— Ты постоянно пытаешься напугать людей своим появлением? — спросил я, вспомнив его резкий разворот на 180 градусов в самый первый день. Даррелл только ухмыльнулся сильнее, а Вестер поднял голову беззвучно, кивнул однокласснику и продолжил тщательное изучение материала, не обращая никакого внимания на нас двоих.

— Тебя это так раздражает? — продолжил он ухмыляться.

— Да, если ты ещё не понял, — бросил я, кинув в его сторону быстрый взгляд.

— Так не раздражайся, — коротко усмехнулся Даррелл, продолжая сидеть вполоборота и смотреть то на меня, то на Вестера. — Или можешь мне заплатить. Мне как раз не хватает нескольких фунтов стерлингов на обед. У тебя вроде много денег, — он оценивающе пробежался глазами по моей рубашке и наручным часам. Я спрятал руки под парту, а затем зло вскинул глаза, встретившись с его маленькими травяными глазами, хозяину которых я совершенно не доверял. И этот вороватый взгляд я точно узнал бы из тысячи.

— Что за глупый разговор ты пытаешься завязать, Даррелл? Какие деньги, о чём речь? Чёрт, — мой гневный взгляд смешался с непонятливым выражением, я сощурился, разведя руки в стороны и неодобрительно покачав головой. Мне тогда уж очень сильно захотелось провалиться сквозь землю, потому что мне казалось, что я попал в дом для душевнобольных. Удивительно, что очень часто психи ходят совсем рядом, а мы этого просто не замечаем, видя лишь собственную ненормальность. — Ты, похоже, сходишь с ума! — воскликнул я, продолжая смотреть на то, как хитрее и хитрее становилась его улыбка. На секунду мне даже почудилось, что ему нравится эта реакция и ему лестно, когда люди так переживают его нахождение рядом. Может, так оно и было.

— Хоть в чём-то я могу согласиться с Флемингом, — прозвучал женский голос совсем рядом. На меня пахнуло апельсиновым ароматом духов, и вместе с ними я увидел сначала Рейн — как и всегда закрытую и малость апатичную, а затем мы увиделись с Клео — сдержанно улыбнувшуюся тонкими губами.

— Привет новоприбывшим, — сказал Вестер, не отрывая себя от прочтения.

— И тебе привет, — ответили Рейн и Клео вместе. Вторая повторно улыбнулась мне, чуть теплее, и грациозно удалилась в конец ряда, чтобы через него дойти до своей парты. Она больше ничего не говорила, и я только мельком увидел, что она выгрузила из тёмно-коричневой мягкой сумки учебник и принялась читать записи из своей тетради.

Первая продолжала, нависнув прямо над нашей с Вестером партой, еле заметно поджав губы:

— Да, Даррелл, все знают, что ты тёмная лошадка, — покивала она, смотря на кудрявого и ничуть не смущаясь своих слов. Даррелл приглушённо засмеялся, расплываясь в широкой улыбке, не теряя при этом своей особенной наглости.

— Спасибо, Стивенс. Я всегда знал, что ты умеешь поднимать людям настроение и их самооценку. Как твоя поездка в Италию, кстати? — он внимательно следил за каждым её движением, словно готовый в любой момент схватить её. От его глаз не могло ускользнуть ни одно движение, даже тогда, когда Рейн неторопливо обхватила своё узкое запястье другой ладонью.

— Неплохо. Как видишь, она многое изменила, — в это время я встретился взглядом с её океанами, холодными и неприступными, целиком покрытыми льдом. Она посмотрела на меня, и вмиг я вспомнил, что Вестер до меня сидел отнюдь не один. Даррелл повторно усмехнулся, отворачиваясь от нас.

— Оставлю я вас, пожалуй, один на один.

Предатель.

— Хочешь сесть? Пожалуйста, — я встал со стула, собирая свои вещи.

— Флеминг? Куда ты?..

— А знаешь, оставайся. Я найду себе место, где сесть, — Рейн ни с того ни с сего завела руки за спину и попыталась улыбнуться, перебив Вестера. Мне её поведение было непонятно, как и многих других, но это была совсем отдельная тема.

— Никуда, Вестер, — улыбнулся я, следя за тем, как непринуждённой походкой Стивенс зашагала к Клео, бросила рюкзак на парту и принялась о чём-то разговаривать с подругой. Пока приятель меня всё ещё слушал, я сказал:

— Как можно объяснить чужую непредсказуемость? Это отсутствие чётких мыслей и идей или банальное желание жить в своё удовольствие, чувствовать каждый момент и использовать все шансы? Как ты думаешь?

