Хлеб и сахар удалось растянуть на семь суток. После того как была съедена последняя порция, они уже едва двигали ногами. К тому же ориентир направления был потерян, всё чаще вспыхивали ссоры. О том, куда идти, наиболее ожесточённо спорили Кравченко и Парафимович. В конечном счёте инициатива перешла к Парафимовичу, под руководством которого прошли ещё километров двадцать.

В наступившей темноте шли попарно: Кравченко с Суховеевым, Малюткин с Парафимовичем. Затем Суховеев подозвал Малюткина, а Кравченко пошёл с Парафимовичем. Они вновь заспорили о маршруте, так как никаких предпосылок на ориентир не просматривалось. В этот день на пути не встретилось ни одной речки, не говоря уже о следах человека. Суховеев, как понял Малюткин, уже сговорился насчёт убийства Парафимовича, так как стал обвинять того в самоуверенности, в том, что он завёл их неизвестно куда. А вскоре Суховеев прямо заявил Малюткину, что они решили Парафимовича убить. Из-за дикого голода Малюткин понимал, что надо кем-то пожертвовать, чтобы не погибнуть всем. Выслушав Суховеева, он не стал его отговаривать, да и жизнь своя была дороже. Топор всё это время висел на поясе у Суховеева.

Вскоре остановились на ночлег. Суховеев взялся нарубить дров для костра. Бросил на снег первую охапку сухостоя. Через некоторое время сине-красные язычки пламени начали облизывать мелко наколотую щепу. Костер постепенно набирал силу. Пока Суховеев занимался дровами, остальные наломали лапника и расселись вокруг костра, ожидая, пока вскипит вода. Парафимович стал сушить промокшую обувь, портянки, брюки. Занятый своими делами, он даже не заметил, как сзади подкрался Суховеев…

Кравченко быстро разделал окровавленный труп и стал ножом делить его на части. Из ягодицы вырезал мякоть, обмыл мясо растопленным снегом и опустил в котелок с кипящей водой. Пока ужин варился, Кравченко с Суховеевым расчленили труп и все части отнесли подальше от костра на мороз. Малюткину досталось убирать внутренности. Ужинали молча, с голодной жадностью. Так же молча улеглись спать. Утром ещё отварили мяса. Позавтракали. Сил прибавилось.

Вечером на исходе шестых суток после убийства Парафимовича остановились на ночлег. Мяса убитого оставалось примерно четыре килограмма, и Малюткин поделился своими соображениями о необходимости экономии. Кравченко на предложение не среагировал и, обращаясь к Суховееву, сказал, чтобы тот готовил всё мясо, так как он чувствует, что завтра они выйдут к населённому пункту. От этих слов у Малюткина по телу пробежал мороз. Он понимал, что никакого жилья поблизости нет. Он также понимал, что Кравченко пытается усыпить его настороженность. Наступил момент, когда его жизнь повисла на волоске, и он стал лихорадочно искать выход из щекотливого положения.

Требовалось перехватить инициативу и действовать немедленно, иначе будет поздно. Он тут же совершенно спокойно поднялся с кучи лапника, подошёл к Суховееву и, обращаясь к нему, сказал: «Саша, дай-ка топор. Я сухоньких дровишек подрублю».

Суховеев безоговорочно подал ему топор. Малюткин подошёл к сухому бревну, рядом с которым сидел Кравченко. Затем, как бы примеряясь, несколько раз постучал по бревну и… мгновенно ударил обухом по голове Кравченко. Суховеев, не ожидавший такого поворота, со страха упал на снег и пополз по насту в темноту. Обращаясь к нему, Малюткин сказал, что Кравченко заслужил такую участь, так как замышлял убить его, Малюткина. «А ты не дрейфь. Тебя не трону. Теперь мы пойдём вдвоём». Затем он заставил Суховеева разделывать труп.

На следующий день с мясом Кравченко они пошли на юг. Продолжали идти без всяких ориентиров, поскольку на пути не встречалось ни речек, ни следов охотников. Тайга казалась бескрайней и пустынной. В пути часто спорили до хрипоты, каждый высказывал сомнение в целесообразности придерживаться избранного направления. Последующие девять дневных переходов не внесли ясности.

Тем временем запасы мяса подошли к концу. Оба отчётливо понимали: дальше можно продержаться только за счёт другого. Незаметно подкрадывался финал очередной драмы. Начиналась взаимная охота. Топор был один и постоянно находился в распоряжении Суховеева. Малюткин хитрил. Не претендуя на топор, он тем самым давал понять Суховееву, что он, Малюткин, для него не представляет никакой опасности.

Заканчивался десятый день пути после убийства Кравченко. Мясо кончалось. Надежда выйти на населённый пункт в этот день исчезла вместе с наступлением ночи. Дело шло к неминуемой развязке. Тут важно было не утратить бдительности.

Наконец выбрали место и остановились на ночлег. Как всегда, развели костёр. Вскипятили воду. Попили кипятка. Молча сидели у костра. Говорить было не о чём. Суховеев не терял времени даром и высушивал портянки. Недолго посидели у ярко пылавшего костра и начали укладываться спать. Поскольку ставкой была жизнь, то в выигрыше оказывался тот, кто решится прикончить другого.

В какой-то момент Суховеев потерял бдительность, не обратив внимания на то обстоятельство, что Малюткин не стал сушить свою обувь. На лапнике улеглись оба рядом, но и тот и другой не спали.

Через какое-то время Малюткин поднялся и, видя, что Суховеев смотрит на него, сказал: «Мёрзнут ноги». Затем снял сапоги и начал сушить портянки, не упуская при этом из виду Суховеева и топор, лежащий у него в изголовье.

Пока подсушивались портянки, Малюткин стал рассказывать Суховееву, что он якобы задремал и увидел сон. Выходило, что завтра они обязательно выйдут к населённому пункту. Суховеев в свою очередь стал убеждать Малюткина в правильности его предположения.

Когда Малюткин разжигал костёр, то специально разложил его так, чтобы тот погорел-погорел и начал гаснуть. Суховеев спросил, почему костёр плохо горит. Малюткин ответил, что тот набрал плохих чурок, которые не горят. Потом сказал: «Дай-ка, Саша, топор, я подколю сухоньких дровишек». Суховеев приподнялся, подал ему топор. Малюткин нарубил дров, подбросил их в костёр, а топор положил на ноги Суховееву. Несколько минут спустя переложил топор ему в изголовье. Костёр начал разгораться с новой силой. Малюткин посидел у костра, подсушивая телогрейку. Затем намотал на ноги портянки, надел телогрейку и попросил Суховеева подвинуться, так как тоже собрался спать. И в тот момент, когда Суховеев стал поворачиваться, освобождая ему место, мгновенно схватил топор и обухом нанёс смертельный удар по голове Суховееву.

…Утром Малюткин окончательно разделал Суховеева. Весь день отдыхал и отъедался. Здесь же переночевал вторую ночь. Сил заметно прибавилось. Дальше на юг шёл один и в конце концов потерял счет дням. После того как полностью съел запасы мяса, решительно повернул и пошёл в северо-западном направлении. Трое суток шёл без пищи, и тут ему повезло.

На него, уже обессиленного, наткнулись четверо ненцев-охотников. Они-то и доставили Малюткина в городской отдел милиции Надыма.

После краткого опроса его посадили в отдельную камеру. О беглеце передали сообщение в штаб военизированной охраны Обского лагеря. Для опроса Малюткина и последующих разыскных действий прибыла оперативная группа. Первым делом побеседовали с ненцами, затем опросили Малюткина об обстоятельствах побега, составе группы, марш руте пути, судьбе остальных участников…

12 ноября специальная экспедиция вместе с Малюткиным отправилась по маршруту побега в поисках останков беглецов. Поиск начали от устья реки Хаги, двинулись вверх по реке Надым. Обстоятельно обследовались её притоки: речка Зуга, Выла-Танлово и ряд безымянных рек до речки Пейс-Яха. Поскольку, по показаниям Малюткина, первым был убит Парафимович, то искали его труп. Уже к вечеру 13 ноября опергруппа в районе правого берега реки Хаги, в 500 метрах от устья реки Надым, 100 метров восточнее от правого берега, подняла труп, точнее, останки Парафимовича. Попытались найти останки Кравченко, но не нашли, так как Малюткин плохо ориентировался на местности. Обследовали берега и притоки реки Надым и уже здесь, в 6 километрах от устья реки Пейс-Яха, обнаружили место убийства Суховеева.