В последующие месяцы удалось найти ещё двух военнопленных, довольно хорошо информированных о выступлении заключённых в Усть-Усе. Их также допросили в мягкой форме, не прибегая к угро-зам и не выискивая противоречий в ответах. Полученные сведения позволяли более или менее точно воссоздать картину развития событий и сделать вывод: восставшие допустили ошибку, не предприняв мер для освобождения заключённых соседних лагерных пунктов; на поддержку местного населения не приходится рассчитывать; во время вооружённого столкновения с преследователями сказалось отсутствие автоматического оружия.
Решение поднять на территории Коми АССР заключённых на восстание окончательно созрело после бесславного для немцев финала Сталинградской битвы и последующего отступления. Из числа военнопленных, осуждённых в своё время за уголовные преступления и направленных немцами для обучения в диверсионно-разведывательные школы, вёлся подбор лиц для выполнения этой задачи. Внимание обращалось на такие их качества, как умение быстро находить правильное решение в сложной обстановке, подчинять своему влиянию людей, физическая выносливость и т. п. Непосредственно персональным отбором участников операции занимался некто Е. Николаев — бывший кадровый офицер царской армии, служивший во время революции в армии Колчака, впоследствии эмигрировавший на Запад и предложивший свои услуги немецкой разведке.
По случайному стечению обстоятельств в группу попали двое бывших бойцов военизированной охраны, перед самой войной успевших недолго послужить в Верхне-Ижемском ИТЛ. Тот и другой решили вы дать себя за судимых по Указу от 1940 года, не успевших, дескать, про быть в лагере и месяца, освобождённых по случаю войны и отправленных на фронт. Друг друга узнали сразу, но вида не подали. Несколько дней приглядывались и каждый чего-то ждал от другого. Однажды случилось одним остаться в спальном помещении. Удалось вкратце переговорить, и у обоих отлегло от сердца. Дальше решили держаться вместе. Вот когда пригодились знания, полученные в учебном подразделении, и особенно из книжки издания 1924 года, каким-то образом попавшей в библиотеку, «Жаргон. Блатная музыка Соловецкого лагеря особого на значения». А ещё в то время своего рода «учебником жизни» были рас сказы «старых лагерных волков», натаскивавших молодых бойцов в пре мудростях предстоящей службы, поведавших о жизни, быте, порядках, нравах, царящих в среде заключённых.
Обучение закончилось в середине июня двумя прыжками с парашютом. Второй раз прыгали с полной выкладкой. После окончания учёбы из группы пятнадцать человек осталось десять, но появились новенький и командир.
В разведцентре, учитывая важность поставленной перед десантом задачи и сложность её выполнения (значительное время полёта над территорией СССР, полярный день), было принято решение подстраховаться и разделить группу на две части. В случае непредвиденных обстоятельств это повышало гарантии достижения цели. Опасаться истребительной авиации и средств противовоздушной обороны по маршруту полёта не приходилось.
В ночь с 5 на 6 июля 1943 года с военного аэродрома, расположенного на окраине Риги, стартовали два специально подготовленных самолёта военно-воздушных сил Германии с 12 десантниками на борту. Первоначально маршрут полёта пролегал через оккупированную Норвегию, а затем вдоль побережья Северного Ледовитого океана. Над водой самолёты шли на минимально низкой высоте. Достигнув устья реки Печоры, самолёты начали набирать высоту над тайгой. Предельно максимальная высота полёта затрудняла их обнаружение без применения специальных приборов.
Благополучно достигнув намеченного района, предварительно сбросив груз, обе группы десантировались и приземлились в 40 километрах от посёлка Кедровый Шор Кожвинского района республики Коми. Почти полное отсутствие ветра позволило приземлиться довольно кучно. Всё обошлось благополучно, несмотря на то, что спускаться пришлось на лесной массив. Правда, он уже был освоен заключёнными и состоял из подрастающего молодняка хвойных пород и валявшихся тут и там сгнивших на корню трухлявых деревьев. Собранные парашюты тут же закопали. Потянулись к месту сбора на берег таёжной речки Вой-Вож. Три грузовых парашюта нашли быстро. Четвёртый распластался на самом берегу, несколько замочив груз. После сбора ополоснулись и отошли в глубину леса. Перед тем как тронуться в путь, уселись перекурить. За это время радист развернул рацию и проверил её на приём. Рация была большой мощности и позволяла поддерживать устойчивую двустороннюю связь с разведцентром.
Базу было намечено оборудовать в тайге между посёлками Усть-Кожва и Кедровый Шор. Отсюда предстояло провести разведку в направлении пяти ближайших лагерных пунктов. Месячный запас продовольствия позволял осмотреться, прежде чем приступить к выполнению диверсионной группой ее задания. В целях маскировки каждый из десантников был экипирован в поношенную форму чекистского образца со знаками различия. Участники операции имели при себе все необходимые для последующей легализации документы, изготовленные специалистом разведцентра, — от партийного билета и служебного удостоверения до самой пустяковой справки.
Десантники были вооружены, как говорится, с ног до головы, в их распоряжении имелось 12 автоматов, принятых на вооружении в Красной армии, с достаточным количеством боеприпасов, 32 пистолета. Это позволяло вооружить личным оружием руководителей боевых групп из заключённых, которых предстояло освободить. Для взрыва двух железнодорожных мостов через реку Печору на Северо-Печорской железной дороге, вывода из строя шахт, нефтепромыслов и нефтехранилищ в их распоряжении имелось 300 кг взрывчатых веществ…
Но расчёт немецкой разведки на то, что высадка десанта останется незамеченной, не оправдался.
Момент выброса парашютистов случайно обнаружил часовой, стоявший на вышке по периметру зоны недавно открытого лагерного пункта, расположенного примерно километрах в пяти от места десантирования. Обернувшись на треск подгнившего дерева, начавшего валиться на землю, тот успел заметить опускавшиеся парашюты и насчитал их до десяти. Самолёта он не рассмотрел.
Прошла минута, другая. Клацнул затвор винтовки, выстрел всколыхнул пропахший хвоей утренний воздух. Вмиг из барака, как из потревоженного муравейника, высыпали на улицу заспанные заключённые, кое-как одетые, и уставились на часового. В направлении вышки вдоль проволочного заграждения по дощатому настилу бежали разводящий с пистолетом в руке и солдат, державший на поводке собаку. Когда подбежали, часовой спустился и, вскинув руку к пилотке, негромким голосом что-то доложил разводящему. Что именно, заключённые не разобрали. После этого часовой медленно начал снова подниматься на вышку, а разводящий вместе с солдатом и собакой повернулись и быстрыми шагами пошли в сторону вахты.
Заключённые, наблюдавшие эту утреннюю сцену, поняли, что побегом тут не пахло, о чём среди них прошёл слушок, и стали расходиться. Вскоре население барака успокоилось. Один только дворник колдовал что-то над ветхой метлой, собираясь, по всей видимости, заняться своим привычным делом.
Тем временем разводящий докладывал лейтенанту, начальнику лагерного пункта, о чрезвычайном происшествии. Тот хотя и засомневался в правдивости доклада, но зашёл в помещение вахты и начал названивать дежурному по отделению лагеря. Связь, как всегда, барахлила. Мембрана трубки шумела и трещала. Приходилось не говорить, а буквально кричать. С трудом удалось втолковать дежурному о существе дела. Дежурный на новость отреагировал своеобразно — спросил, часом не перебрали ли они там, на лагпункте, с вечера «наркомовских» свыше нормы? Разговор закончился тем, что лейтенант получил команду усилить охрану зоны с внешней стороны, выставив секреты, и послать разведку в сторону, где были замечены парашютисты, пообещав тотчас передать сообщение в управление. От волнения и трудного разговора по телефону лоб у лейтенанта взмок. Он вытер пот тыльной стороной правой руки и вышел на улицу. У вахты уже успели собраться все наличные силы военизированной охраны лагерного пункта. Прошло немного времени, и в сторону предполагаемого места высадки парашютистов отправились верхом два солдата во главе с оперуполномоченным, державшим в левой руке поводок, а в правой — автомат.