Но Вестер меня уже не слушал, а отчаянно жестикулировал, беззвучно шевеля губами, повторяя параграф перед тем, как его рассказать.

— А сказать, что думаю я? Я думаю, что тебя… — начал Даррелл, откровенно насмехаясь надо мной и поворачиваясь вновь в мою сторону, но не успел договорить — вместе со звонком в класс зашёл учитель.

О неужели?

***

После школы я добирался до дома Вестера на автобусе и из салона смотрел на улицу за окном. Там было тепло, довольно сухо, и можно было видеть, что лужи постепенно испарялись, оставляя после себя лишь небольшие пятна на асфальте. Хотя внутри автобуса было ещё жарче — здесь стояла откровенная духота и в компании с поцарапанными, прелыми креслами создавалась мысль, что нас всех поместили в салон насильно. Ведь кому в здравом уме придёт в голову ехать на такой развалине? К тому же, неспешная езда и палящее не по сезону солнце клонили меня в сон с такой силой, что я не сразу услышал слова:

— Конечная.

Спустившись на землю, как в прямом, так и в переносном смысле, я засеменил в гости к приятелю, который, в отличие от меня, ушёл домой пораньше, так и не досидев до конца все уроки. Как он сказал: «Сегодня время «Портретов жизни», и во мне нет столько сил, чтобы тратить их на физкультуру. Нет, спасибо!».

В доме Цукерманов меня встретили радушно, с улыбкой и тёплым чаем ещё с порога, но я-то прекрасно знал, что в этот раз всё было наиграно, совсем, как в дешёвом и непрофессиональном кино. Мать Вестера и Саванны поняла это то ли по моим глазам, то ли по моей краткой улыбочке, такой же натянутой, как и всё это гостеприимство, поэтому проводила меня вниз, в подвал. Я даже и не догадывался о его существовании, но как же было удивительно увидеть ещё одну небольшую комнатку под полом первого этажа с мягкими диванчиками и крашеными стенами.

— Нет, прошу, останься, я люблю тебя!

— Но я люблю тебя больше, разве ты не понимаешь, Фредерик? Моё сердце болит, когда мы не вместе, но я не могу, не могу, поверь мне!

— Ах, милая!

Слыша два мужских и женских голоса, я подумал, что я уже не первый гость. Когда Джейн оставила меня на лестнице, а сама бесшумно поднялась наверх, я услышал тихие завывания и всхлипывания. Наверное, моя совесть не позволила мне закричать, чтобы не отрывать человека от выражения своих чувств, поэтому я аккуратно ступал по ступеням. До тех самых пор, пока не увидел экран телевизора, на котором была изображена сцена с двумя влюбленными, но странно — никто из них не плакал. Тогда-то я и увидел, что прямо перед экраном сидел, скрестив ноги, Вестер и лихорадочно тёр себе глаза.

— Что это?! — не выдержал я, а Вестер прямо-таки подпрыгнул, развернувшись полукругом в мою сторону.

— Флеминг! Блин! — щелкнул он по кнопке пульта, погрузив экран телевизора во тьму. — Давай, просто сделаем вид, что ты ничего не видел. И вообще, пора уже ехать. Ты долго. Сколько времени прошло? — он посмотрел на воображаемые часы, которых не было у него на руке. — Да ладно! Уже почти четыре часа, ты где был так долго? — выпалил он, практически не дыша, а потом пронёсся мимо, наверх, по лестнице. Я тоже посмотрел на часы, но в этот раз — настоящие.

— Три часа пятнадцать минут. Ещё полно времени, Вестер, — я рассмеялся и от нелепости ситуации и от ситуации в целом. — Я, кстати, тоже люблю мелодрамы о любви. Ну ладно, шучу. Я просто грустные мелодии играю на гитаре, но это, конечно, ха-ха, нет, не могу, — смеялся я, когда мы уже вышли из дома, отправляясь к остановке. Вестер, нахохлившись и походя на ворону, шёл чуть впереди меня, стараясь со мной разговаривать. Я знал, что он не обиделся, потому что это было совсем не в его стиле, как я понял, но реакция была забавная. Всю дорогу и на автобусе, и пешком он слушал мои удачные и не очень шутки, его уши вспыхивали, и всё лицо будто твердило «отстань», но я не мог этого сделать. Только когда мы сели за одну парту в классе трудовика, буркнул нехотя: