, дождавшись-таки подсказки, но явно не той, которой мне хотелось. После ее последних слов во мне опять возникло вибрирующее ощущение чего-то знакомого, как будто я уже искала где-то это свое место и - судя по тому, что оказалась здесь - так и не нашла его. Капризная память мгновенно подбросила название этого ощущения - недоброе предчувствие.

- Как? - быстро спросила я, чтобы заглушить его.

На этот раз женщина-Ангел обошлась без уточняющих вопросов.

- Вам нужно найти область применения своих замечательных способностей, где они принесут наибольшую пользу и человеческому, и нашему обществу.

- Каких способностей? - Я даже чуть вперед подалась, ожидая наконец-то услышать что-то конкретное о себе, пусть даже прошлой себе.

- У каждого из нас есть талант, - вновь последовал обтекаемый ответ, - который развился из наших наиболее ярких человеческих особенностей.

Недоброе предчувствие вновь подало голос. А если мне просто нечего вспоминать? То есть не было у меня никаких ярких особенностей? То есть и таланту не из чего было развиваться? То есть нечего мне применять на благо… как она там сказала? То есть нет мне здесь места?

- А бывает так, - осторожно начала я, - что талант не развивается?

- Нет, так не бывает, - уверила она меня, взмахнув обеими пухлыми ручками. - Ангелом может стать только тот человек, который уже готов к этому, который уже осознал свои способности и хочет развивать их. Просто мы помним только самое главное из своей человеческой жизни.

- А почему мы не все помним? - не удержалась я от очередного второстепенного вопроса.

- Позвольте мне ответить на Ваш вопрос аналогией, - с готовностью откликнулась она. - Откуда берется бабочка?

Перед моими глазами, без малейшего усилия с моей стороны, развернулась яркая картина. Память опять принялась бомбардировать меня нужными словами.

Большой лист дерева - сочный, чуть дрожащий, со сверкающими каплями воды на нем. И по нему ползет гусеница - ядовито-зеленая, мохнатая, извивающаяся и оставляющая после себе даже на вид липкий след.

Вдруг она начала покрываться твердой коркой, пока вся не скрылась в прочном коконе. Спустя некоторое время кокон стал трескаться, разваливаться, и из него - далеко не с первой попытки - неуклюже выбралась бабочка с поникшими мятыми крыльями. Несколько мгновений она стояла, пошатываясь, на своих ножках - шевеля крыльями, расправляя их, показывая геометрическое совершенство рисунка на них - и вдруг, мощно взмахнув ими и словно оттолкнувшись от листа, взлетела и исчезла из поля моего зрения.

- … бабочке незачем помнить, что делала гусеница, - донесся до меня негромкий голос женщины-Ангела. - Она оторвалась от земли, видит ее другими глазами, живет в другом измерении. Ей важно знать, зачем существует она, а не то, чем она была раньше.

Невольно я содрогнулась. От отвращения. Что хорошего, достойного воспоминания, полезного для вольного полета, могло быть у этой гусеницы? И что с ней в коконе-то произошло? Растворилась она там, что ли, чтобы затем выкристаллизоваться в эту порхающую красавицу? В укрытии, втайне, вдалеке от чьих бы то ни было глаз?

Я резко выпрямилась, оглядываясь по сторонам. Эта маленькое, замкнутое, монотонно-белое пространство, мое полное одиночество в нем … Может, это - ангельский кокон, в котором определяется, есть ли у человеческой гусеницы способность взлететь над землей? Может, эта яркая бабочка-Ангел за тем сюда и пришла?

Я вновь изо всех сил постаралась вспомнить хоть что-то из своей прошлой жизни. Ничего. Только мучительное ощущение, что что-то осталось там, за этим коконом, что-то действительно важное, то, что должно остаться со мной, куда бы я отсюда ни вылетела, то, без чего мне просто нельзя отсюда вылетать.

- Извините, - в отчаянии пробормотала я, - я лучше сразу скажу. Я совершенно ничего не помню. Может быть так, что в прошлой жизни не обнаруживается ничего важного?

- Вот этим мы с Вами отныне и займемся, - успокаивающе проворковала женщина-Ангел. - Начиная с нашей следующей встречи. На самом деле, то, что сразу Вам ничего не вспоминается - это хорошо. Это значит, что в своей человеческой жизни Вы сумели отбросить все несущественное и выйти к ее концу с одной главной целью. Это значит, что Вас ничего не будет отвлекать от нее. Не напрягайтесь чрезмерно, воспоминание придет к Вам, а пока - постарайтесь чувствовать себя здесь как дома. Если что-то будет доставлять Вам хоть малейший дискомфорт, обязательно скажите мне.

Легко поднявшись, она снова ободряюще улыбнулась мне и шагнула к двери. Я рванулась было за ней, но она уже исчезла, и я снова опустилась на кровать.

Захотелось лечь. И уснуть. Что такое уснуть? Задремать, забыться, отключиться - услужливо объяснила память. О, вот это подходит, обрадовалась я, укладываясь в то положение, в котором обнаружила себя совсем недавно, и закрывая глаза. Ничего, однако, не изменилось - только мягкий белый свет вокруг сменился темнотой.

Хорошо было ей говорить: «Не напрягайтесь»! А если мне это дразнящее ощущение уже чуть ли не физическую боль доставляет? Ощущение, что все ответы на расстоянии вытянутой руки находятся, нужно лишь чуть дальше за ними потянуться.

Но в конечном счете она оказалась права. Сколько я ни металась мыслями во всех направлениях, моя приманка лишь дальше отодвигалась, словно круги по воде расходились. А что такое вода? Это слово тоже почему-то имело большое значение. Наверное, потому (я вдруг прямо увидела эту картину мысленным взором) что вода точно так же утекает сквозь пальцы в окружающую пустоту, сколько ни пытайся удержать ее в ладонях.

В общем, бросила я сражаться с этой пустотой, манящей, поглощающей, отрицающей любое мое усилие.

Что там еще говорила эта уже состоявшаяся ангельская бабочка, подумала я, открывая глаза. Обратить внимание на дискомфорт? Вот это было совсем несложно.

Мягкий белый свет резанул мне по глазам, как только я их открыла. И точно так же, как в первый раз, мне показалось, что он агрессивно ввинчивается в меня со всех сторон - чтобы заполнить собой ту пустоту, в которой притаились где-то мои ускользающие воспоминания. Чтобы вытеснить их оттуда. Он уже просто давил на меня, казался холодным и враждебным в своей безупречности.

Мне захотелось чего-то поярче, чтобы хотя бы мое лицо не так выделялось на этом фоне. Чего-то голубого, как яркое весеннее небо. Небо? Но не успела я рассмотреть как следует развернувшуюся в моем сознании картину сверкающей, прозрачной, глубокой синевы, как на ней вдруг показалась та самая ядовито-зеленая гусеница - особо омерзительная на сочном голубом фоне.

Меня снова передернуло, и синева перед глазами сменилась нежной светлой зеленью. О, вот так лучше, удовлетворенно подумала я. И гусеницу не так заметно, и на глаза мои похоже, и вообще этот цвет какой-то покой навевает, прямо как та женщина-Ангел, она ведь тоже вся в зеленом была.

Да, вот еще и одежда! Вот это белое непонятно что на мне я точно не хочу! А что же я хочу? Я чуть не подпрыгнула, причем всем телом сразу - перед глазами замелькала вереница образов всевозможных форм и цветов, сопровождаемая - с заметным опозданием - потоком новых слов. Переведя дух, я мысленно привела в соответствие поток образов и их описаний и принялась с интересом их разглядывать. Да я все это хочу!

Так я и сказала женщине-Ангелу во время нашей следующей встречи.

Она добродушно усмехнулась и небрежно кивнула.

- Это - сущая безделица, - сказала она, и добавила уже с более серьезным видом: - Но давайте лучше поговорим о том, что Вам удалось вспомнить.

Я смущенно опустила глаза, не решаясь признаться ей, что так быстро сдалась после ее ухода.