— Я нашёл кое-что! — услышали мы голос Вестера, донесшийся с противоположной стороны дома. Мы с Клео поспешили на голос и тут же увидели, что Рейн опередила нас. Вестер, больше ничего не говоря, поднял с земли какую-то длинную полоску, блеснувшую охрой на свету наших фонарей.

— Флеминг, мне кто-то говорил, что ты любишь играть на гитаре, не так ли?

Я не сразу понял, о чём говорила Рейн, скрестившая руки на груди, и что за предмет был в руках у молчавшего Вестера. Спустя пару секунд, до меня дошёл смысл.

— Думаешь, я один в нашем городе играю? — удивился я, даже не заметив того, как раскрыл рот. Вестер с интересом посмотрел в мою сторону, но не торопился говорить.

— Нет, просто интересное совпадение, — ещё спокойно говорила Рейн, но я ощущал, что ураган неминуем. Я смотрел на девушку и видел только её большие синие глаза, разгорающиеся точно таким же пламенем, тёмные брови, опускавшиеся всё ниже. Она казалась настолько худой, настолько бледной, но поразительно волевой. Какая-то сила держала её, заставляла смотреть на меня с таким вызовом. Я пытался оправдаться, понимая всю нелепость ситуации.

— Слушай, у меня даже струн таких нет. Эта — железная, а у меня — нейлоновые, — я усмехнулся. Клео рядом со мной поёжилась или от холода, или от нарастающего напряжения. Мне и самому было некомфортно, но я держался. Желал того, чтобы Рейн отступила, решив не начинать полемику, потому как этот спор грозил полным высасыванием сил из меня, чего мне точно не хватало. Вестер решил вмешаться:

— Я заберу это, давайте не ссориться из-за глупостей, ребята, — он попытался, насколько было возможно, свернуть струну и положить её в карман, а после дружественно похлопал меня по плечу. Я не понял этого жеста. Меня не стоило успокаивать, я даже ещё не начинал раздражаться. Рейн уже открыла рот, чтобы что-то произнести, но её и всех нас дружно перебил скрип шин по асфальту. Свет фар ударил прямо по нам, заставив с силой зажмуриться. Клео в одно мгновение схватила меня за рукав куртки. Мне казалось, что каждый из нас напрягся, почти забыл, каково это — дышать. Блестящий светло-серый автомобиль остановился перед нами, съехав с дороги, и оттуда долгое время никто не выходил, так что, я всё-таки позволил себе глубоко вздохнуть. Лишь через секунд, как казалось, тридцать водительская дверь открылась, и оттуда грациозно вышла женщина. Понадобилось ещё секунд пять для того, чтобы при ярком свете узнать очертания фигуры, приметить светлые волосы и яркую помаду на губах, которая успела чуть размазаться.

— Цукерман, Рид, Пауэлл и Стивенс, что вы здесь делаете? — холодным голосом произнесла мисс Уивер, направляясь к нам. Она без лишних слов слегка подтолкнула нас в сторону автомобиля.

— А вы? — не растерялась Рейн. Действительно, и у меня рождался вопрос, что же понадобилось нашему психологу в полуночное время в лесу, вдали от города.

— Я живу неподалеку, милая, — чуть мягче добавила женщина, приподнимая губы в улыбке. Краем глаза я заметил, как на меня посмотрел Вестер — так, словно не верил мисс Уивер. Он скептически покачал головой и встревожено потёр переносицу. В то же самое время женщина не дала нам возможности остаться подольше, даже просто постоять возле хижины. Я уже понял, что она, молча, предложила нам отправиться вместе с ней домой. Выбора, увы, не было.

Мисс Уивер допытывалась у нас, в чём же заключалась наша цель, что мы искали под покровом ночи. Да, она имела право на то, чтобы и нас в чём-то заподозрить, но и её появление не вызывало уверенности. Я не помнил того, чтобы где-то тут, в самой глуши, жили люди, если только психолог не была из разряда людей, так горячо любивших природу и уединение от цивилизации. Так не казалось.

Когда мы все расположились в просторном автомобиле, где витал запах до жути приторного фруктового освежителя, мы временили с объяснениями. Рейн устроилась рядом с мисс Уивер, а мы с Вестером и Клео были сзади. За окном пролетали деревья и фонари, ослепительный свет полосовал салон, а наша водительница изредка бросала на нас внимательный взгляд через зеркало заднего вида.

Сделав глубокий вдох, насколько мне хватало лёгких, я прислонил сжатую в кулак ладонь к двери. Троекратный стук по дереву вышел тише обычного, и он словно растворился в густой массе, постепенно исчезнув, как и не было его вовсе. Меня не заставили долго ждать, и со скрипом до рези в зубах дверь отворилась, позволив мне зайти внутрь. Прямо над ухом звенел воздух от комариного писка, круглая лампочка, светившая жёлтым цветом, собрала вокруг себя стайку ночных мотыльков и каких-то маленьких зелёных мошек. Позади меня легла кромешная темнота, звуков не существовало, и осталось лишь что-то вроде безмолвной пустоты. Ещё немного потоптавшись на входе то ли от внезапно нагрянувшей нерешительности, то ли от потаённого волнения, которое было совсем не к месту, я зашёл в дом. Дверь за мной захлопнулась моментально, и я в мыслях проклял ветер, которому вздумалось порезвиться.

Темнота и пустота остались позади, но так оказалось лишь на первый взгляд — со всех стен на меня двигалась большая тьма, чем та, что я видел. Она вязко обступала единственную лампочку, покоившуюся под потолком, вот только от неё было не так уж и много помощи. Через нагретое стекло рассеянно проходил беловатый свет и, ещё не доходя до пола, кончался, оставляя меня в полной черноте. Можно сказать, лампочка была здесь совершенно ненужным аксессуаром.

— Вестер? — бросил я в глухую бездну — некогда коридор, вдруг потерявший все свои очертания, теперь исчезнувший. — Ты здесь? — сорвалось с языка.

После каждого слова пропавший проход отвечал мне многократным эхом. Мысли, как и темнота, сгущались, и я хмурился, стараясь внести для себя хоть какую-то ясность. Всё было в порядке, и не было никаких причин для волнений, но отчего-то голова стала раскалываться, перед глазами пару раз вставали неясные блики. «А для чего я пришёл? Я ведь пришёл ради чего-то, ведь так…»

Путанные мысли вдруг завертелись в сознании, образуя клубок. С каждым моментом ситуация становилась всё комичнее и комичнее, но в то же время по телу проходил колючий холод.

— Глупо было приходить без причины, — сказал я сам себе, убедившись, что в доме пусто, и повернулся к выходу, но меня пригвоздило к полу. Вновь нахмурившись, я оглядел свои ботинки, стараясь увидеть то, что же меня сдерживало, и ничего не нашёл. Оставалось только усмехнуться и подумать, а не розыгрыш ли это? Только сдавленный голос меня остановил, вдавил в пол ещё сильнее и окутал невидимым туманом.

— Флеминг? Я думала, ты пришёл ко мне, так почему ты уходишь?

Я мучительно долго поднимал глаза к говорившей, сколько ни старался сделать это быстро. Как в замедленной съёмке, я наконец увидел её. Будто в первый раз пробежался жадным взглядом по оправе круглых очков, по изгибу светлых бровей и уголку задорно приподнятой губы. Встретился с её вечно живыми, точно горящими глазами и коротко взглянул на блеснувшие под светом коридорной лампочки волосы, показавшиеся в тот момент червонными. «Когда?…»

— Флеминг, почему ты молчишь? — она искристо рассмеялась, сощурившись совсем как её брат. А у меня, как у последнего глупца, пересохло в горле. Да и невозможно было не удивиться простоте Саванны и её легкости, которая мгновенно делала тёмное окружение невесомее, и чудилось, что пугающие краски отступали, возвращаясь к стенам — туда, откуда они пришли.

— Саванна! — только и воскликнул я, улыбаясь.

— Наконец-то, — она продолжала смеяться, а лампа на потолке начала жужжать. Мне хотелось подойти ближе, но Саванна опередила мои мысли, сделав пару уверенных шагов и чуть ли не столкнувшись со мной. Только тогда смех прекратился, и вот уже она смотрела на меня снизу вверх, молчала и учтиво улыбалась. Можно было видеть, как блестели её глаза. — Ты не рад меня видеть? Ведь вы так долго искали меня…