Но, видимо, уже и первый экземпляр начал доставлять своим благодетелям определенные неудобства. И они тут же, ни на секунду не задумавшись, отнесли их на счет его дурной наследственности. Я снова словно воочию увидел, как моя дочь подвергается в будущем дискриминации по малейшему поводу - только лишь из-за принадлежности ее отца к оппозиционному течению.

Но больше всего меня возмутила та небрежность, с которой карающий меч попросил меня выяснить, не является ли подкидыш нашим потомком. Ему даже в голову не пришло, что, подтвердись такой факт, он будет означать преступное похищение нашего последователя и попытку переформатировать его еще не окрепшее сознание согласно правящим догмам.

Одна только вероятность такого вопиющего преступления требовала немедленного информирования главы моего отдела.

К несчастью, он оказался занят, и я решил начать с доклада Гению как непосредственно занимающемуся низвержением светлых лицемеров с их пьедестала.

Его реакция на мое известие сначала поставила меня в тупик.

- Искусно громоздя песчинки, - забормотал он, глядя сквозь меня, - нельзя о ветре забывать…

Я совершенно неподобающим образом вытаращил на него глаза.

- А так же, что нельзя сыскать две одинаковых снежинки, - добавил он, значительно покачав головой.

- Я Вас не понимаю, - напомнил я ему о своем присутствии.

- Вы когда-нибудь держали в руках калейдоскоп? - встряхнувшись, сфокусировал он на мне свой взор.

- Не знаю… Не помню… Наверно, - промямлил я, окончательно сбитый с толку.

- Очень трудно заметить, какая ячейка сдвинулась с места первой при его повороте, - попытался, как мне показалось, объяснить он. - Но картинка изменилась, и не важно, в какую сторону его повернули.

- Первая ячейка - это подкидыш? - сделал я предположение. - Кто тогда повернул этот калейдоскоп?

- Не важно, кто, - нетерпеливо махнул он рукой. - Главное, что одна из сторон сделала шаг, совершила действие, и предшествующее равновесие закончилось.

- В последнее время светлые начали собирать положительные отзывы обо всех ангельских детях, - сообщил я ему для полноты картины. - Вы полагаете, что раскол у них связан с последними?

- И да, и нет, - досадливо покачал головой Гений. - Раскол был неминуем, и поводом для него могло стать что угодно. Законы развития еще никому обойти не удавалось.

Мне уже хватило шарад вместо ответов - я просто молча смотрел на него.

- В мире нет ничего вечного, - перешел Гений от шарад к банальностям. - Толкните мяч - он покатится, но рано или поздно остановится. Посадите дерево - оно будет расти, но рано или поздно засохнет. У нашего Творца много шаров и деревьев - ему нравится запускать их, давать им жизнь и движение. Но именно поэтому ни один из них не нужен ему вечным. Именно поэтому в каждом его объекте заложено средство его уничтожения или, если хотите, обновления через уничтожение.

- Какое это имеет отношение к нам? - не удержался я.

- Самое непосредственное, - усмехнулся он. - Любое общество также подчинено законам развития. Однажды Творец отдал предпочтение доктрине светлых и предоставил им целый мир, чтобы реализовать ее. Нас же он оставил у них под боком, чтобы держать их в тонусе, пока он будет другими объектами заниматься. Которых, как я уже говорил, у него много.

- Откуда же взялся раскол? - спросил я, невольно заинтересовавшись.

- Светлая доктрина была официально признана, - философски пожал плечами Гений, - а значит, стала чрезвычайно привлекательной. Число ее сторонников множилось, их сообщество росло, а его структура усложнялась. Но вместе с ним росла его энтропия, и однажды светлые потеряли контроль над своим сообществом, не говоря уже о людях. Обратите внимание: среди людей все больше неверующих - не наших сторонников, а просто даже не задумывающихся о вечном. А у светлых начали появляться такие стихийные бунтари, как Ваш Анатолий.

- Вы хотите сказать, что приближается час крушения светлых? - У меня дыхание перехватило. - Что они просто уничтожат сами себя, изнутри?

- Вот не хотелось бы! - покрутил головой Гений, крякнув. - Если их сообщество прекратит свое существование, то и наше вместе с ним - мы неразделимы. А вот повернуть калейдоскоп - найти точки соприкосновения с их здоровыми представителями, договориться о новых принципах сосуществования…

- Они просто используют нас! - решительно возразил я. - Как делают это всегда.

- Вот сейчас я слышу самую распространенную в нашем отделе точку зрения, - вздохнул он. - Которая заранее хоронит любые переговоры. Большинство светлых закоснело в своей непогрешимости, большинство из нас зациклено на своем угнетенном положении и мечте о реванше. Реализуйся эта мечта, нас постигнет участь светлых и мы закончим ничуть не меньшими тиранами.

- Вы их просто не знаете, - заверил его я. - Вы с ними не сталкивались.

- А вот Вы сталкивались, - прищурился он, - и, насколько мне известно, довольно долго как-то с ними уживались. Значит, есть что-то, что этого стоит?

Я вновь вспомнил свою решимость на все что угодно ради Дары, но это был особый, совершенно уникальный случай, который не имел ни малейшего отношения к глобальному сотрудничеству с правящим большинством.

- Со светлыми можно иметь дело, - твердо обозначил я свою позицию, - в отдельных ситуациях, в конкретных обстоятельствах и в короткие промежутки времени. Но не более того.

- И вновь мы с Вами обратились к калейдоскопу бытия, - вернулся Гений к своим шарадам, и добавил уже обычным тоном: - Благодаря Вам я столкнулся вплотную с одним светлым и заочно познакомился еще с несколькими. И скажу Вам так: в ближайшее время все самое интересное будет происходить у них. В целом, их сообщество будет деградировать, катиться дальше вниз, во мрак тирании, но тем более яркие светила будут вспыхивать в этом мраке.

Вернулся я на землю, ничуть не убежденный в правоте Гения. Вне всякого сомнения, ему нет равных в построении моделей мироздания и нашего места в них, но видеть в окружающих меня представителях правящего течения яркие светила - это уже, простите, легкая форма безумия. Правда, тезис Гения о неминуемой дальнейшей деградации светлых полностью совпал с моим предчувствием и потому врезался мне в память.

До какой степени деградировали отдельные их представители я узнал буквально через несколько дней.

Эти несколько благословенных дней я был избавлен даже от вынужденных контактов со всеми ними. Разве что Марина, с которой мы вернулись к практически ежедневному общению, изредка упоминала то об одном, то о другом. Но не более чем упоминала - и всегда в связи со светлым отпрыском.

Судя по ее словам, его работа у нее в турагенстве сулила блестящие перспективы. Я усмехался - если он анализировал интересы ее клиентов так же, как и их с Дарой базу данных по ангельским детям, перспективы эти оставались весьма отдаленными. Когда же Марина с довольным видом обронила, что его, возможно, скоро привлекут к разработке операций карающего меча, я и вовсе развеселился. Если эти операции будут направлены против нас, то юное дарование непременно обеспечит им успех. Наш успех.

Разумеется, я оставил эти размышления при себе - и именно этот факт дал мне возможность убедиться, что светлые сделали еще один шаг на пути к тотальной слежке за, по крайней мере, нашими представителями. Подслушивания каналов мысленной связи им уже было недостаточно - они посягнули на свободу мыслеизъявления.

Кроме того, карающий меч еще и личные цели преследовал. Меня схватили не во время, а после встречи с Мариной, и - без ложной скромности замечу - для этого понадобилось четверо его подручных. По всей видимости, не хотелось ему демонстрировать Марине этот факт, равно как и отвечать на ее требование объяснений.

Его жалкие попытки обосновать абсолютно незаконное задержание представителя оппозиции лишь подтвердили глубину падения светлых. Он публично унизил меня для того, чтобы обратиться ко мне за содействием - такое может уложиться лишь в светлой голове, ушибленной манией величия.